«Впрочем, что бы он там не узнал, — вздохнула она, — для меня это представляет гораздо меньшую ценность, чем результаты вскрытия. Подопытный субъект — как бишь его зовут? Томас? Томпсон? что-то в этом роде, — скончался от отравления. Однозначно и просто. Не исключено присутствие других факторов, которые, вероятно, также внесли свою лепту, например, недостаточное питание, но основной причиной смерти явилось внедрение в организм токсина».

Ларри Беллами, один из «кнутов»-охранников, приставленный на сегодня сторожить Луизу Невилл, еще час назад принес ей кофе. Стараясь не плеснуть из чашки на бумаги, Петра отставила так и нетронутый кофе в сторону. «А может, у Невилла просто нет опыта в таких делах, — подумала она. — Он, конечно, имеет медицинскую степень, но ведь это вовсе необязательно означает, что он в состоянии точно определить причину смерти». Поразмыслив еще немногу она отвергла эту возможность. Ведь подопытный субъект скончался не от редкой тропической болезни. Да и о тайном сговоре врачей с целью завести эксперта в тупик речи быть не может. «Мы просто ввели в костный мозг испытуемого неизвестный и недостаточно исследованный химический фермент, что его и убило. Любой выпускник медицинского колледжа смог бы установить причину смерти».

— Но как же тогда раскрыть механизм этого процесса? — вслух произнесла она.

Кожу невозможно проткнуть, нельзя взять на анализ кровь или ткани… как же определить причину превращения? И как управлять этим процессом?

Каким образом можно умертвить подобное существо?

Поток ее размышлений был прерван осторожным стуком в дверь. Повернувшись, она увидела Пратта, с бодрым видом направляющегося к ней. На его лице играла самоуверенная и какая-то даже злорадная улыбочка, что ей весьма не понравилось. Она сухо спросила:

— Да, профессор? Что вам угодно?

— О, я просто подумал, а не урвать ли нам немного времени, чтобы сойтись поближе, — ответил он, похотливо ухмыляясь. — Мы отлично ладим при встречах, но со всей этой работой ни вы, ни я практически не имеем возможности побыть наедине.

— Не сочтите это за проявление неуважения, профессор, — медленно произнесла она, стараясь вложить в каждое слово как можно больше неуважения, — но что касается меня, то я провожу наедине с вами ровно столько времени, сколько в состоянии вынести.

Его улыбка сменилась злобной гримасой, лицо покраснело.

— Но мне помнится, мы достигли своего рода взаимопонимания, Петра, — сказал он, приближаясь к ней. — Доктор Реймор ведь мог перевести на этот проект любого из своих химиков. И только благодаря моей поддержке ваша просьба была…

— Мой перевод был осуществлен доктором Реймором, а не вами.

— Но мне ничего не стоило отменить это распоряжение. — Теперь, когда он был совсем близко, она почувствовала запах давно немытого тела и грязного белья. — И потом, я полагал, вам нужен будет здесь надежный друг.

Она надменно вскинула голову.

— Очень сильно сомневаюсь, что мне когда-нибудь будет что-нибудь нужно от вас. Если б я была каннибалом, то, может, и позарилась бы на ваш жир, но…

Он быстро схватил ее за плечи и, сильно сжимая, закричал:

— Я не люблю, когда меня оскорбляют, и мне очень не нравится, когда мною пользуются!

Он сильно прижал ее спиной к лабораторному столу. Пошарив руками за собой, она схватила скальпель, поднесла его к лицу Пратта и процедила сквозь зубы:

— А ну, убери свои липкие руки, ты, жирная вонючая свинья! И проваливай отсюда, пока я не разрезала тебя на куски и не скормила Калди.

Он отпустил ее и отступил назад. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, затем он мрачно пробормотал:

— Вы еще пожалеете об этом! — И вылетел из лаборатории.

Она швырнула скальпель обратно на стол и, качая головой и мысленно проклиная Пратта, вернулась к своим размышлениям.

Спустя полчаса дверь в лабораторию распахнулась и вошел Дуэйн Бриггс.

— Леди, капитан Брачер хочет вас видеть, немедленно.

Петре очень не нравилось, когда ее отрывали от размышлений, поэтому она метнула на брачеровского холуя гневный взгляд и сказала:

— Скажите капитану, что я как раз…

— Капитан ни о чем не просит, он приказывает, — оборвал ее Бриггс. — Идемте со мной, сейчас же.

Петра подумала, не послать ли ей Бриггса ко всем чертям вместе с его напыщенными манерами и «металлом» в голосе, но потом решила этого не делать. Эти самодовольные панки могут оказаться довольно опасными, если их разозлить. Подавив свое раздражение, Петра вслед за Бриггсом вышла из лаборатории.

Капитан Брачер сидел за столом в своем кабинете. Выражение его лица насторожило Петру. Оглядев комнату, она увидела Пратта, который ее холодно поприветствовал. У противоположной стены стояли Невилл и Луиза, на его лице, как обычно, застыло выражение нервной озабоченности, а ее взгляд, как ни странно, светился участливостью и симпатией. Петра села на стул перед столом. Брачер не проронил ни слова, пока она входила и усаживалась. И сейчас продолжал молча смотреть на нее.

Наконец он сказал:

— Вы, кажется, полагаете, что я полный идиот, миссис Левенштейн.

У Петры сердце ушло в пятки.

Брачер постучал кулаком по стопке бумаг на столе.

— Вы что же, думали, я никогда не узнаю об этом? Никогда не обнаружу истинную причину вашего стремления попасть на этот проект?

— Я… я… Я не… Не понимаю, о чем… о чем это вы, капитан, — забормотала Петра.

— Ах да, ну конечно, как же мы можем оставить вас в неведении. Вы прекрасно осведомлены о том, что содержится в вашем личном деле, точно так же, как и я. — Он взял бумаги, потряс ими и снова бросил всю стоику на стол, прихлопнув ее кулаком. — Та папка, которую мне прислал Реймор, была вполне невинной, не так ли? Но к несчастью для вас, профессор Пратт обнаружил фотокопию с перекрестными ссылками и прочитал ее. — Его холодные глаза, излучали неприкрытую ярость. — Мы позволили себе небольшую правку, не так ли, мисс Левенштейн! Несколько листочков взяли да и выскочили из папки, ну надо же! Представьте мое удивление, когда я узнал, что вы выросли в приюте!

— Ну и что с того? — спросила она, стараясь не выдать своей тревоги. — Многие теряют родителей в раннем возрасте. Ведь это же не преступление.

— Конечно же, нет, — сказал он. — Однако вот здесь содержится копия полицейского рапорта о смерти ваших родителей. — Он заглянул в бумаги. — Обоих родителей разорвал на куски и частично съел ВОЛК?

Ее лицо покраснело.

— Какая бы трагедия ни произошла с моей семьей, вас это определенно не…

— Волк, мисс Левенштейн? — прервал ее Брачер. — Волк? Волк, который согласно вашим детским показаниям, стоял на задних лапах? Волк, в которого стреляли полицейские, и неоднократно, а много раз стреляли, причем безо всякого результата?

— Да! — закричала она. — Это правда, правда, оборотень это был, ну и что? Какая вам, собственно, разница?

— Разница, мисс Левенштейн, — мрачно ответил он, — в том, что мне не нравится, когда у моих подчиненных есть от меня секреты!

— Я не подчиняюсь вам, — резко возразила она, — и вообще никому не подчиняюсь! Мои поступки и побуждения никого не касаются. Я точно исполняю все, что вы от меня хотите, разве нет? Я пытаюсь раскрыть причины этого процесса и способы его контролирования. И если попутно мне хочется узнать, как можно уничтожить эту тварь, что с того? Вы же не намерены навечно оставить Калди в живых? Разве вы не собираетесь покончить с ним, как только секрет будет разгадан? — Она сделала небольшую паузу, словно ожидая ответа, в котором вовсе не было необходимости, и затем продолжила: — Вот так. И вы прекрасно знаете, что если прострелить ему голову, он не умрет, и если бросить его живьем в топку, он не сгорит.

— Дело не в этом, — сказал Брачер.

— Дело именно в этом, — возразила она. — И неужели так уж важно, что причины, по которым вы хотите разгадать и затем убить его, отличаются от причин, по которым я хочу сделать то же самое?