Самая большая пробка была, как всегда, у Эмпайр Стейтс, где северо-южная магистраль уходила в обход огромного здания на двенадцать полос в сторону. На поворотах машины заносило, прижимало к ограждениям, и каждый день многие из них теряли управление и падали, разбиваясь о нижележащие ярусы. Это было, вероятно, интереснейшее зрелище в городе, служащие теснились у окон, чтобы увидеть, как крутятся вышедшие из повиновения машины. Сегодня движение казалось почти нормальным, и Дэвис приказал держать скорость в сто десять миль на повороте и сто пятнадцать — при выходе из него. Но все-таки этого было недостаточно: приходилось притормаживать, терять скорость, и после поворота ширина потока уменьшалась. Дэвис увидел, как один «бьюик» пошел юзом, ударился об ограду, перевернулся, и водитель, вылетев сквозь съемную крышу, упал ярусом ниже и исчез в потоке машин. «Бьюик» откатился и тоже исчез из виду.

— Домой, — приказал Дэвис. Вертолет опустил его на крыше; он зажал себе нос от смога, пробежал к лифту, спустился к себе. Здание дрожало от шума транспорта и от грохота молотков. Дэвис закашлялся от пыли.

Он просмотрел сведения об авариях, подписал их. Выше нормы, а в секторе у Эмпайр Стейтс на 6,2 процента выше, чем на прошлой неделе. Дэвис упоминался как сообщивший о пробке у причала; была и информация о заполнении Центрального Парка, а также о том, что Директор пришел в ярость, услышав о переброске машин. «К чертям!» — подумал Дэвис. Была еще жалоба от фирмы «Мерилл Линч, Пите и Агню», вое из ее совета застряли на Уоллстрит и опоздали на службу. Он бросил жалобу в корзину. Снаружи или внутри — трудно сказать, когда одной стены нет, — рабочие бросали стальные плиты, выдергивая часть болтов для экономии времени.

— Оставьте болты, — прорычал Дэвис. — Эти штуки все равно будут трястись.

Грохот был оглушительным даже сейчас, когда семь транспортных полос шли в тридцати футах отсюда; когда ветка пройдет здесь, он станет еще сильнее. Дэвис надеялся, что стену снова поставят. Он позвонил Смиту, спросил о показателях для Эмпайр Стейтс.

— С девяти часов утра четырнадцать смертельных случаев.

Это было на 10,07 процента выше нормы, а пик, связанный с ленчем, должен был начаться через четыре минуты.

— Проклятый Эмпайр! — проворчал он. Табло сектора ООН засветилось красным, он включил видео, увидел нагромождение из двенадцати машин на четвертом ярусе, увидел, как исковерканные обломки сыплются в здание Генеральной Ассамблеи. Теперь нужно ожидать еще и гневного звонка от Генерального Секретаря. Проклятые иностранцы — почему они думают, что их идиотские заседания важнее, чем транспорт?

Зазвонил красный телефон. Директор. Он взял трубку.

— Дэвис слушает.

— Показатели растут, — проскрипел Директор. — В чем дело?

— Сектор Эмпайр Стейтс, — ответил Дэвис. — И еще кое-какие здания.

— Сделайте что-нибудь.

— Нужно убрать Эмпайр Стейтс, — сказал Дэвис. — И получить еще сорок ярусов в Гараже Центра.

— Невозможно. Придумайте что-нибудь еще.

— Да, сэр. — Он подождал, пока в трубке щелкнуло, и бросил ее на рычаг. Глубоко вдохнул воздуха — это было все равно что курить — и начал отдавать короткие приказания по общему каналу.

— Пошлите еще десять аварийных вертолетов, — бросил он. Когда их в полтора раза больше, то и обломки убираются во столько же раз быстрее. — Сократите сроки оповещения родственников до пятнадцати минут. — Это разумеется, слишком, но обработка аварий в Бруклине и Нью-Джерси ускорится. Сейчас, когда один пик только-только прошел, а другой начинается, обломки накапливаются вне приемных центров, и дробилки бездействуют. — Повысьте минимальную скорость на 5 миль в час. — Это составит не меньше чем сто миль на магистралях и шестьдесят пять — на ярусах. Он включил видео, проследил, как вводятся новые скорости, как начинают спешить машины. Отдел Очистки сообщил о посылке десяти вертолетов; он вздохнул свободнее, переключил видео на сектор Эмпайр, увидел третью за день огромную пробку на третьем ярусе и чертыхнулся. Потом закрыл проезд на 34-ю улицу, приказал трем бульдозерам сгонять туда все обломки, позвонил в Отдел Оповещения, чтобы туда направили бригаду.

Красный телефон зазвонил трижды. Что-то сверхважное. Он схватил трубку, выкрикнул свое имя.

— Директор только что умер, — прозвучал истерический голос. — Вы его заместитель.

— Сейчас приду. — Заместитель, ну что ж. До конца дежурства шесть часов, и за это время он успеет кое-что сделать. Он повернулся к Смиту: — Остаетесь за Управляющего. Только что получил повышение.

— Есть. — Смит едва взглянул на него. — Открыть четвертую Юнкере, полосы первая — девятая, — приказал он.

Переход от помощника к Управляющему совершился мгновенно. «Тренировка», — подумал Дэвис.

Он поднялся на лифте на третий этаж, в кабинет Директора. Сотрудники стояли молча, глядя на неподвижное тело. Светилось четыре табло, звонила дюжина телефонов. Дэвис отдал короткие распоряжения.

— Вы, вы и вы — на телефоны, — сказал он. — Вы и вы — следите за табло. Вы — вынесите тело. Вы, — указал он на секретаршу, — созовите общее собрание. Сейчас же.

Он просмотрел табло, проверил Отделы Движения, Регулировки, Аварий, Оплаты, Оповещения. Отдел Смертности показал отличные цифры — новым Управляющим там стал Уиллборн. Дробилки работали хорошо. Отдел Аварий сообщал, что темпы уборки выше нормы.

— Директор скончался, — сказал он сотрудникам. — Командовать буду я. — Все кивнули. — Большинство отделов работает хорошо. — Он взглянул на Смита. — Но движение транспорта никудышное. Почему?

— Эмпайр, — ответил Смит. — Мы теряем двадцать процентов времени на то, чтобы обогнуть это дурацкое здание.

— Как у вас с загрузкой по бригадам? — обратился Дэвис к Управляющему Строительством.

— В порядке. — Управляющий быстро перечислил с дюжину мелких заданий.

— Главное — Эмпайр, — твердо сказал Дэвис. — Мы не можем вечно его огибать. — Он взглянул на Управляющего Строительством. — Уберите, — приказал он. — Совещание окончено.

Ближе к вечеру он взглянул с крыши здания. Бригада разборщиков уже сняла верхние десять этажей Эмпайр Стейтс Билдинг и срезала угол на сороковом ярусе путепроводом, по которому уже мчались машины. Поток был ровным, и Дэвис улыбнулся. Он не помнил, чтобы делал когда-нибудь что-либо столь же необходимое.

Виктор Коваленко

ДЕРЕВО

— За Магистралью. — Бак почему-то сглотнул слюну. — У Радужной Реки. Возле старого пакгауза.

— У Радужной?! — взвился Дэйн. — Ты знаешь, сколько всего деревьев в Штатах? А ты знаешь, где они растут? Да ты знаешь, наконец, откуда течет Радужная Река?!

Бак стоял, потупив голову. Найт поддел ногой банку из-под суррогатных консервов.

— Вот что, — сказал он. — Надо это дело посмотреть. Это не значит, что я верю Баку, — добавил он, покосившись на Дэйна, — но глянуть надо. Давайте так. Завтра на рассвете. Здесь. Не забудьте все, что нужно.

— Ну, об этом мог бы и не напоминать, — проворчал Дэйн.

Солнце еще не встало, но прохлада уже исчезала. Со свалок, заброшенных заборов, автомобильных кладбищ поднимались ядовитые испарения. Мертвый Сантаун просыпался.

К назначенному месту они подошли одновременно. У каждого на боку висела противогазная сумка и моток бечевы, на груди — фонарик. Солнце между тем поднялось и залило пустырь мягким, призрачным светом. Над городом качалась, переливалась приглушенными оттенками призрачная пелена. Ощутимее стал запах нефти и горелого бензина. День начался.

Покурив и немного поболтав, они двинулись в путь. Через груды щебня, через свалки, минуя Большую Свалку, через ямы и пропасти с поднимающимся снизу смрадом. Найт думал. Прошли уже десятки лет с того времени, когда Сантаун начали покидать жители. Они бежали — на машинах, на вертолетах, пешком, далеко, за тысячи километров от города. Остались те, кто не хотел или не мог уйти. Сантаун давным-давно сжег, засыпал и отравил все живое на сотни миль вокруг. В самом городе все системы вышли из-под контроля. В один прекрасный день все вообще могло взлететь на воздух. И вот вчера Бак заявил, что у Радужной Реки видел настоящее дерево. Конечно, теоретически…