Принц удивленно кивнул, вспоминая несколько странных историй о несостоявшихся помолвках герцога Тримейна.

– Первый раз я обручился в пятнадцать лет, так хотели родители, и я ничего не имел против миленькой девчушки в розовом платьице, пока не застал ее на конюшне в объятиях ее кузена. Оказалось, что девушка меня ненавидит, а согласие на брак из нее выбили недельной голодовкой и поркой.

Второй раз все было лучше, как мне казалось. Я влюбился, помнишь в училище ежемесячные балы с классом Королевских воспитанниц? Она была сиротой и бесприданницей, отец отговаривал меня, но я не слушал, порхал на крыльях чувств, а девушка видела во мне хорошую партию и возможность носить бриллианты. Открылось все случайно – на приеме в посольстве меня пытались разговорить, по одному щекотливому поводу, а она взяла мой бокал.

Принц уже почти выбрался из воды – он считал герцога своим другом, но еще никогда не слышал от него столь откровенных речей.

– Потом было еще несколько знатных девиц, которые только укрепили мое мнение о браке как о сделке, но Богиня помогала мне избегнуть брачных уз. А леди Суонси, она другая. Посмотри на это – Тирос обвел рукой помещение ванной комнаты, напитки, чистую одежду в стопках и полотенца.

– Это все для нас, не для принца и герцога, а для уставших мужчин, переборщивших с вином после долгой дороги. И от этого я не откажусь. Я выполню свою клятву и помогу тебе с леди Геллой предстать перед алтарем богини, а потом женюсь сам.

Принц смущенно отвел глаза и выдавил:

– Прости за настойку.

– Я понял, зачем ты хотел напоить меня, и зла держать не буду. Ты дашь разрешение на брак?

– Дам. – Принц набрал в грудь воздуха и официальным тоном произнес: – Ты можешь жениться на леди Суонси в любое время дня и ночи, но это не отменяет выполнение твоей клятвы.

– Согласен, сейчас позову священника!

Принц хрюкнул и едва не вывалился из бадьи:

– Штаны надеть успеешь?

– Попробую.

Дружный смех, вызвавший приступ головной боли обоих примирил друзей, и окончив купание они осторожно оделись и спустились в столовую.

Лягушки в горшке быстро освоились и принялись мелодично квакать. Орк возница хмурил черные соболиные брови и нервно потряхивал длинной косой. Синуш хихикала и советовала Гелле научить лягушек квакать боевую песнь, тогда вознице будет легче.

К вечеру орки, сопровождавшие герцогиню начали погонять уставших коней.

– Что за спешка?

Поинтересовалась Гелла у неутомимой Синуш.

– Сатра хочет заночевать в шатре. До границы около дня пути, и здесь уже бывают стычки, но на землях шамана Будура Заячьи Уши нам ничего не грозит. Кроме самого шамана, подумав, добавила девочка.

Через час, практически на закате орк – разведчик подал сигнал, и орки тотчас окружили девушек и приготовили оружие. Впереди показались большие плоские камни, такие огромные, что орочьи шатры в их тени казались детскими игрушками. Шатров было всего три – для самого шамана, его жен и детей. Только подъехав ближе, Гелла поняла, сколь монументальными по меркам степей были эти сооружения. Шаман очевидно совсем не кочевал – колья, забитые в сухую землю, были толщиной в руку взрослого орка, крышку к земле прижимали крупные осколки камня, а сама крышка была двуслойной – поверх слоя войлока лежал слой лошадиных шкур. Воины оставались в седлах, держа оружие наготове:

– Почему так?

Шепотком спросила Гелла у Сатры.

– Пока нас не выйдет приветствовать сам хозяин, мы здесь чужие, а Будур умеет защищать свой покой.

Тут покрышка самого большого шатра откинулась, и из него выбрался невысокий кривоногий человечек в одежде из лошадиных шкур, с высокой шапкой из конских хвостов на голове, и поманил прибывших рукой. Выдохнув, Сатра кивнула воинам, и те убрали оружие в ножны, и стали соскальзывать на землю.

Из шатра поменьше показались три женщины – одна в приличных летах, за юбку второй цеплялся малыш лет трех, а последней вышла молоденькая девушка, ровесница самой Геллы, может быть чуть старше. Старуха и молодка тотчас захлопотали, расстилая кошму, готовясь к ужину, а женщина с ребенком ушла в самый маленький шатер. Вскоре оттуда выбежали две абсолютно одинаковые девушки и два парня лет по тринадцать, они взялись напоить лошадей и принести воды для стола.

Лягушки настороженно молчали, но когда стол был накрыт, а из большого шатра вышел шаман, потрапезничать с гостями, квакушки опять завели свою немелодичную песенку. Шаман шустро подпрыгнул и уставился на повозку. Вообще-то Сатра получила от Матери племени некоторое количество монет и интересных вещиц на подарки. Вот и шаману была приготовлена теплая накидка из яркой ткани. По слухам, старик мерз даже в дни большого камлания. Многие считали, что потому шаман всегда держит рядом молодую жену – согревать его старые кости. Но старый Будур, даже взгляда не бросил на дорогую ткань, а сразу пошел на звук. Встревоженная Гелла поспешила следом:

– Чьи это?

Спросил старик, а заглядывая пронзительным черным взглядом в испуганные голубые глаза.

– Мои.

– Сама делала?

Гелла только кивнула, решив не вдаваться в подробности.

– Подаришь парочку? Давно таких хочу?

Старик неожиданно расплылся в беззубой улыбке.

– Я еще не знаю, что они умеют, запинаясь, проговорила Гелла.

Шаман расхохотался, потом утер ладонью слюну и сказал:

– Покажу, так подаришь? Не бойся, плохого, не сделаю, а если будешь их магией подкармливать, они тебе икру отложат.

Деваться было некуда. Старик ловко подхватил одну лягушечку и посадил себе на голову, квакуша сидела смирно, а над вытянутыми ладонями старика неожиданно собрался сизый дымок, и герцогиня увидела степь, табун лошадей и красивую орчанку в длинном платье, увешанную украшениями, встречающую гостя поклоном.

– Видела? Это я за младшей женой ездил, и так можно любые мысли показать, а еще можно так.

Шаман ухватил из горшка черно-зеленую лягушку в оранжевую крапинку и спрятав ее в кулаке осторожно подул, лягушка на миг стала словно прозрачной и некоторые ее части замерцали алым цветом.

– Вот, это лекарям полезно, подышит больной на лягушку. подышит и все его болячки сразу видны!

– Спасибо большое. – Поклонилась Гелла. – Выбирайте себе каких хотите.

– Да этих вот и возьму.

Шаман сгреб лягушек в широкие ладони и ласково что-то им шепча пошел к столу. Жены его видимо ко всему привычные даже аппетита не потеряли, поглядывая, как шаман делится с лягушками кусочками овечьего сыра и поглаживает разноцветные спинки. А воины орки с усмешкой посматривали на герцогиню, видимо представляли ее во дворце за столом полном разноцветных лягушек. После ужина смешливая Синуш потащила Геллу кормить лягушат тем же овечьим сыром:

– Только к каждому кусочку немножко магии добавляй, и поглаживай, тогда они только у тебя еду брать будут.

Утром шаман вышел проводить гостей, с лягушками в руке, и на прощание вручил Сатре причудливый амулет с конским зубом в середине:

– Это охрана до самой границы, а там уж вампирьи тропы пойдут.

Сатра, Гелла и Синуш благодарно поклонились и тронулись в путь.

Принеся извинения леди Сепфоре, принц оставил голубков ворковать одних, а сам вышел в небольшой разросшийся сад вокруг дома. В его душе царило недоумение – легкие отношения с женщинами при дворе, молодость и вседозволенность привели к тому, что он практически ничего не знал о серьезных отношениях между мужчинами и женщинами. Флирт, развлечение, утеха тела, не более.

Правда иногда ко двору приезжали супружеские пары мелких дворян, и среди них находились верные супруги, но о них при дворе рассказывали анекдоты, и всячески посмеивались над столь отсталыми отношениями.

Конечно, у принца были отец и мать, но он всегда воспринимал их как Короля и Королеву, официальные приемы, подарки, тезоименитства и выражение почтения. Калабриан не мог представить мать смеющуюся шуткам отца или кусающей яблоко под грохот лошадиных копыт, а вот Тирос очевидно знал об этом больше – он так смотрел на леди Сепфору, словно его взгляд достиг тихого берега, после жестокой бури.