Роберт обвел рукой гостиную:

— Посмотри на свою квартиру! Вонючая помойка и та выглядит чище. Мне давно следовало настоять, чтобы детей у тебя отобрали. Сколько я с тобой мучился! Ребят отдали приемным родителям, и, слава богу, теперь они далеко от тебя и от того, во что ты их втянула, хотя последствия этого будут ощущаться еще много лет. За все случившееся ты можешь благодарить только себя, дорогуша. Только себя.

Таша заходилась в плаче:

— Я не знала, говорю же тебе! Роб, пожалуйста, ты должен мне помочь!

Он открыл дверь, впустив полицейских. Кейт все еще была в своем красном костюме — ее вызвали из больницы по пейджеру. Она даже обрадовалась предлогу уехать — такое напряжение витало в больничном воздухе. Глядя на рыдающую девушку, Кейт почувствовала отвращение. Отвращение и ни капли жалости. Да, она изменилась.

— Вы не можете так просто взять и войти сюда без ордера!

Кейт, не обращая на Ташу никакого внимания, наблюдала за тем, как полицейские методично перерывают квартиру. Она хотела, чтобы Наташа поприсутствовала при обыске. Пусть эта невежественная девица знает: полиция камня на камне не оставит в поисках банды педофилов.

Полицейские громили ее жилище, и Наташа слышала их презрительные комментарии:

— Да это просто помойка, черт!

Кейт внимательно следила за реакцией девушки.

Кроватки детей, насквозь пропитанные мочой, разрезались бритвами и выворачивались наизнанку в поисках новых улик, хотя все прекрасно понимали: того, что есть, уже более чем достаточно.

Наташа находилась на грани истерики.

Она будет говорить.

Дэвид Рейли последовал совету Дженни и взял себе адвоката, которого она порекомендовала. Адвоката звали Карен Лоусон, это была привлекательная женщина лет тридцати.

Карен прекрасно знала, что ее клиент пользуется большой популярностью в полицейской среде. Это ее радовало. По крайней мере, теперь она сможет свободно общаться с сотрудниками уголовного отдела и ей не придется морочить им голову юридическим жаргоном и использовать другие уловки, чтобы добиться для своего клиента мягкого приговора. Уже шли разговоры о выдаче обвиняемого на поруки на основании чистосердечного признания.

Дэвиду Рейли предъявили обвинение в попытке совершения убийства в состоянии аффекта. Когда он давал показания, голос его звучал четко и спокойно. Он не скрывал, что при нападении использовал всю свою силу.

Кейт и Дженни слушали его рассказ о том, как он разоблачил отца:

— Оказалось нетрудно выудить из него правду. Он выпил пива в пабе, так что язык у него развязался. Я спросил его, видел ли он Ташу, и он рассмеялся. Потом я отпустил несколько шуток на ее счет, упомянул в разговоре имена ее детей, и он начал мне все о них рассказывать.

Дэвид опустил голову и тяжело вздохнул:

— Он просто забылся. Он знал о ее детях практически все, утверждал, будто самая младшая уже получала удовольствие от всех этих мерзостей…

Он с силой потер лицо руками.

— Я напрямую спросил его: «Ты маньяк?» Но я уже знал ответ. Я напомнил ему слова Таши, когда она спьяну проболталась в пабе.

Он облизнул пересохшие губы и уставился на женщин затравленным взглядом.

— Вы можете себе представить, что задаете такой вопрос человеку, которого любили всю жизнь? Да о таком даже подумать страшно.

— И что он ответил? — тихо спросила Кейт.

Он посмотрел ей прямо в глаза:

— Он не ответил мне. Он не смог. И тогда я потерял рассудок.

Все молчали, пока он пытался собраться с мыслями.

— Я рад, что мама умерла. Это убило бы ее быстрее, чем рак, можете мне поверить.

Кейт смотрела на сидевшего перед ней мужчину. Хороший, добрый человек с крепкими моральными устоями, который всю жизнь работает и является полезным и законопослушным членом общества. Тем не менее он пытался убить собственного отца. Кейт знала: он поступил неправильно, но видела ситуацию и с точки зрения Дэвида.

Он пережил чудовищное предательство. Ему придется жить с грузом своего поступка на совести — это само по себе уже достаточное наказание. Однако и оправдание у него есть — ведь он избавил город от хищника, совратителя детей.

Кейт знала, что думает сейчас как Патрик Келли, но в таких случаях все нормальные люди требуют возмездия. Настоящего возмездия.

Кейт прикурила сигарету и вставила ее между трясущимися пальцами Дэвида. Он благодарно кивнул и глубоко затянулся.

— Мне следовало прикончить его. Но у меня не хватило духу.

Кейт знала, что Патрик одобрил бы действия Дэвида. В глубине души Кейт тоже одобряла их.

— Еще одно. У Билли есть приятель в полиции по фамилии Баркер. Работал здесь много лет назад. Не позволяйте Билли использовать свои связи, чтобы выйти сухим из воды, ладно?

Кейт и Дженни уставились на Дэвида. Это было как манна небесная.

— Они близкие друзья?

— Достаточно близкие, до сих пор время от времени встречаются. Телефон Баркера есть дома в записной книжке.

— А вы его знаете?

Дэвид пожал плечами и ответил вопросом на вопрос Дженни:

— Думаете, он может быть замешан?

— Почему вы спрашиваете?

— Честно говоря, я временами задавал себе вопрос, что могло их связывать. Баркер всегда любил женщин — мой старик часто прохаживался на этот счет. Но теперь я думаю, что детишек он любил больше, чем их матерей. Прямо как мой отец, правда? — Голос Дэвида был полон горечи.

— Вам что-нибудь известно о Кевине и Джереми Бленкли?

Парень вздохнул:

— Немного, по правде говоря. Кевин иногда выпивал со стариком, Джереми я никогда не встречал. Думаю, все они чертовы извращенцы. В этом деле наверняка замешана целая шайка. Когда Паркс пришил Кевина, у меня были смутные подозрения, что тут все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Но ведь никогда не хочется думать о плохом, так? Тем более, когда плохое может коснуться вас самих. Оказывается, мой старик уже давно состоял в компании извращенцев. Не зря он водил дружбу с Бленкли, называл его всякими дурацкими именами.

— Бленкли дружил с Баркером?

— Я не знаю, но хотел бы знать. Вы должны спросить его об этом, ведь так?

Теперь в его голосе звучал вызов, и Кейт понимала, о чем он думает: если Баркер — легавый, то ему удастся избежать наказания. Именно так всегда думают простые люди.

— Принести вам чего-нибудь?

Он кивнул:

— Кофе неплохо бы, и можно еще сигарет?

Кейт вышла из комнаты. Хотелось спокойно подумать, все разложить в голове по полочкам, а затем уже продолжать допрашивать Дэвида.

Если Баркер действительно в этом замешан, разразится невероятный скандал, и она хотела сначала убедиться в обоснованности подозрений, а уж потом заявить о них во всеуслышание. Она также собиралась довести полученную информацию до Ретчета и проследить за его действиями, дабы он не спустил дело на тормозах без веской на то причины. Наконец у них появилась хоть какая-то зацепка, и Кейт надеялась, что удача их больше не покинет.

Тот, кто за всем этим стоит, явно хорошо защищен. Все до смерти боятся произнести его имя.

Эвелин и Грейс молча сидели вдвоем. Виолетта в больничной часовне молилась за своего дорогого брата.

Казалось, обе пожилые женщины, не сговариваясь, заключили перемирие, понимая, что время для пустых перепалок неподходящее. Кроме того, каждая видела: другую тоже снедает тревога.

Грейс, как всегда, была элегантно одета и причесана, хотя и не вполне соответственно возрасту: бутылочного цвета костюм делал из нее пародию на старомодную секретаршу. На Эвелин было темно-синее платье и, несмотря на прекрасную погоду, ее непременные меховые ботинки.

По направлению к ним шла медсестра, и они обе смотрели на нее с трепетом, обуреваемые нехорошими предчувствиями, всегда возникающими в больницах. Страх перед дурными новостями часто оказывается хуже самих новостей.

Молодая женщина процокала мимо, не удостоив их даже взглядом, и губы Грейс гневно сжались: