«Если основная война произойдёт в 1950 году, то Советский Союз и его сателлиты, как полагает Объединённый комитет начальников штабов, находятся в достаточно продвинутом состоянии немедленной готовности, чтобы предпринять и провести следующие кампании:

а) наводнить Западную Европу, с возможным исключением Иберийского и Скандинавского полуостровов; двигаться к нефтеносным областям Ближнего и Среднего Востока; и консолидировать коммунистические приобретения на Дальнем Востоке;

б) пойти в наступление в воздухе против Британских островов и в воздухе и на море напасть на линии коммуникаций западных держав в Атлантике и Тихом океане;

в) напасть на избранные цели атомным оружием, теперь включая вероятность таких нападений на цели на Аляске, в Канаде и Соединенных Штатах. Альтернативно, эта способность, вместе с другими действиями, доступными Советскому Союзу, может исключить Соединённое Королевство в качестве эффективной базы операций для союзных войск. СССР также, возможно, сможет предотвратить любые объединённые операции типа «Нормандия» (на суше и на море) с целью отбросить его на континент Европы». ^{639}

Отчет Нитце 1950 года рекомендовал ясный план действий, за исключением приоритетной ядерной войны, против Советского Союза. Он завершался словами:

«Ускоренное, по сравнению с текущим, наращивание политической, экономической и военной сил и, таким образом, уверенности в свободном мире видится как единственный курс, который совместим с продвижением к достижению нашей фундаментальной цели. Расстройство кремлевских замыслов требует, чтобы свободный мир развивал успешно функционирующую политическую и экономическую систему и энергичное политическое наступление против СССР. Это, в свою очередь, для своего развития потребует соответствующего военного щита». ^{640}

Первая реакция на рекомендации «СНБ 68» Нитце была почти отрицательной. Трумэн, обеспокоенный бюджетными расходами, отослал доклад назад, чтобы оценить затраты. Конгресс расценил доклад как излишне панический. Заместитель госсекретаря по экономике в администрации Трумэна Уиллард Торп не согласился с тревожной картиной советской готовности к войне. Торп подверг сомнению утверждение, что «СССР устойчиво уменьшает несоответствие между своей полной экономической силой и силой Соединенных Штатов». Он возразил:

«Я не чувствую, что демонстрируется эта позиция, скорее это резерв... Фактический разрыв расширяется в нашу пользу».

Что касается советских военных инвестиций, Торп сомневался, что СССР вкладывал в них столь значительную часть своего ВВП:

«Я подозреваю, что большая часть советских инвестиций ушла в строительство жилья». ^{641}

Уильям Шауб из Бюджетного управления был также критически настроен, утверждая, что «на каждой арене» – в Военно-Воздушных силах, армии, на флоте, в запасе атомных бомб, в экономике – США далеко превосходили Советский Союз. Даже Джордж Кеннан не согласился с этим документом, особенно с его призывом к массивному перевооружению. Как отметил один консультант доклада Нитце:

«Правительству вскоре понадобится помощь в получении общественной поддержки для национального напряжения, которое потребуется». ^{642} Вслед за провозглашением Доктрины Трумэна (создания Госсекретаря Дина Ачисона) пропагандистский аппарат правительства попытался завоевать общественную поддержку для своей "холодной" войны против ''враждебных безбожных" коммунистов в Советском Союзе. Они полагали, что смогут завоевать всенародную поддержку избирателей для огромного наращивания федеральных расходов на оборону, "пугая адом за пределами Америки", как выразился один из советников Трумэна, возможно, порождая «военную панику, чтобы ввести страну в заблуждение». ^{643}

В своих мемуарах Дин Ачисон признавался:

«Задача государственного служащего, стремящегося разъяснить или получить поддержку основной политики, не в том, чтобы написать тезисы докторской диссертации. В донесении смысла квалификация должна уступать место простоте заявления, точности и оттенку глупости, почти жестокости». ^{644}

Министр пропаганды Третьего Рейха Йозеф Геббельс, возможно, не смог бы выразиться лучше.

Круги вокруг Ачисона, Харримана, ключевых военных фигур Пентагона (таких, как генерал Дуглас Макартур) и Рокфеллеров взялись за дело, чтобы фабриковать только такие «реальные и продолжающиеся кризисы».

Первый «кризис» начался спустя два месяца после того, как отчет Нитце был роздан тщательно отобранным членам правительства. Кризис случился у проамериканской диктатуры Ли Сын Мана в Южной Корее. Ли Сын Ман после проживания 33 лет в США вернулся с помощью Вашингтона к власти, чтобы взять под свой контроль южнокорейское правительство.

Война для «защиты» Южной Кореи имела много приятных моментов. Во-первых, она косвенно вовлекла бы Советский Союз как главного сторонника северокорейского режима коммуниста Ким Ир Сена. Во-вторых, Рокфеллеры, братья Даллесы и их деловые партнёры вложили огромные деньги в Южную Корею. После победы над Японией США и СССР согласились временно разделить страну по 38‑ой параллели, пока не будет восстановлен порядок. Разделение на две страны с самого начала было произвольным и сделанным наспех.

25 июня 1950 года мир получил из Южной Кореи шокирующее сообщение, что северокорейская армия начала массированное вторжение на Юг. Первые сообщения, однако, были противоречивыми. Американский историк Джон Гантэр, тогда с генералом Макартуром находившийся в поездке по Японии, оставил для истории рассказ очевидца, помощника американского генерала взволнованно сообщившем о телефонном звонке из Сеула: «Южнокорейцы напали на Север!» ^{645}

Также на вашингтонскую версию событий бросало тень подозрения то, что США созвали экстраординарное собрание Совета Безопасности ООН в тот момент, когда Советы временный бойкотировали мероприятие в знак протеста. Это означало, что Москва не сможет наложить вето на резолюцию Совета Безопасности ООН, наделяющую «миротворческие силы» ООН (в действительности американские войска под командой Дугласа Макартура) правом «остановить северокорейскую агрессию». Из официальных заявлений американского посольства и Вашингтона был также удобно опущен тот факт, что южнокорейские ВВС за два дня до реакции 25 июня Северной Кореи неоднократно бомбили цели в Северной Корее, а южнокорейские войска прошли маршем и заняли город Хэджу на Севере.

Вопреки этим фактам вся аргументация Вашингтона в защиту вмешательства «ООН» (технически это назвалось «полицейская акция ООН») держалась на том, что коммунистический Север начал массивное не спровоцированное вторжение на Юг. Эта линия поведения Вашингтона воспроизводилась и непосредственно после событий и в течение многих лет спустя во всех американских официальных пропагандистских заявлениях.

Со своей стороны, генерал Макартур потребовал от Трумэна, чтобы вооружённые силы США под его командованием использовали этот межкорейский конфликт как предлог, чтобы перейти в прямое военное наступление непосредственно на Китай с использованием ядерного оружия. Американский министр обороны Луи Джонсон также был убеждён, что немедленная война против режима Мао Дзэдуна прежде, чем он сможет консолидировать власть, будет легче, чем война, которую он считал «неизбежной», позже. Макартур согласился.

Макартур, американский глава Объединённого комитета начальников штабов генерал Омар Брэдли, министр обороны Джонсон и адвокат Рокфеллера и консультант Государственного департамента Джон Фостер Даллес хотели использовать Корею в качестве стартовой площадки для прямой войны не только против Китая, но и в конечном итоге против самого Советского Союза в Азии. ^{646}