— Придержите лошадей, пока я не закончу, девушка. — Мысли Джеймса мчались вперед семимильными шагами. — Видите ли, я думал о том, чтобы… Как это называется, когда делаешь что-нибудь в честь того, кто ушел от нас?

— Типа строительства мемориала? Почтить память?

— Вот-вот, именно! Черт побери, вы очень умны! Хотел бы я, чтобы вы все время были поблизости и хоть как-то меня пообтесали — как это делала мисс Серена. Да, Тимбер, я хочу почтить память моей покойной жены — да упокоится она с миром. Эти напыщенные снобы ни за что не откажутся от денег. А я им предложу целую кучу денег за то, чтобы нуждающаяся девушка из этого округа могла учиться в их школе. — Лукаво улыбнувшись, он посмотрел на Тимбер. — Вы не знаете никого, кому нужна стипендия?

— О, мистер Фортсон, я… — Радость Тимбер вдруг угасла. — Но как я смогу это сделать? Вы только что сказали, что вам нужна наша помощь на участке. Именно поэтому вы разрешаете нам остаться. Так как же я смогу уехать в колледж?

— Милочка, вы слишком много беспокоитесь. Нам не хотелось бы, чтобы на этом симпатичном личике появились морщины. Ладно, тогда вот что: на будущий год я не буду сажать табак. От него все равно никакого проку — все эти канадские подонки и крючкотворы вместе с покупателями-янки никогда не дадут за него хорошую цену. Что же касается скота, то надо будет нанять еще одного человека. — Энтузиазм Джеймса целиком основывался на импровизации. Ему хотелось, чтобы Тимбер чувствовала себя обязанной ему, да и роль благодетеля была для него внове. — Что-нибудь еще, мисс Почемучка?

— Моя мама…

— Морин будет довольна, как кошка на собрании сардин. Я поселю еще одну семью как раз напротив вас — через пастбище. У вашей милой мамы будет и общество, и помощь. Так что вы можете отправляться в этот модный колледж высоко задрав хвост. Считайте, что я вкладываю в вас деньги! С сентября месяца я буду радоваться, зная, что вам не о чем беспокоиться, кроме экзаменов.

Но зачем? Зачем он это делает? Не зная, что и думать, Тимбер решила честно поделиться своими сомнениями.

— Но, мистер Фортсон! Я… Я ничего не могу понять. Зачем вам все это? Почему вы собираетесь так много сделать для меня? — Тимбер помнила, что Джеймс не из тех, кто бросает деньги на ветер.

Фортсон пристально посмотрел ей в глаза:

— Наверное, просто приятно видеть, как сияют глаза у хорошенькой девушки, и знать, что это твоя заслуга. А кроме того, мне приятно помочь лилии выбраться из вонючего болота…

Последние слова Джеймса заставили Тимбер вздрогнуть.

— Мистер Фортсон, как вы уже сказали, моя мать происходит из благородной семьи. Я благодарна вам за вашу доброту, но мне не нравится, когда дом, в котором я выросла, называют «вонючим болотом».

Джеймс Фортсон протестующе поднял руку:

— Господь знает, что я не хотел сказать ничего плохого. Не надо становиться на дыбы, девочка. Я хорошо знал вашего папу, это был достойный, работящий человек. И, как я уже говорил, считаю, что ваша мама — это чистое золото. Она лучше воспитана, чем любая женщина у нас в округе. Я говорил только о тех условиях, в которых вы живете. Этот Сэвилл, кажется, считает, что вы нечто особенное, с искрой Божией, а шансов у вас мало. И я полностью с ним согласен.

Тимбер, однако, подобные доводы не убедили.

— Простите меня за откровенность, мистер Фортсон, — продолжала она, — но вы не из тех, кто бросает деньги на ветер. Так к чему же подобное расточительство. Вы не убедите меня, что, оплачивая мою учебу в колледже, вы извлекаете практическую выгоду.

Фортсон смотрел на девушку со все большим восхищением. Как он уже отметил про себя, эта деревенская богиня рассуждала весьма и весьма здраво. Она неплохо представляет себе, что почем в реальном мире.

— Ваша прямота достойна восхищения. Что ж, попробую объяснить… Возможно, вы поймете меня, если я скажу, что мой сын Расс уже очень давно видит во мне только раскрытую чековую книжку. Я для него просто некто, обеспечивающий ему «Корветы» и рубашки с маленькой эмблемой аллигатора. Вы совсем другая, Тимбер. В вас есть много того, чего недостает моему сыну. Черт побери, мне очень хотелось бы отбросить все условности и прямо сказать, чего я хочу! Я хотел бы, чтобы вы относились ко мне как… гм… как к старшему брату.

Впервые в жизни Джеймс готов был провалиться сквозь землю от стыда — так бессовестно лгать, глядя прямо в глаза, ему еще не приходилось.

— Конечно, вы не можете быть мне старшим братом, — спокойно сказала Тимбер, — но я буду считать вас благородным человеком, который в трудную минуту помог мне и маме. — Она встала и протянула руку. — Спасибо, мистер Фортсон. Спасибо вам за вашу доброту. Спасибо за все.

— Не считайте меня прекраснодушным миссионером, детка. Не в моих интересах выдавать себя за кого-то другого, — ворчливо сказал Джеймс Фортсон. — Вы правильно сказали, что я не из тех, кто сорит деньгами. Вы слишком умны, чтобы считать меня королем благотворительности. Настанет время — помните об этом — когда я предъявлю счет.

— Простите? — Тимбер не могла понять, что это значит.

Джеймс улыбнулся. Что за милое дитя!

— Я научился этому выражению от одного старого политика из штата Джорджия, у которого в вашингтонском офисе стояла плевательница из чистого золота. Проще говоря, почеши мне спину — и я почешу тебе. Но не думайте о моих словах слишком серьезно. Идите учиться и сделайте так, чтобы мы вами гордились.

— Может быть, меня и не примут. Когда я просила выслать учебный план, леди ответила мне, что вакансий в Эйвери-Волш слишком мало.

— Они вас примут, иначе на них обрушатся все несчастья, — ответил Джеймс. — А как насчет вашего гардероба? У вас есть деньги, чтобы купить себе что-нибудь подходящее для школы?

Тимбер помолчала, припоминая свои более чем скромные наряды.

— Я не собираюсь участвовать в показе мод, мистер Фортсон, даже если бы у меня была такая возможность. Не беспокойтесь обо мне. Я как-нибудь справлюсь.

— С первой же минуты нашего знакомства я в этом не сомневался. Но можно справиться по-разному. По большей части это вопрос денег. — Джеймс глубоко вздохнул. Он не хотел ущемлять гордость Тимбер. — У меня есть идея насчет того, как заставить этих типов из колледжа гоняться за вами. Вы не будете крутить носом, если я сделаю вам… ну, что-то вроде подарка, который меня нисколько не разорит?

— Подарок? Помимо того, что вы уже для меня сделали?!

— Ну, что-то вроде того. У меня наверху есть целая куча платьев, и я каждый раз вздрагиваю, когда открываю один из этих шкафов. Моя жена любила покупать красивые вещи. И я никак не могу найти им достойного применения. Если бы у нас была дочь, чего мы всегда хотели… — Внимательно наблюдая за Тимбер, Джеймс постарался придать печальный оттенок этой фразе, которую он якобы был не в силах закончить.

— Я… я не знаю. Может быть…

Тимбер понимала, что не должна принимать подобных подарков, но мысль о том, чтобы располагать гардеробом элегантной миссис Фортсон, казалась ей весьма и весьма соблазнительной. Серена умела выбирать наряды и всегда одевалась просто шикарно. Надо думать, платья такого класса не скоро выходят из моды…

— Это пойдет на пользу не только вам, но и мне. Наш дом полон воспоминаний. — Фортсон печально вздохнул. — Только скажите, и я тут же пошлю Тумера за коробками.

На сей раз Тимбер не стала протестовать. Это действительно было подарком. Подарком безо всяких оговорок. К тому же Джеймсу, должно быть, и в самом деле тягостны воспоминания. Избавившись от шкафов с вещами, напоминающими о покойной жене, он будет так же доволен, как и Тимбер, получив их. Может, это чересчур рационалистическое объяснение, но это так.

— Я с удовольствием все это приму. — И Тимбер благосклонно кивнула. — Спасибо вам за ваше великодушие. После того, что пришлось перенести моей матери, ей будет теперь гораздо легче.

Джеймс взял протянутую руку и заглянул в гордые глаза девушки. Господи, у нее есть класс! У его покойной жены он тоже был, но без этого огонька. Он отпустил руку Тимбер и подошел к бару.