Итану это не понравилось — я думаю, он боялся, что я собираюсь обвести его вокруг пальца, — но когда я наотрез отказалась входить с ним в лифт, он уступил и согласился подождать меня внизу в холле.
— Если ты не спустишься через пятнадцать минут, я поднимусь за тобой, — сказал он.
— Идет, — согласилась я, просто чтобы он отстал. Будет трудно подняться за мной, учитывая, что он не знает, в каком номере остановилась мама, ну да ладно.
Я не удивилась, когда мама не открыла дверь на первый же стук. В конце концов, ночь на дворе. Кроме того, она не отвечала на телефонные звонки, так с чего бы мне было рассчитывать, что она тут же откроет дверь?
Я постучала громче, надеясь, что не перебужу сейчас весь этаж.
— Мама! — позвала я достаточно громко.
Если она отключилась, выпив, разбудить ее будет нелегкой задачей.
Ответа не было. Правда, мне послышалось какое-то движение по ту сторону двери. Я постучала снова, и теперь отчетливо услышала шорох.
— Мам, это я!
Можно подумать, она этого не поняла. Кто еще будет звать ее мамой?
Послышалось невнятное бормотание. Я с облегчением вздохнула: значит, она проснулась, и никто ее не похитил. Тут она что-то еще сказала — то ли «иду», то ли… я услышала, как щелкнул дверной замок.
В тот же миг электрические разряды побежали по телу, а камея стала стремительно нагреваться. Дверь уже распахнулась, когда я поняла, что это значит. Но было уже слишком поздно.
Кто-то толкнул меня сзади, и я головой вперед влетела в номер. Я врезалась в маму, и мы обе повалились на пол. Когда я перекатилась через нее и вскочила на ноги, кто-то уже захлопнул дверь у меня за спиной. Щелкнул замок. Зажегся свет.
Внутри у меня все оборвалось. Я обернулась, чтобы посмотреть, кто напал на меня.
В дверном проеме стояла тетя Грейс, и на лице ее была самодовольная ухмылка. Рядом с ней в воздухе парила рука; человека не было видно. Рука сжимала пистолет, и дуло было направлено на маму. На полу под рукой — там, где должны быть ноги, — стояли ботинки.
Я ахнула. Грейс рассмеялась и протянула руку к тому, что казалось воздухом. Через минуту к руке и ботинкам присоединился невысокий человек в плаще с капюшоном — таком же, как был надет на Грейс.
— Плащи делают людей невидимыми, только когда капюшоны надеты на голову, — объяснила Грейс таким тоном, словно это была дружеская беседа, — и они скрывают только то, что укрыто тканью. Так что если хочешь быть полностью невидимым, не надо выставлять руки наружу. Дорогое удовольствие, но я не жалею, что потратилась. Эти плащи сослужили хорошую службу.
Я не нашлась что сказать. Я просто смотрела на пистолет и молилась, чтобы у человека, держащего его, не дрогнул палец на спусковом крючке. Зря я оставила Итана ждать внизу. Хотя что он смог бы против тети Грейс? А уж тем более против пистолета.
— Что вам надо? — спросила я и сама удивилась, насколько ровно прозвучал мой голос. Сердце стучало сильно, я вся вспотела, но вовсе не из-за того, что было жарко.
Грейс приподняла одну тонкую бровь.
— А ты не догадываешься?
— Хочешь, чтобы у тебя была своя собственная ручная Мерцающая? Ну, так твой подход меня не вполне устраивает — мою симпатию так не завоюешь.
Что ж, если б руки у меня не дрожали, я почувствовала бы себя совсем храброй.
Она посмотрела на меня уничтожающим взглядом.
— Мать не научила тебя хорошим манерам, это сразу видно.
Я скрестила руки на груди — не для демонстрации, а для того, чтобы они не дрожали.
— Вас тоже. Люди с хорошими манерами не похищают своих племянниц.
Грейс подошла так быстро, что я не успела и глазом моргнуть, и влепила мне звонкую затрещину. Лицо у меня запылало, на глазах выступили слезы. Я изо всех сил старалась не расплакаться. Раз Финн выдержал побои Рыцарей, смогу и я стерпеть пощечину и не доставить тете Грейс наслаждения смотреть, как я плачу.
— Я мечтала это сделать с тех пор, как ты впервые заговорила, — выплюнула Грейс мне в лицо, — и я сделаю это снова, если ты еще хоть раз позволишь себе перечить мне.
Я сдержала слезы и даже не приложила руку к пылающей щеке. Но получить еще одну затрещину было бы слишком, так что я замолчала.
— Кирк, — сказала тетя Грейс своему оруженосцу, подталкивая его ближе к моей маме.
— Не трогайте ее! — заорала я, но он приставил ей пистолет к виску. Все уроки Кина пошли прахом: о каких приемах можно говорить, когда речь идет об оружии? Кирк схватил маму и бросил на кровать. Она только охнула, потому что еще так и не пришла в себя до конца. Кирк ударил ее в живот и связал ей руки за спиной. Потом он снова достал пистолет и приставил к ее виску.
— Мы с тобой пойдем прогуляемся, дорогая, — сказала тетя Грейс и взяла меня за локоть. — Если будешь хорошо себя вести, с твоей мамой ничего не случится.
Другой рукой она вытащила мобильный телефон из сумки, ремешок которой был перекинут у нее через плечо. Она набрала номер одной рукой.
— Номер Кэти Хатэвей, пожалуйста, — пропела она сладко, когда ей ответили.
В номере зазвонил телефон, и Кирк поднял трубку. Мы услышали голос Грейс в динамике.
— Хорошо меня слышишь? — спросила она. — Отлично!
Она толкнула меня к двери, продолжая прижимать к уху мобильный телефон.
— Если связь вдруг прервется или ты будешь рыпаться, я отдам приказ, и твоей маме всадят пулю в голову. Не думай, что Кирк не сделает этого — он профессионал, так что откажись от иллюзий. Ты будешь делать все, что я тебе скажу. В любое время. Понятно?
Я посмотрела на маму. Она лежала на кровати вниз лицом, к ее виску был приставлен пистолет. Она была совершенно беспомощной, и на этот раз не из-за алкоголя. Будь она даже абсолютно трезвой, она лежала бы так же. И виновата в этом была только я.
— Понимаю, — сказала тетя Грейс сквозь сжатые зубы, потому что мой молчаливый кивок не удовлетворил ее. Глаза ее горели сумасшедшим огнем. Интересно, она и вправду свихнулась или ей власть ударила в голову? Так или иначе, я была напугана до полусмерти.
Взглянув еще раз на маму, я направилась к двери и вышла в коридор. Что бы там Грейс ни задумала, мне придется ей подчиниться. И только надеяться и молиться, что с мамой все будет в порядке, что ее отпустят.
Но тут внутренний голос прошептал: а с чего ей отпускать маму? Как только она добьется своей цели, она может запросто уничтожить лишнего свидетеля. Она ж сумасшедшая. Или просто злая и коварная. Но что ее остановит? Что я должна сделать, чтобы помешать ей?
Я лихорадочно думала об этом, пока мы ждали лифта. Обе молчали. Я даже смотреть не могла на Грейс, не то что разговаривать с ней.
Хуже всего было то, что Итан ждет внизу. Если он, подобно рыцарю в сверкающих доспехах, бросится спасать меня, он тем самым невольно убьет маму.
Когда мы вышли из лифта, меня всю трясло, и я была бледная как мел. Но, как я ни шарила взглядом вокруг в поисках Итана, чтобы подать ему предостерегающий сигнал, его нигде не было видно.
Я не знала даже, хорошо это или плохо. С одной стороны, его героизм не навредит маме. С другой… его героизм не спасет и меня.
Швейцар посмотрел на меня с недоумением. Я уверена, он помнил, как впускал нас с Итаном, и, возможно, ему показалось странным, что я выхожу с другим человеком, да к тому же выгляжу смертельно испуганной, но Грейс глянула на него — и он тут же потерял к нам всякий интерес. Камея не нагревалась, так что видимо он просто испугался.
— Направо, — скомандовала тетя Грейс, и я повиновалась.
— Куда мы идем? — спросила я наконец, набравшись храбрости.
Грейс посмотрела на меня с гаденькой улыбочкой.
— В Волшебный мир.
От неожиданности и ужаса у меня перехватило дыхание, и я замерла.
— Это что, шутка?!
Она посмотрела на меня своими ледяными голубыми глазами.
— А я похожа на шута? Давай, пошевеливайся! Или я дам Кирку команду поразвлечься там в номере — а ты послушаешь.
Сердце у меня оборвалось, и на миг я испугалась, что сейчас потеряю сознание. Я заставила себя не думать об угрозе Грейс, а сосредоточиться на том, чтобы переставлять ноги.
