— И как именно я должен это сделать?

Алловей отправил в рот очередной ломоть пармской ветчины и взмахнул вилкой в непосредственной близости от носа Вебба.

— Прекратите дальнейшие поиски, — сказал он с полным ртом. — Кончайте копаться в моей системе! Вы представите Харрингтону свой доклад, и в нём будет написано, что «БАНКНЕТ» находится в идеальном состоянии. Короче, Вебб, перестаньте, наконец, действовать мне на нервы, ясно?!

— Это вызывает целый ряд довольно-таки пикантных вопросов, — не спеша проговорил Вебб. Он даже не сразу понял, что его пытаются подкупить.

— Спрашивайте, спрашивайте, — с подчёркнутой любезностью согласился Алловей. Но в этот момент к столу подошёл официант с вином, и разговор на минуту прервался.

— Девять тысяч фунтов, — медленно повторил Вебб. — И такая кругленькая сумма даётся мне только за то, чтобы я ничего не делал?

Его собеседник лишь молча кивнул в ответ.

— Это означает, что сами вы получите значительно бóльшую сумму. Или… Что вы уже получили куда бóльшую сумму.

— В сообразительности вам не откажешь. Но комментировать ваше заявление я не собираюсь.

— Это означает и то, что вы затратили на это дело немало времени и труда, не так ли?

— Больше года упорного труда. И я не позволю вам испортить мне обедню, ясно?!

— А что, если я не соглашусь? Что, если я сейчас поеду прямиком к Харрингтону и заложу вас? Расскажу ему всё, что я знаю. Что будет тогда, Алловей?

— Давайте, давайте, — ответил Алловей беззаботно. — Можете поехать к нему, даже не дожидаясь десерта. Только не забывайте, что это у вас, а не у меня на счёте вдруг появились девять тысяч фунтов стерлингов, перечисленных из банка «Уотерман».

— Это был хитрый шаг, — процедил сквозь зубы Вебб, — очень хитрый.

— Знаете, мне кажется, что ваш разговор протекал бы примерно так. Это буду я, вы, Алекс. — Алловей поставил точно посередине стола солонку и перечницу и медленно, зигзагообразными движениями начал пододвигать к ним бутылочку с маслом для салата.

— Это Алекс, — сказал он и любовно погладил пробку, которой была закрыта бутылочка. — Для меня, конечно. Для вас это всё ещё господин Харрингтон. Жалко, не правда ли? Теперь, допустим, вы делаете первый ход в игре — идёте к Харрингтону. «Мартин Алловей готовит крупное хищение», — говорите вы ему. — «Или, может быть, уже осуществил его». «А как он это сделал?» — спрашивает Алекс. — «Вот это для меня проблема», — отвечаете вы. — «Я этого не знаю. Но если вы и я вместе будем ещё месяца два прочёсывать всю систему, проверяя одну инструкцию за другой, то, в конце концов, мы это поймём…»

Бутылочка с маслом отскочила от солонки и перекочевала к перечнице.

— «Послушай, Мартин», — скажет мне Алекс, — «а как эта история выглядит в твоём изложении?»“ — учтите, что к этому моменту он уже будет смотреть на вас, как на почти безнадёжный случай. — «Знаешь, Алекс», — отвечу я ему, — «я вот тут недавно наткнулся на одну очень странную программу. Во-первых, она противоречит установленному тобой порядку засекречивания данных, а во-вторых, она нам смазала половину системы…» — «А зачем, зачем же?» — спросит ошеломлённый Алекс, — «Трудно сказать», — пожму я плечами, — «у меня есть только догадка — может быть, это стирание программ должно было замаскировать следы ещё более странной программы Вебба?» — «Какой другой?» — спросит он тут. — «Может быть, той», — отвечу я, — «которая перевела на его счёт в другом банке девять тысяч фунтов стерлингов?» — «Но это же значит, что стервец Вебб затёр за собой все следы!» — возопит Алекс. — «Вот и не все, Алекс», — утешу я его. — «Деньги-то не в воздух взлетели! У Вебба есть счёт в „Нэшинэл Уэстминстер“. И он наверняка не сообразил, что в их компьютерной системе осталась подробная запись всей операции. Кстати», — добавлю я, — «с учётом того, что „БАНКНЕТ“ хранит подробный перечень всех операций, само обстоятельство, что сведения именно об этом денежном переводе отсутствуют, крайне настораживает. Или я не прав, Алекс?»

Своей перечницей Алловей так наподдал солонке-Веббу, что та перелетела почти весь стол и опрокинулась. Из её отверстий медленно высыпалась соль, образую белую кучку на столе.

— Хитро придумано, — опять повторил Вебб.

— Очень хитро, — согласился Алловей.

— Вы, пожалуй, можете претендовать на место в «Книге рекордов Гиннеса», — не торопясь проговорил Вебб. — Одним движением руки обхитрить парня, опорочить и ещё купить его молчание. Наверное, вы первый компьютерный шантажист в мире…

— Слово «шантаж» мне не нравится, — резко прервал его Алловей.

— А что, если я всё же окажусь таким упрямым и рискну поговорить с Харрингтоном?

— Не смею препятствовать. Вот только хочу вам сообщить, что я выложил на стол ещё не все карты. На прошлой неделе вы оказались банкротом. А именно — вы перерасходовали деньги со своего счёта на три тысячи фунтов и «Нэшинэл Уэстминстер» жаждал вашей крови!

— Мой кейс, — яростно сжал кулаки Вебб. — Вы копались в моём кейсе!

С невозмутимой усмешкой Алловей полез в карман и вытащил оттуда письмо Кэртиса, которое Вебб счёл потерянным. Он подержал листок секунду высоко над столом, а потом позволил ему медленно спланировать вниз.

Вебб схватил письмо. Да, в нём было всё, чтобы смешать его с землёй — сумма превышения счёта, номер счёта, мероприятия, которые Кэртис намеревался осуществить, чтобы взыскать с Вебба его долг банку. Письмо давало полную картину.

— Да, вы сильны, — процедил Вебб. — Действительно, очень-очень ловки…

— Очень-очень! — ухмыльнулся Алловей.

— А если я скажу, что девять тысяч для меня мало?

— Плевать я на это хотел. Эти девять тысяч — всё, что вы будете иметь на память об «Уотермане». Будете держать пасть на замке — и эти деньги останутся вашими. А начнёте поднимать волны — эти деньги станут для вас капканом. Советую подумать.

С минуту Вебб молча обдумывал слова Алловея, а потом сказал:

— А нет ли здесь ещё какого-нибудь подвоха?

— Подвоха? — Алловей изобразил огорчение, почти обиду. — Человек даёт вам деньги вперёд, а вы ещё спрашиваете, нет ли в этом подвоха?!

— О'кей. По рукам.

Алловей удовлетворённо кивнул головой.

— Люблю реалистов.

— Знаете, — задумчиво проговорил Вебб, — мне даже жаль, что я не могу всё это рассказать Кэртису. Если бы он мне не написал это грозное письмо, моя проблема никогда бы не решилась так выгодно для его банка. Вот это называется «гениальный финансист»!

Алловей посмотрел на Вебба сперва с удивлением, а потом с подозрением.

— На мой вкус, вы уж больно хладнокровны. Не могу сказать, что мне это нравится.

— Не бойтесь, с моей стороны вам нечего ожидать какого-либо подвоха, — с невинным видом пообещал Вебб, беззащитно разведя руками. — Да и что я могу сделать?

— Только попробуйте, — резко ответил Алловей. — Мне кажется, что в тюрьме вам бы не очень понравилось. Не тот вы тип. Уж скорее я бы там прижился, если бы вдруг туда попал. Я бы и там себе дело нашёл, — он постучал себя по лбу. — Но вы бы там свихнулись через пару недель. Никаких немецких спортивных машин. Никаких изысканных туалетов. Никаких романов с моим персоналом, — в его голосе звучали злость и зависть.

— Тюрьма? — медленно протянул Вебб. — Да, бросьте вы…

— Вы что — не верите мне?

Вебб проигнорировал этот вопрос.

Алловей взял ломтик белого хлеба и намазал его толстым слоем масла. Кусочек масла, нависший над краем ломтика, он осторожно слизал кончиком языка.

— Масса людей не умеет провести грань между мошенничеством и хищением, — не торопясь, проговорил он. — А вы знаете, какая между ними разница?

— Да, я знаю обе правовые формулировки.

— В моём случае прокурор говорил бы о хищении, если бы дело вообще дошло до суда. Ведь деньги, которыми распоряжается «БАНКНЕТ», доверены моей заботе, не так ли? Однако, в вашем случае… Мошенничество, как сказал бы прокурор, это мерзость из мерзостей. Предельная низость. Общество необходимо всемерно охранять от людей подобного рода!