Гвидон задрожал как осиновый лист: «Что же делать? Вешаться? Жить как хочется! Ч… бы его побрал, этого сталинского сокола, старого сквалыгу! Может, он тоже жениться собрался на какой-нибудь ветеранше или скорее… Ну конечно, на вертихвостке-лимитчице, желающей провести старика». Здесь Гвидон устыдился: «А сам-то я чем лучше? Аферист! Пропал я…» Он тут же раскрыл душу первому попавшемуся клиенту-отморозку, заказавшему «Jonny Walker» безо льда.

— Совета хочешь? — осведомился бритый верзила, порядочно отхлебнув из стакана.

Гвидон кивнул.

— За разборку базара нет, баксать тебе нечем, а то бы я с братками стукнул этого Димона. Да-а-а… Короче, смотри сюда! — Он достал какую-то газету, ткнул жирным пальцем в рекламу. — Есть один шоп навороченный, разными железками торгуют. Купи, короче, и качайся, а потом сам быка этого поучишь.

Гвидон почти ничего не понял из «базара», но из рекламы следовало, что по такому-то адресу имеется магазин спортивных принадлежностей, где можно приобрести тренажеры, штанги, гантели и прочий спортинвентарь для занятий атлетизмом. Он набрал указанный номер телефона и воспроизвел подсказку клиента, дескать, нужны «железки, чтобы быка одного проучить». Вежливый голос ответил, что таким баранам товар отпускают только по справке из отделения милиции по месту жительства, после чего трубку бросили. «Я бы все равно не стал заниматься, и штангу мне не выжать», — заключил ленивый и худосочный Гвидон.

Двери в бар внезапно раскрылись нараспашку. В полусвете низких ламп-подвесов над столиками мрачно расплылись широкоплечие тени, зазвучали грубые голоса вошедших и подобострастный — бухгалтера. Это пришел снимать поборы местный рэкет. Гвидон забыл о своем физическом бессилии и решил вступиться за бухгалтера:

— Да ладно, мужики. Нельзя ли не ругаться? Вы оскверняете мой слух и свои уста. Зачем скандалить — разберемся как люди. Посидите лучше, расслабьтесь.

Суровый голос из мрака погасил душевные порывы бармена:

— Ты, что ли, нас сажать задумал? Короче, я всегда добрый, но иногда бываю беспощадный. Егохни, барыга!

— Ах, так!

Обиженный Гвидон, явно демонстрируя намерение подраться, с выражением решимости на лице удалился в подсобку, но, скрывшись из виду, убежал через черный ход. На улице он увидел несколько иномарок с тонированными стеклами, сам же сел в старенький «москвич», обслуживавший кафе. Машина заводилась без ключа путем простого соединения проводов. «Надо срочно в милицию ехать», — подумал Гвидон, соединяя провода и дергая рычаги. Выжав газ до отказа, он выскочил на Пушкарку и рванул в сторону ближайшего отделения на Чкаловском. Бедолага не заметил, что за соседними машинами затаились гаишники с радаром. Один из инспекторов выскочил, чтобы остановить Гвидона, но поскользнулся и упал прямо под колеса «москвича». Гвидон сделал невообразимый, виртуозный вираж, объехав милиционера, но покорно остановился. Когда нарушитель вышел из машины, вся гибэдэдэшная братия накинулась на него. «Дело труба. Машину сейчас отберут», — сообразил Гвидон, вспомнив, что права хоть и при нем, и даже техпаспорт в бардачке, да вот нет доверенности и справки о техосмотре.

— Ну что, мартышка к старости слаба глазами стала? Ты что, каскадер х…в, совсем с головой не дружишь? Чуть инспектора при исполнении не задавил! — завопили милиционеры.

— Да нет, товарищи, господа… К чему весь вздор? — от волнения Гвидон не мог подобрать нужное слово. — Граждане, я как раз к вам и ехал за помощью, на меня напали бандиты — скверный случай!

— Чего он там несет? Бандиты какие-то… — говорил старший, проверявший документацию. — Техосмотра нет, доверенности нет. Скорость как превысил — сами видели! Еще и нетрезв, похоже, и, наверное, имеет дерзкий замысел. Проверьте-ка, что у него в багажнике!

Багажник был забит продуктами для кафе, которые привез напарник Гвидона по стойке. Продукты приобретались в соседнем супермаркете по дешевке, потому что срок их годности давно истек.

У Гвидона порылись в карманах и, не найдя денег, заявили:

— Прошлого у тебя уже нет, а будущего может и не быть. Вообще никогда. Ну, что с тобой делать, кудесник? Да, вот так и распускают себя в бесстыдстве… — А сами принялись бесстыдно перетаскивать продукты в свой «форд».

Гвидон засуетился, пытаясь хоть что-то уладить:

— Не надо, граждане милиционеры! Это чудовищно! Это же не мои продукты! На нас бандиты напали, и вы должны помочь, а вы… И что мне теперь делать?

Он чуть не заплакал, а инспектора заржали:

— И продукты тоже не его! С этим мужиком нужно серьезно разбираться — тут уголовная статья!

— Да нет! Это продукты для кафе, а я барменом там подрабатываю, и сейчас, как назло, рэкет налетел. А вообще-то я артист.

Старший наконец сжалился, оставив часть пакетов у Гвидона в машине:

— Конечно, весьма неуклюже с вашей стороны. Поезжайте.

— А может, вы вообще продукты забирать не будете — зачем они вам, несвежие? Я ведь вас не задавил, вы даже палочкой махнуть не успели, — не переставал причитать Гвидон.

Лейтенант посмотрел сначала на него — уже как на шута горохового, потом на пакеты с хлебом, задумчиво кинул в багажник упаковку какого-то размякшего полуфабриката и брезгливо махнул рукой:

— Ехай, Райкин!

Натерпевшийся Гвидон свернул по Большому проспекту в сторону Князь-Владимирского собора, рядом с которым он жил. Ему было стыдно за свою трусость, за то, что сбежал, оставив товарищей наедине с бандитами, но в последний момент почему-то пропало желание просить помощи у милиции. «Лучше уж Бога попросить — может, прав Капа, что Он есть», — решил Гвидон. В собор зашел, опасливо озираясь, было не по себе — церковь у него ассоциировалась со смертью и похоронами. От невежества перекрестился слева направо, когда понял, устыдился своей ошибки. Понуро опустив голову, Гвидон встал в очередь к лавке: денег наскреб на одну самую дешевую свечку. Со свечницей разговаривал новый русский в кожанке «Hugo Boss», с «ролексом» на золотом браслете:

— Мамаша, с Рождеством тебя Христовым! Мне десять свечек за упокой и десять за здравие. И конкретно, к какой иконе лучше свечку ставить, чтобы всё по-человечьи?

Молодая свечница в черном платке от неожиданности изменилась в лице и почти прошептала:

— И вас с Великим Праздником. Пожалуйста, потише говорите. У нас в храме чтимый Чудотворный список Казанской Божией Матери. Многие исцеляются…

— Не! Ты неправильно поняла, — оборвал «браток», оживленно жестикулируя, — мы не «казанские», у нас своя команда. Здесь, говорят, какая-то «Скоропослушница» есть? Короче, как ее найти?

Свечница побледнела и еще тише ответила:

— Слева от Царских Врат перед Иконостасом. Увидите — она в серебряной ризе, в золотых крестиках, многие к ней жертвуют. А свечи все одинаковые, только об упокоении их обычно ставят на канун, но в такой праздник можно к любой иконе.

«Прихожанин» просветлел:

— О! Это то, что надо! — и стал совать служке зеленую бумажку.

Девушка отмахнулась, как от заразы:

— Опустите в кружку. Спаси Господи! — и облегченно перекрестилась, когда бандит ушел.

Через минуту он вернулся, на ходу разговаривая по сотовому телефону:

— Как-как? Мадонна? Понял, отбой… Слушай, мамаша, — он доверительно нагнулся к прилавку, — тут расклад такой, у главного беда, собака сдохла, любимая, Мадонна. Надо бы отпеть, как полагается, по православным понятиям. Деньги — не проблема. С кем поговорить?

Теперь уже терпеливую послушницу затрясло от гнева:

— Уходите, ради Христа! Собаку отпевать вздумали — вы соображаете, о чем просите?! Креста на вас нет! Тварь бездушную Мадонной назвали! Уходите, пока батюшка вас не попросил.

Бандит попятился:

— Тише, мамаша, тише! Я с отцом сам пообщаюсь.

Тут из алтаря, словно бы по заказу, появился строгого вида батюшка, и браток заспешил к нему:

— Святой отец, надо бы собачку отпеть женского полу. За бобы договоримся — ни о чем. Забашляем сколько надо.