— Что с ним? — перебила она. — Надеюсь, он не захворал?

— Пожалуй, что захворал, Ваше Величество, хотя не так, как вы думаете.

— Лорд Хэмфри, вы говорите загадками. Что за недуг с ним приключился?

— Сперва позвольте мне сказать несколько слов о нем самом. Сэр Эдвард очень юн, только минувшей весной прошло его посвящение в рыцари. Он единственный сын своего отца…

— Это мне известно. Сэр Эдвард рассказывал мне о своей семье. Он еще говорил, что у него есть три старших сестры.

— Да, это так. Но, думаю, вряд ли он вам поведал, и это понятно, что он помолвлен с некоей леди Джейн — девушкой из благородной семьи. Они с ней знакомы с детства.

— Да, этого он мне и правда не говорил. Надеюсь, она достойная невеста для сэра Эдварда?

— Вполне. Но я боюсь, что, когда он возвратится в Талшамар, леди Джейн с огорчением обнаружит, что жених к ней охладел.

Джиллиана нахмурилась.

— Это серьезно. Что же случилось, от чего его отношение к ней так круто изменилось?

Сэр Хэмфри печально покачал головой.

— Ваше Величество, разве он может ехать домой, к своей невесте теперь, когда он так ослеплен вами? Он целыми днями твердит только о своей королеве. По ночам, вместо того чтобы спать, он придумывает, о чем будет беседовать с вами завтра. Он страдает, Ваше Величество. Зачем вы лишили его покоя?

Джиллиана тряхнула головой и медленно встала. Она была возмущена.

— Вы что же, вообразили, что я нарочно решила поиграть его чувствами? Знайте же, что сэр Эдвард для меня всего лишь храбрый рыцарь и прекрасный собеседник, и за все время, что мы провели в беседах, я не дала ему ни малейшего повода думать иначе.

— Полагаю, вам трудно сейчас увидеть самое себя глазами талшамарца. Ваши подданные много лет жили надеждой на ваше возвращение. Они беззаветно любили вас, еще не зная, где вы и что с вами, — но то была любовь подданных к своей королеве. С сэром Эдвардом вышло иначе. Вы сами выбрали его — одного из многих, вы позволяете ему ехать с вами рядом уже несколько дней, и он принял это как знак вашего особого благоволения к нему. Трудно обвинить его в чем-либо.

Джиллиане вдруг захотелось плакать. До сих пор ее старый друг Хэмфри ни разу ее ни в чем не упрекал, и сегодняшние его слова больно задели ее.

— Сэру Эдварду известно, что у меня есть муж.

— Но он также знает, что ваш муж избегает супружеского ложа, предпочитая спать под звездами.

Щеки Джиллианы вспыхнули.

— Значит, все мои подданные смеются надо мной из-за того, что мой супруг не хочет меня?

— Нет, Ваше Величество. Никто, ни один человек не смеется над вами. Напротив, все ваши подданные скорбят оттого, что вам пришлось выйти замуж по воле обстоятельств, а не по велению чувств.

Она устало коснулась его руки.

— Подскажите, что мне следует сделать, сэр Хэмфри, я в отчаянии.

— Я не знаю, что, знаю только, что сделать это надо как можно скорее. В своих мечтах сэр Эдвард по молодости и неопытности взлетел уже слишком высоко и, чего доброго, скоро вызовет принца Райена на поединок. Потому-то я и пришел к вам. Надо остановить этого безумца, пока не поздно. Принц Райен — опытный воин, ему ничего не стоит нанести сэру Эдварду смертельный удар.

— Знаете, Хэмфри, в монастыре я иногда казалась сама себе такой одинокой… но разве то было одиночество в сравнении с теперешним? Я не могу даже проявить дружеское внимание к тому, кто служит мне верой и правдой.

— Те же слова я не раз слышал от вашей матушки. Королеве приходится нести свой крест в одиночестве, не рассчитывая ни на чью помощь. Если она станет искать утешения у своих рыцарей, они пожелают возвыситься до самого солнца. Ваше Величество, для сэра Эдварда вы подобны солнцу, но, прикоснувшись к его лучам, он может сгореть дотла.

— Я поняла вас. — Джиллиана отошла на несколько шагов и отвернулась. В глазах ее стояли слезы. — Вы правы, я должна отдалить от себя сэра Эдварда. И, пожалуйста, сэр Хэмфри, — добавила она, — передайте моему мужу, что я хочу его видеть.

Рыцарь поклонился и шагнул к выходу. Он исполнил свой долг палатина королевы.

— Я сейчас же скажу ему об этом, Ваше Величество.

В ожидании Райена Джиллиана беспокойно ходила взад-вперед. А если он не пожелает прийти — что она тогда будет делать? И, собственно, что она сделает, если он придет?

Но вот полог откинулся, и Райен, пригнувшись, вошел в шатер. Ледяной взгляд его карих глаз остановился на Джиллиане.

— Вы звали меня, Ваше Величество? — сухо спросил он, отвешивая преувеличенно низкий поклон. — Узнав от его светлости, что у вас возникла во мне нужда, я тут же поспешил к вам по первому повелению.

Джиллиана сердито прищурилась. Гнев, как всегда, придал ей смелости, и теперь уже не так трудно было высказать то, ради чего она его позвала. Выпрямившись, она сосредоточила взгляд на подбородке Райена и сказала:

— Я хотела бы обсудить с тобой один щекотливый вопрос.

Глядя на нее сверху вниз, он скрестил руки на груди.

— Смею ли я надеяться, что ты снова желаешь видеть меня в своей постели? Разве сэр Эдвард плохо исполнял роль жеребца в мое отсутствие?

От негодования она кинулась на него с кулаками, но он молниеносным движением перехватил ее запястье.

— На твоем месте я бы воздержался от подобных выпадов, Джиллиана. Я еще ни разу в жизни не ударил женщину, но ради тебя готов нарушить свое правило.

Она с силой вырвала у него руку и стала растирать онемевшее запястье. Безнадежно! Было совершенно ясно, что завтра на этом месте будет красоваться синяк.

— Я полагала, что смогу с тобою толком поговорить, но теперь вижу свою ошибку. Ты не способен, рассуждать здраво. Можешь идти, — сказала она и демонстративно отвернулась.

Однако, вместо того чтобы удалиться, он продолжил разговор в том же недопустимом тоне:

— Итак, Джиллиана, что за забота тебя гложет? Надоело играть в свои бирюльки?

— Я не играю ни в какие бирюльки.

— Это ты рассказывай своему драгоценному сэру Эдварду, а не мне. Думаешь, я не понимаю, для чего ты заигрываешь с мальчиком, который только-только начал бриться? Признайся, решила вызвать во мне ревность?

Хуже всего было то, что он в точности угадал ее намерения.

— Ревность, в тебе? Ах, что мне за дело до твоей ревности? Просто я оказалась не права в своих суждениях или, лучше сказать, недальновидна и хочу загладить ошибку.

— Вот как? Значит, и безупречные красавицы королевы допускают ошибки? — удивился Райен. — Какая жалость.

Джиллиане понадобилось сделать над собой изрядное усилие, чтобы спокойно выдержать его насмешливый взгляд.

— Смейся надо мной, если тебе так угодно, можешь меня даже ударить, но я прошу тебя спать в моем шатре, покуда мы не доберемся до побережья.

Райен застыл на месте. Этого он никак не ожидал.

— Значит, ты все-таки скучала по мне? — Тон несколько изменился.

— Не в этом дело. Но я, как оказалось, вела себя слишком беспечно с сэром Эдвардом. Я не ожидала, что… что он… — Ей никак не удавалось подобрать нужных слов.

— Что он совсем потеряет голову, — закончил за нее Райен. — Даже дураку ясно, что он тебя боготворит. Но тебе-то что за дело до его чувств? Ведь тебе он был нужен только для того, чтобы мучить меня.

Джиллиана удивленно вскинула на него глаза.

— Ты… мучился?

Губы Райена дрогнули и растянулись в циничную улыбку.

— Джиллиана, какому же мужчине понравится, когда другой гуляет по вспаханному им полю?

Злость с новой силой вскипела в ней. Зря она просила его прийти. Он циничен и жесток, она не желает его больше видеть.

— Как ты смеешь так со мною говорить? — Она в ярости топнула ногой.

— Он делил с тобой ложе? — хрипло спросил Райен.

— Ты единственный мужчина, который делил со мной ложе… но больше этого не произойдет!

Он внимательно вглядывался в ее лицо, пытаясь определить, правду ли она говорит. В тот день, когда она впервые выбрала сэра Эдварда себе в попутчики, он чуть не обезумел от ревности. Всякий раз, когда молодой рыцарь кидал на Джиллиану полные обожания взгляды, он готов был убить его на месте.