Комиссия была с самого начала мошенничеством. Её возглавлял американский сенатор Нельсон Олдрич, председатель влиятельного сенатского Финансового комитета, тесть Джона Д. Рокфеллера-младшего и тезка губернатора Нельсона Олдрича Рокфеллера. Сенатор Нельсон Олдрич был известен инсайдерам как «операционный брокер Моргана в Сенате».{64}
Сенатор Олдрич не чурался коррупции. В статье 1905 года журнал «Макльюр» ссылался на то, что Олдрич доминировал в коррумпированной политической машине Род-Айленда, и что большинство сенаторов штата было скуплено машиной Олдрича. В 1881 году Олдрич бросил семейный бакалейный бизнес, чтобы баллотироваться в Сенат США с заявленным собственным капиталом 50 000 долларов. Когда после тридцати лет политической деятельности, главным образом, в американском Сенате, сенатор Олдрич умер, он уже стоил внушительные 12 000 000 долларов, состояние, которое отнюдь не являлось результатом скромных сбережений с его несерьёзной сенатской зарплаты. {65}
Морган и Рокфеллер, вероятно, не нашли бы более прекрасной кандидатуры, чтобы провести столь желаемую ими «денежную реформу» через скептический Конгресс. Олдрич ответственен за проведение самого рокового политического государственного переворота в американской истории: Закона о Федеральной резервной системе 1913 года. Кто поддерживал его, и как они организовали этот удачный ход, знали очень немногие.
Банкирский переворот
В 1908 году, спустя год после создания национальной Денежно-кредитной комиссии Олдрича, самые влиятельные банкиры Америки встретились в обстановке высочайшей секретности, чтобы спроектировать крупнейший в истории США финансовый и политический государственный переворот. План состоял в том, чтобы вырвать из рук американского Конгресса конституционно переданные ему полномочия создавать и контролировать деньги. В случае удачи переворот должен был узурпировать это конституционные право и власть и поставить их на службу частным специальным группам, даже за счёт всеобщего благосостояния населения Соединённых Штатов.
Люди, которые строили эти планы взять под свой контроль национальную денежную систему, отнюдь не были обычными банкирами. Они были особой породой в пределах американского банковского мира.
Они были, прежде всего, международными банкирами, которые создали себя по образцу и подобию своих лондонских коллег. Среди банкиров, которые организовали «денежный переворот», был Дж. Пирпонт Морган; немецкий эмигрант Пол Варбург из нью-йоркского частного банка «Кун, Лёб и К°»; «Огаст Белмонт и К°»; «Дж. и В. Селигман»; «Ли, Хиггинсон и К°» и другие. В Лондоне эти международные банкиры назвали себя «торговыми банкирами». В Нью-Йорке они предпочитали называться «инвестиционными банкирами». И те, и другие работали одинаково.
По природе своего бизнеса международные банкиры не были лояльны ни одной существующей конкретной стране. Их мир не замыкался конкретным национальным государством, но был повсюду, где их влияние могло изменить события к их собственной выгоде. Вследствие этого секретность являлась существенной в их преуспеянии и важнейшей составляющей в получении преимущества перед конкурентами. Многовековой опыт (со времен венецианской Империи) показал им, что предоставление займов правительствам или монархам гораздо выгоднее, чем кредитование частных заёмщиков, не в последнюю очередь потому, что связанный условием заём гарантировался властью государства облагать налогами своих граждан, чтобы гарантировать выплату долгов.
Деньги были чрезвычайной отмычкой для получения доступа в коридоры власти. Кредит или отказ в кредите могли использоваться для управления любыми государствами или регионами. Деньги, или более точно, управление деньгами, стали стратегической целью банкиров. Контролирование стран через управление их центральными или национальными банками стал сутью их власти. В конечном счёте, элитная клика международных банкиров преследовала ни что иное, как контроль над всем миром в качестве своей цели и задачи. Как выразился бы Генри Киссинджер в 1970 годах:
«Управляя деньгами, вы управляете всем миром».
Международные банкиры с такими именами, как Бэринги, Ротшильд, Шрёдер, Морган, Варбург, Шифф, Маллет или Селигман сосредоточились на установлении тесных конфиденциальных связей с правительствами, иностранными или внутренними, которые выпускали долговые обязательства. Они торговали гарантированными государством облигациями за высокую премию.
Они работали в обстановке абсолютной секретности, чтобы широкая публика не понимала, как деньги банков негласно управляют политическими решениями, включая решения объявить войну или сохранить мир. Традиционное предпочтение международными банкирами предельной тайны стало отличительной чертой их практики и допускало интриги, политические манипуляции, подкуп политических деятелей и судей, финансирование переворотов для устранения нелояльных правителей здесь, глав государств там, чтобы любыми средствами привести к власти правительства, более поддающиеся диктату банкиров.
Во времена Гражданской войны в 1863 Конгресс принял национальный Закон о банковской деятельности совместно с Законом о национальной валюте. Проект этого закона был в значительной степени подготовлен министром финансов Сэлмоном П. Чейзом. Вследствие нового закона определённые банковские центры по всей стране определялись как «города, в которых находится федеральный резервный банк», например, Чикаго, Сент-Луис или Бостон. Региональные банки были обязаны держать часть своих обязательных минимальных резервов (25%) в форме депозитов и банковских билетов в «Национальных банках» в своём региональном «городе, где находится федеральный резервный банк».
Определённые таким образом национальные банки в Нью-Йорке, однако, имели специальный статус и были обязаны держать 25% своих резервов законных платёжных средств в форме золотых или серебряных монет или слитков. Согласно новому Закону о банковской деятельности, Нью-Йорк определялся уникально как «центральный город, в котором находится федеральный резервный банк», что было признанием того, что он уже стал крупным национальным финансовым центром, и предвещало его будущую роль, отведенную ему Законом о Федеральной резервной системе 1913 года. {66}
Поскольку местные и региональные банки могли получать свою прибыль с процентов, размещая свои фонды в нью-йоркских банках, вплоть до начала XX века капитал утекал из региональных банков. В итоге нью-йоркские национальные банки росли непропорционально. Кроме того, новые законы о банках предоставляли федеральные банковские права заниматься банковской деятельностью двум нью-йоркским банкам – Первому Национальному банку и позже «Чейз Нэшнл Банк». Последний, названный «Трежери Секретари Чейз», затем станет банком империи «Стандарт Ойл» Рокфеллера.
В дополнение к крупным национальным банкам существовала небольшая, но очень влиятельная группа Домов частных банковских услуг: международные банки, которые не продавали свои ценные бумаги общественности и поэтому не были ограничены ведением торговли на местном уровне. Они не нуждались ни в какой государственной хартии, чтобы заниматься коммерцией и эксплуатировали эту зияющую лазейку в федеральных законодательствах о банках и государственных правах.
В отличие от уполномоченных государством акционерных банков, эти «некорпоративные банки» не имели возможности выпускать банкноты. Но благодаря этому они были в значительной степени нерегулируемыми, вольными заниматься коммерцией всюду, где находили возможность.
Во второй половине XIX века эти нерегулируемые инвестиционные банки, которые вели международную банковскую деятельность («Дж. П. Морган», «Кун, Лёб и К°», «Братья Лазар», «Дрексель» и небольшое количество других), свободно создавали крупнейшие финансовые деловые отношения для строительства национальных железных дорог и финансирования расширения крупной промышленности, оперирующей сразу в нескольких штатах.
