Но и с обучающей программой Ньюб показался компьютерной игрушкой всем, кроме ЗАО «Инновации России XXI век». Здесь его выслушали внимательно, посмотрели полученные свидетельства, а после, взяв инструкцию и Ньюб, попросили подождать, пока эксперты разберутся. Виктор Миронович сидел в пустой переговорной, проворачивал горячей ложкой колесо лимона, запивал чаем конфеты, слушал секретаря-референта, диктовавшего адрес и телефон за закрытой дверью. С чистого голубого небосвода окна высотки пригревало солнце. Он жмурился ему и чувствовал, что сейчас там, за дверьми, как к нему в переговорную солнце, в другую комнату, к незнакомым ему людям ослепительным потоком света входит созданное им будущее. Он увидел по внимательным и удивлённым взглядам, по бормотанью разговора, с которым все вышли из переговорной, что он обеспечит семью, уйдёт с работы, наконец расстанется с Ньюбом и сможет воплотить своё новое, ещё хорошо не обдуманное, может быть даже сумасшедшее, но удивительное решение.

Через час вернулся один и попросил оставить надень изделие, его описание, копии патентов, всю документацию, чтобы разобраться в его реальных возможностях, но обнадёживать не стал.

Ползунок согласился.

Ликуя!

Его впервые услышали!

Домашним он пересказывал буднично, но их глаза видели счастье; так сквозь непроницаемую толщу воды сигнал эхолота нащупывает ещё живую подводную лодку. Ползунок приговаривал: «Откажут, как всегда не поймут». Но дети чувствовали, что папа счастлив, и карабкались, хохоча, на него, как на дерево.

На встрече, отражаясь в блестящем столе светлого дерева лысым черепом, за стаканом сока сидел один человек с белозубой улыбкой и внимательным взглядом. Он представился директором и собственником компании, сказал, что заинтересован в изобретении и предложил годовой заработок Ползунка за уступку прав на Ньюб. Виктор Миронович объяснил, что не готов расстаться с правами совершенно, а хотел бы получать малый процент от использования изобретения, некую ренту, которая позволила бы ему творить, не задумываясь о насущном. Директор сказал, что нуждается в полной уступке и готов увеличить вознаграждение.

Когда расстроенный Ползунок нёс домой Ньюб, директор говорил старшему юристу и начальнику технического отдела: «Изобретение должно быть нашим. Уговорите его, если он не согласится, оформите на нас. Любые деньги и меры, — новая книга должна быть моей».

Через год Виктор Миронович, просматривая заявки в патентное ведомство, узнал об изобретении ЗАО «Инновации России XXI век» устройства Ньюр, до деталей повторявшем Ньюб.

Он принёс в суд перевязанные верёвками пачки рукописей, документов, подтвердившие годы труда.

Они представили историю работ по теме за несколько лет: приказ о постановке задачи и создании рабочей группы, документы о закупке оборудования, отчёты о выполненных исследованиях, приказы о премировании и росписи десятков людей, получивших вознаграждение, за изобретение… Ньюра.

Выплатив большие деньга, они заменили в Налоговой инспекции балансы за три года, где в пустой строке появилась тема — расходы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы по теме «новое чтение», и сам положительный результат научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ — NR (new reading) — «новое чтение». И это уже был документ, заверенный печатью государственного органа, нейтрального к спору.

Молодой юрист Юмабай Гиниятулин написал в прокуратуру заявление, что все доказательства ЗАО «Инновации России XXI век» сфабрикованы. Но Ползунок никогда не узнал об этом заявлении, прокурор в суде не появился, а судья в заседании не произнёс о нём ни слова. Расходы Общества на дело значительно выросли. Гиниятулин был уволен, а через некоторое время избит до переломов неизвестными хулиганами, которых найти не удалось.

Когда суд вынес решение, Виктор Миронович закрыл лицо руками и разрыдался. Он глухо гавкал в ладони, сгорбившись над столом, заваленным бумагами. Всем стало неприятно; юристы ЗАО «Инновации России XXI век» опустили глаза в недра портфелей, наполненных доказательствами, а председатель судебной коллегии, выходя в потайную дверь, оглянулся и брезгливо сказал: «В самом деле из суда устраивают мальчишество какое-то».

Вернувшись домой, старший юрист, чьё имя могло запомниться, но всё же забылось, сел в кабинете, придвинул лист и стал записывать: «Довожу до вашего сведения, что все документы, представленные ЗАО „Инновации России XXI век“ по делу, сфальсифицированы. Подделка документов производилась по непосредственному устному распоряжению Генерального директора с целью доказать право на изобретение новой электронной книги, которая, на самом деле, изобретена В. М. Ползунковым»… Он исписал три листа, аккуратно сложил их в конверт, облизнув языком, приклеил треугольник. Откинулся на кресло и закурил сигарету. Из детской комнаты доносился визг дочери и строгий крик жены, укладывавшей её спать. Вспомнилось, как в тишине он лично передавал судье вот такие же конверты, но толстые. Как договаривался с помощником прокурора, сидя в дорогом ресторане. Сигарета закончилась. Он закурил новую. После взял конверт и поднёс к углу пламя золотой зажигалки. Чёрный хвост стегнул по белой бумаге, конверт охватило золотое пламя, и маленький костерок сгорел в траурной пепельнице.

После того как был заключён договор между Apple и ЗАО «Инновации России XXI век», по которому русская компания уступала все исключительные права на Новую книгу, переоформляла поданные заявки на патенты в России и за рубежом, а также уступала права на товарный знак «NR» за огромные 67 миллионов долларов, а две компании подписали долговременное соглашение о совместной работе по усовершенствованию Ньюра, каждая русская газета во весь титульный лист поместила фотографию двух директоров, поддерживающих между собой шар рукопожатия из четырёх ладоней. На весь мир прогремело трудно произносимое Innovazie Rossiy XXI vek. В новостях общероссийских телеканалов рассказывали о первом успешном высокобюджетном стартапе модернизируемой экономики страны. Аналитики и министры утверждали, что политика Президента и Правительства Российской Федерации, направленная на развитие высоких технологий, сломала тысячелетнюю инерцию развитая России, переформатировала сознание россиян и, наконец, стала приносить первые весомые плоды.

Ползунок зачарованно смотрел в центр телевизора. Молчал. Вдруг вскочил и громким голосом, как никогда в жизни, заорал: «Это я придумал! Я один сделал за восемнадцать лет!» Он сел. Потом вскочил, схватил Ньюб, вбежал в детскую и выкрикнул детям: «Вы же учили по нему арифметику, вы помните, ведь помните? Вы же знаете, помните? Что же вы молчите? Или вы тоже не знаете?» Дети закричали: «Папа, пусти», потянулись к матери. Ползунок с силой дёргал их за руки к себе, скрежещущим яростью шёпотом уговаривал: «Вы же помните, вот здесь кораблики, тут гусята, вы же выучили по нему арифметику, ну вспомните». Испуганные дети вырвались под руки к матери, молча сидевшей на стуле. Ползунок убежал в гостиную и закричал: «Я, я это сделал, всю вашу инновацию!», потом замолк, и из комнаты послышалось глухое гавканье. После стало тихо. Мать прижала детей и неотрывно смотрела в пустоту дверного проёма.

В полутьме появился Ползунок. У него было ещё влажное вымытое лицо, растерянная чужая улыбка, но всё же пока ещё это был он. Продолжая улыбаться, он подошёл к ним, протянул скрюченные, как у новорождённого, пальцы, словно хотел вцепиться в волосы, гребенкой пальцев огладил детей по головам, царапнул ногтями жене плечо и молча вышел.

Через несколько лет компания Apple продала 372 миллиона Ньюров. Для них разработали десятки тысяч школьных и университетских учебников, написали миллионы книг. Даже малыши в детских садах получили свои первые Ньюры. Их читали космонавты на орбитальной станции, читали свободные от вахты экипажи подводных лодок с ядерными ракетами на борту, пассажирам первого класса предлагали Ньюры на время перелёта, в роскошных отелях они ждали постояльцев на ночных столиках. В семье Ползунковых тоже появился NR с яблочком на крышке. Потом ещё один, а вскоре свой Ньюр был у каждого, кроме Виктора Мироновича. Ползунок не возражал против Ньюра, но сам его не касался, не смотрел в его сторону, — не замечал.