Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Все всмятку… Веранда под слоем зеленой краски, должно быть, была трухлявой. Так это или нет, но она сама, вьющиеся розы, черепица кровли — все оказалось поломано, порвано, перебито и рухнуло, как театральная декорация, а мотор, половина аэроплана и я — через огромное двустворчатое окно-дверь — приземлились в гостиной. Нам здорово повезло, что окно было распахнуто. Нет ничего неприятнее ранений от тонкого оконного стекла, если случится пролететь сквозь него; мне следовало это знать. На мою голову сразу обрушился жуткий ливень нравоучений и упреков — хорошо еще, что священник был выведен из строя. Ах, эти глубокие и высокопарные сентенции! Однако, может быть, они и смягчили несколько накал страстей?..

«Большому Жаворонку», моему первому аэроплану, пришел конец. Никогда, даже мысленно, я не пытался вернуть его; мне просто не хватило решительности…

Потом разразилась буря!

Идея, вероятно, заключалась в том, чтобы заставить маму и меня уплатить за все, что когда-либо обрушилось или сломалось в Минтон-честере с самого сотворения мира. Да что там, нам следовало раскошелиться за каждое животное, которое внезапно подохло на памяти старейшего из жителей городка. Тариф был под стать претензиям.

Коровы оценивались в двадцать-тридцать фунтов стерлингов и выше: свиньи шли по фунту за каждую, без скидки за убиение разом нескольких животных; веранды, эти жалкие пристройки, оценивались неизменно не менее сорока пяти гиней. Обеденные сервизы тоже были в цене, так же как черепица и всякого рода строительные работы. Представлялось, что некоторые жители Минтончестера вообразили, что над городком забрезжила заря процветания, ограниченного фактически только нашей платежеспособностью. Священник попытался было прибегнуть к устаревшей форме шантажа, угрожая распродажей для покрытия убытков, но я смиренно согласился: «Распродавайте…»

Я ссылался на дефектный мотор, на роковое стечение обстоятельств, лез из кожи вон, чтобы свалить вину на фирму с Блэкфрэйрс-роуд, и в виде дополнительной меры безопасности представил документ о несостоятельности. Благодаря моей матушке я не владел никаким имуществом, кроме двух мотоциклетов (злодеи конфисковали их!), темной комнаты для занятий фотографией и уймы книг в переплетах — по аэронавтике и о прогрессе вообще. Матушка, конечно, не была виновата. Она не имела к случившемуся никакого отношения.

Так вот, несмотря на все, неприятности навалились лавиной. Стоило мне появиться на улице, как всякий сброд вроде школяров, мальчишек, прислуживавших игрокам в гольф, и неуклюжих подростков выкрикивал мне вслед обидные слова: глупцы, подобные старику Лап-тону, не соображавшие, что человек не может оплатить то, чего он не получал, грозили мне физической расправой; меня изводили жены разных джентльменов, считавших, что их мужьям следовало отдохнуть от трудов праведных на законном основании, то есть из-за телесных повреждений; меня засыпали целым ворохом идиотских судебных повесток с перечислением целой кучи фантастических преступлений, таких, например, как злостное членовредительство и человекоубийство, преднамеренное нанесение убытков и нарушение чужого права владения. Оставался один выход — бежать из Минтончестера, уехать в Италию и оставить бедную маленькую матушку укрощать человеческие страсти в свойственной ей твердой и сдержанной манере. Должен признаться, она проявила исключительную твердость. Не женщина, а кремень!

Как бы то ни было, минтончестерцы не очень-то поживились за ее счет, но ей все-таки пришлось распрощаться с уютным домиком в Минтончестере и присоединиться ко мне в Арозе, несмотря на ее отвращение к итальянской кухне. По приезде она обнаружила, что и тут я уже успел стать в некотором роде знаменитостью, так как за три дня мне удалось свалиться в три разные горные расселины, чем я, несомненно, установил рекорд. Но это уже совсем другая история.

Полагаю, что от старта до финиша эпопея с первым аэропланом обошлась моей матушке в девять сотен фунтов с хвостиком. Если бы я не вмешивался, а она упорствовала в своем первоначальном намерении покрыть все убытки, это стоило бы ей около трех тысячно пережитое стоило того, да, стоило. Как бы мне хотелось пройти через это все заново! Знаю, не один старый чудак вроде меня сидит сейчас у камина и вздыхает о безвозвратно ушедшем счастливом времечке, полном приключений, когда любой отважный мужчина был волен летать и ходить куда угодно и рушить что угодно, а потом хладнокровно подсчитывать убытки и размышлять, что ему за это будет.

Эрнст Пашицкий

МИСТЕРИУМ

Журнал ''ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ''. Сборник фантастики 1980-1983 - i_042.jpg

ТМ 1983 № 7

В последние годы роль НФ довольно часто определяют с помощью нехитрого, но безупречного, казалось бы, логического рассуждения: фантастика есть часть литературы, а литература — это человековедение; следовательно, фантастика должна заниматься исключительно человеком, его внутренним миром и его взаимоотношениями с обществом и другими людьми. Однако, если принять такое определение, «за бортом» НФ автоматически оказываются такие ее признанные мировые шедевры, как «Машина времени» и многие рассказы Г. Уэллса, «Маракотова бездна» и «Затерянный мир» А. Конан Дойла, «Земля Санникова» и «Плутония» В. Обручева, «Непобедимый» и «Новая космогония» С. Лема, «Грезы о Земле и небе» К. Циолковского… Словом, все те произведения, главное содержание которых заключается как раз в новых идеях или в показе новой реальности, с которой человеку еще не доводилось встречаться. Но, возможно, придется.

Где же слабое место приведенного выше силлогизма! Очевидно, в его второй посылке: литература — это все-таки не только «человековедение», но прежде всего часть искусства. А искусство, в свою очередь, — это второе (кроме науки) главное средство познания. Познания всего: и человека, и общества, и природы. И именно НФ в силу своей специфики позволяет задуматься о том, что такое вселенная, как она началась и к чему движется, что такое пространство и время, жизнь и разум… За рубежом существует даже специальный термин «сайенс фэнтэзи» (или «фантасайенс») для обозначения произведений, настоящими «героями» которых являются новые идеи и гипотезы, пусть зачастую не совсем строгие, но заставляющие задуматься о сокровенных тайнах мироздания. К этой же категории относятся и рассказы о столкновениях людей с объектами, уже открытыми современной наукой, но пока для нас недоступными, своеобразные «прогнозы» на тему того, как такие встречи могли бы происходить. Некоторые из них состоятся в самом скором времени: человек, например, высадится на планеты солнечной системы и сможет сравнить свой собственный опыт с фантазией писателей. Другие небесные тела, по всей видимости, еще на многие годы останутся закрытыми для людей. Но ведь интересно же, как, допустим, выглядит вблизи «белый карлик», нейтронная звезда или даже «черная дыра» и с какими неожиданными явлениями можно столкнуться в их окрестностях! А где еще, кроме НФ, можно узнать об этом!

Именно о встречах с экзотическими физическими объектами рассказывает в своих произведениях доктор физико-математических наук из Киева Эрнст Пашицкий, короткая новелла которого «Квантовая планета» (см. «ТМ» № 6 за 1981 год) получила вторую премию нашего последнего конкурса. В новом рассказе космическая экспедиция Земли опять встречается с объектом, совершенно необычным, и Э. Пашицкий излагает свою «версию» относительно этой встречи. Но может ли она в действительности когда-нибудь произойти! А если да, то будет ли она выглядеть так, как ее описал автор рассказа, или же как-нибудь совершенно иначе!

Присылайте свои соображения в редакцию.

Пустой, безмолвный космос подавлял, угнетал своим беспредельным пространством, которое можно преодолеть только временем и терпением. Похожие один на другой дни складывались в долгие годы полета. Позади оставались все новые миллиарды километров, а кругом была все та же бездонная чернота с теми же неподвижными звездами, среди которых затерялось далекое Солнце.

60
{"b":"209456","o":1}