Я бежала, и слезы катились у меня по щекам. Я пробегала один туннель за другим, стараясь считать их, чтобы и не сбиться с пути, и как можно скорее оказаться подальше от проклятой комнаты, где Итан вот-вот придет в себя. Я даже не утирала слезы, я просто неслась изо всех сил, пока мне не стало больно дышать, а ноги не подкосились. Я свернула два раза — по моим подсчетам, этот путь должен был вывести меня к цивилизации, но ни вывески ночного клуба, ни лестницы наверх, ни звука голосов — ничего не было. Я продолжала бежать, надеясь, что просто не рассчитала расстояние, и клуб вот-вот покажется, но увы. Я попыталась вернуться немного и посмотреть, не проскочила ли я нужный поворот, но я понятия не имела, сколько времени я уже бегу, так что в конце концов я совсем заблудилась. Осознав это, я почувствовала приближение паники. Я ускорила бег — только не останавливаться, только не дать страху овладеть собой!

Наконец, я все-таки вынуждена была остановиться: усталость взяла верх над ужасом. Я просто рухнула на пол, судорожно глотая ртом воздух. Мне даже показалось, что меня сейчас стошнит.

Ночной клуб должен быть где-то рядом, сказала я себе. Я не могла убежать слишком далеко от него. Кроме того, Итан говорил, что здесь много и других мест. Если я не найду тот самый вход, все же какой-то путь наверх должен мне встретиться. То, что я просто заблудилась, вовсе не значит, что я здесь и умру, как бы… тревожно мне ни было.

Со стоном я заставила себя снова встать на ноги. Я так устала, я была совершенно вымотана и даже представить себе не могла, как буду выбираться отсюда. Но похоже, выбора не было. Я взглянула на лампу и с ужасом поняла, что керосин в ней на исходе.

Спотыкаясь, я двинулась вперед. Я шла и шла, я шла целую вечность. Я старалась не сворачивать, потому что решила: если все время идти прямо, я рано или поздно выйду к противоположной стороне горы, где будет выход. Но как только мне начинало казаться, что выход близок, туннель либо заканчивался, либо делал резкий поворот. И похоже было на то, что я хожу кругами.

Руки и ноги у меня болели, керосин заканчивался, и мне было так страшно, что я едва дышала. В середине одного коридора, который был как две капли воды похож на другие, я остановилась и села, прислонившись спиной к стене, позволяя себе роскошь передохнуть пару минут, прежде чем снова нырнуть в темноту.

Я подтянула колени к груди и положила на них голову. Пожалуй, сейчас было самое время заплакать, но мои глаза оставались сухими. Чувств не осталось: я оглохла и онемела.

— Прости меня, пожалуйста, хотя бы ненадолго, просто чтобы я помог тебе выбраться отсюда. Сможешь? — спросил Итан, и я сперва подумала, что я невольно уснула и это сон.

Я подняла голову. Нет, он сидел, прислонившись к стене, прямо напротив, в той же позе, что и я. В руке он держал фонарь и был совсем не похож на того самоуверенного веселого парня-Волшебника, каким я его знала. Он сидел сгорбившись, понурив голову, с виноватым выражением лица.

Конечно, это сон — один из тех, в которых видишь то, что мечтаешь увидеть. Хотя для сна все было ужасно реально.

— Это сон, — пробормотала я вслух, — ты бы ни за что не нашел меня здесь.

— Ни за что, — признал он, — если бы хоть на минуту упустил тебя из виду.

Он крутил в руке фонарь, и свет плясал на стенах.

— Но я бегаю очень быстро, а у тебя в руках была лампа, так что… Я решил, тебе нужно время, чтобы остыть и успокоиться, так что до сего момента я держался на расстоянии.

Ты хочешь сказать, что держался на расстоянии, выжидая, пока я не пойму, что самой мне отсюда не выбраться, подумала я, но ничего не сказала. Я наконец признала, что это — не сон, но желание разговаривать с Итаном было равно нулю, так что я просто холодно посмотрела на него.

Если бы и он смотрел на меня, эффект был бы больше, но он по-прежнему сосредоточенно следил за тенями от света фонарика.

— То заклинание не лишало тебя свободы выбора, Дана, — сказал он, обращаясь к фонарику. — Ты оставалась самой собой. Если бы это было не так, ты не смогла бы сбежать. Это было простое успокаивающее заклинание, чтобы ты немного расслабилась. Оно не могло заставить тебя делать то, чего ты сама бы не захотела.

— Понятно, — сказала я, забывая о том, что я с ним не разговариваю, — получается что-то вроде заклинания не на беспрепятственное изнасилование, а на добровольную сдачу жертвы — типа, как напоить девушку в надежде, что в таком состоянии она поддастся.

Он резко поднял голову и посмотрел на меня.

— Нет, — сказал он.

И интонация на этот раз была убедительной; он вложил душу в это слово. Похоже, это-то его и смутило, и он снова посмотрел в сторону.

— Я просто подумал, — сказал он как можно мягче, — что если ты не будешь так сильно нервничать, ты получишь больше удовольствия. В этом не было злого умысла, и я не собирался воспользоваться твоей слабостью. Прости, что был таким идиотом.

Я шумно выдохнула. Он выглядел таким подавленным. Похоже, он говорил правду. Но я еще была совсем не готова его простить.

— Помнишь, ты сказал, что если обманешь меня, я больше никогда тебе не поверю? Считай, что это произошло. Я больше не верю тебе.

Он реально вздрогнул, и я почти пожалела о том, что сказала. Почти.

— Ясно, — сказал он. — Но все же я очень прошу тебя принять мою помощь и позволить вытащить тебя отсюда.

— И пойти — куда?

— Куда ты сама скажешь.

Я некоторое время переваривала это предложение. Естественно, меньше всего мне хотелось возвращаться в маленькую комнатку в туннеле, где произошла наша сцена с поцелуем, но и попасть в объятия тетушки Грейс мне тоже не улыбалось. Не раньше, чем я во всем разберусь, во всяком случае. Денег у меня нет, паспорта тоже, так что помощь мне все-таки понадобится, хотя сейчас мне страшно не хотелось зависеть от кого бы то ни было. Итан только что жестко напомнил мне, что полагаться в жизни надо только на себя.

— Ты мог бы поселить меня в отеле инкогнито? — спросила я.

Да, это было решение проблемы на одну ночь, но я действительно надеялась, что уж завтра-то отца выпустят из тюрьмы, а до этого еще раз спать на диванчике у Кимбер и помнить, что в любой момент может нагрянуть тетя Грейс, мне совершенно не хотелось.

Видно было, что такой расклад не устраивает Итана, но он ответил мне мягко:

— Ты будешь в большей безопасности в месте, где поменьше народу.

— Если ты думаешь, что я снова полезу в твою крысиную нору, ты сошел с ума. Так что если ты не хочешь запереть меня там против моей воли, я выбираю отель или ничего.

Он театрально вздохнул.

— Ну ладно, ладно… Я знаю одно тихое местечко. Не так безопасно, как хотелось бы, но все же…

Он пожал плечами.

Застонав от боли, я поднялась на ноги.

— Веди меня туда.

Гостиница, в которую привел меня Итан, была крошечная — скорее, туристический «бед энд брекфаст», чем полноценный отель. Она была расположена на склоне горы — фактически встроена в ландшафт — и была в общем-то живописная, с этими ветвями, склоняющимися к окнам, и подоконниками, уставленными цветами. Из чего я сделала вывод, что гостиница была, по-видимому, для простых смертных — не для Волшебников. Волшебники меня уже так достали, что в целом я была этому рада.

Итан заставил меня подождать снаружи, пока он бронировал номер. Он решил, что мне не стоит встречаться лицом к лицу с хозяйкой гостиницы, и я согласилась, что он прав. Я не доросла еще для того, чтобы снимать номер в одиночестве, и к тому же была американкой. Это заставило бы ее заподозрить что-нибудь.

Время шло к полуночи, и улицы Авалона были тихи. Пешеходов не было, изредка проезжала машина. Да, ночью в Авалоне, похоже, не «зажигали».

Пока я ждала возвращения Итана с разрешением войти в гостиницу, я перешла через улицу и снова встала у перил, уставившись вдаль за Авалоном. В темноте сдвиги были не так хорошо видны, но по тому, как вдали мерцали огни — то загораясь, то пропадая в зависимости от того, на чем я фокусировала взгляд — я еще раз убедилась, что мерцание не иллюзия, наведенная Итаном. Мерцающие врата существуют.