В других ящиках не было ничего интересного. Слева от стола Алловея стоял высокий металлический ящик-шкаф. Вебб попробовал открыть хотя бы один ящик, но с удивлением обнаружил, что они заперты. Для Мартина Алловея было явно сделано исключение. Возможно, что в этих ящиках хранились служебные документы, предназначенные только для руководящих сотрудников банка, и личные дела подчинённых Алловея. Вебб ещё раз перетряхнул все ящики стола, пытаясь найти ключи к металлическому шкафу, но безуспешно. Он просунул свою пластмассовую опознавательную карточку в щель между передней стенкой верхнего ящика и верхней стенкой шкафа и попытался вскрыть замок. Но здесь был не английский замок, и подсунуть карточку Веббу не удалось.

Покинув кабинет Алловея, Вебб принялся за осмотр зала, руководствуясь планом размещения сотрудников, который ему передала Дженнифер. На этом плане Вебб обвёл кружкáми, кроме Алловея и Дженнифер, фамилии ещё пяти сотрудников. Это были высококвалифицированные программисты, которые руководили небольшими рабочими группами. Иными словами, это были люди с возможностями, как их определил для себя Вебб.

Увы, осмотр их столов не принёс ничего нового, никаких признаков той жизни, которые эти пятеро вели за стенами ВЦЛ. Никаких следов двойной игры.

Не оправдал его надежд и обыск в отсеке, который занимала Дженнифер. Кроме пачки цветных фотографий: Дженнифер под деревом, Дженнифер с какой-то другой девушкой, Дженнифер на пляже в узеньком бикини, загорелая и аппетитная, — ящики её стола не содержали ничего интересного.

Из здания вычислительного центра Вебб вышел уже поздним вечером с ощущением впустую потраченного дня. Его лицо овеяло холодное дыхание города, с минуту он стоял и наслаждался им, как дегустатор, вдыхая запахи машин, людей, пыль, бензин — жизнь настоящую, а не стерильно очищенную и превращённую в колонки цифр и команды компьютерных программ. С удивлением он вдруг понял, что сидя в вычислительном центре, забыл о времени, забыл, что за белыми стенами существует какой-то иной мир. Он ощущал то, что испытывает пассажир реактивного лайнера, перенёсшийся через несколько часовых поясов сразу.

Внезапно Вебба осенило, что на него направлены скрытые телекамеры охраны вычислительного центра. Он выпрямился и размеренным шагом двинулся вперёд, к узкой арке, за которой шумел вечерний Лондон.

Понедельник, 17 января. Сняв трубку телефона, Вебб услышал голос Сьюзен Фолкнер.

— Проверка бухгалтерской отчётности, — начала она без всяких предисловий, уверенная, что Вебб сразу же узнает её голос, — продажа ненужного имущества, приём на работу новых сотрудников, подписание платёжных ведомостей, переговоры с налоговым управлением…

— Минуточку, Сью! Что ты мне, чёрт возьми, читаешь?

— Внутренний меморандум от Эндрью Шалтона.

— И что там написано? То, что ты мне прочла?

— Честное слово! Я думаю, что это перечень дел, которые ему приходится делать вместо тебя, пока ты отсутствуешь.

— Передай ему, чтобы он шёл ко всем чертям!

— Так и написать?

— Конечно нет! Напиши так, как умеешь только ты, эдакими аккуратными формулировками, что, дескать, дорогой Эндрью, в настоящее время я выбиваюсь из последних сил, чтобы тебе было что отдать этим волкам из налогового управления. И подпиши это за меня.

— Ладно. Кроме того, хочу сообщить, что скоро на нашей площади появится ещё одна почтовая башня. Из твоей корреспонденции.

Вебб поклялся, что сегодня же на пару часов заедет в «СисТех» и оставит на столе Сьюзен диктофонную кассету с распоряжениями по поводу почты.

Ещё десять минут Вебб стоически изучал толстый перечень программ, от которого его оторвал звонок Сьюзен, а потом энергично отодвинул его в сторону. Пора было идти на встречу с Харрингтоном.

— Пять минут, — твёрдо сказал банкир. — Больше я вам посвятить не могу. Меня ожидают всемогущие господа с Лиденхол-стрит.

Харрингтон даже не сел, давая понять, что он не шутит.

— Прошло четырнадцать дней, а я не продвинулся ни на шаг вперёд, — пожаловался Вебб. — Эта ваша система, наверняка, самый большой стог сена во всём мире.

Харрингтон засмеялся.

— А иголка-то в ней будет?

— Откуда я знаю, — отрезал Вебб раздражённо и оседлал одно из кресел. В конце концов, если Харрингтон хочет стоять, это его личное дело. — Я знаю только одно — чтение этих бесконечных программ — пустая трата времени. Даже если в «БАНКНЕТе» и имеются какие-то проблемы, то так их не найти!

— Видимо, если вы так считаете. Вы же эксперт в таких вопросах. — Харрингтон даже не пытался скрыть своего злорадства.

— Да, дело обстоит именно так, — сдерживая себя, продолжал Вебб. — Поэтому на сегодняшний день результат равен нулю.

— Ну и что вы предлагаете? У вас есть какие-то идеи относительно того, что делать дальше?

— Да, у меня есть проект. Но мне нужно ваше согласие, поскольку это… — Вебб в упор посмотрел на своего собеседника, — довольно нетрадиционный подход. Я хотел бы выискать, где в вашей системе безопасности есть слабые места, хотел бы проверить, могут ли ваши люди что-нибудь скомбинировать, если действительно решат смошенничать. Поэтому я хочу проверить функционирование системы защиты от злонамеренных искажений программ. Такая проверка будет состоять в том, что я сам попытаюсь осуществить незаконное вмешательство в работу «БАНКНЕТа» и проверю при этом, можно ли сделать такое дело и не попасться.

Харрингтон молчал.

— Может быть, я кого-то этим спугну, кто-то занервничает, начнёт вести себя не так, как обычно…

— Нет, — отрезал Харрингтон. — Это было бы сумасшествием.

И какие аргументы Вебб дальше ни выдвигал, банкир стоял на своём, как скала.

— Тогда что предлагаете вы? — прибегнул Вебб к последней форме нажима.

— Я? Что предложил бы я? Идеи по этому поводу, чёрт возьми, должны приходить в вашу голову, господин Вебб! Вы должны отработать свои сто пятьдесят фунтов в день! Я же от вас хочу только одного — чтобы в конце срока вы пришли ко мне с достоверным докладом о том, что вы нашли или чего не нашли в нашей вычислительной системе. Но всё должно быть сделано в установленном порядке. Всё, понимаете?

Харрингтон решительно направился к двери, но внезапно остановился и повернулся к Веббу с неожиданной улыбкой на губах.

— Скажите мне одну вещь, господин Вебб. Вы действительно любите компьютеры?

— Но это же мой хлеб насущный!

— Понятно, понятно, но любите ли вы их на самом деле?

— В данную минуту не очень. Как будет дело обстоять завтра, послезавтра, в пятницу, трудно сказать.

— Скрытничаете!

— Возможно…

— А вот я их не люблю, — признался Харрингтон, — ни капельки.

Вебб изобразил удивление.

— Не притворяйтесь, вы лучше всех знаете, почему я их не люблю, — махнул рукой банкир. — Ради большей производительности мы всё безмерно усложнили в нашем банковском деле. А что мы получили в итоге? То, что мне действительно надо знать, я получить не могу, а то, что мне вообще не нужно, оказывается у меня на столе через долю секунды.

— Вот теперь вы точно описали суть моей работы, — усмехнулся Вебб.

— Об этом я и мечтал, — проворчал Харрингтон и исчез за дверью.

Вебб задержался в конференц-зале, обдумывая итоги разговора с Харрингтоном. Позиция, которую тот занял, отсутствие интереса к ходу расследования несколько ошеломили Вебба. Но это пустяки, главное было в другом — что ему теперь делать?

«В установленном порядке! Ах ты, слизняк!», — разозлённо проворчал Вебб и принял решение просто игнорировать несогласие Харрингтона и пойти на провокацию на свой страх и риск. Конечно, лучше бы было, если бы Харрингтон дал на это согласие, но что делать…

Вебб решил, что он напишет программу запроса данных, открытых лишь для клиента и хранящихся в секретном банке данных. Строго говоря, этот план — если «БАНКНЕТ» действительно работает так, как это описано в справочниках по его эксплуатации — был обречён на провал. Но Вебб верил, что, может быть, найдётся какая-то лазейка для его реализации. Во всяком случае, это могло нарушить бесплодное для него статическое равновесие.