— Да, это будет неплохо, — подхватил Вебб. «Расходы здесь явно роли не играют», — подумал он про себя.

— Минеральная, хорошо охлаждённое молоко и кока-кола — для меня это три лучших напитка на свете. — Харрингтон засунул конец салфетки за ворот рубашки, а потом аккуратно расправил салфетку поверх пиджака. — К сожалению, кола хороша только в Америке. Это просто невероятно, насколько она там вкуснее.

— Да, я тоже это заметил…

Вебб поёрзал на стуле, уже не в силах сдерживаться. «Когда же наконец этот тип скажет, зачем он меня сюда зазвал?»

Официант принёс бутылку «Воды Перрье», и Харрингтон, налив себе стакан, начал её смаковать с видом знатока, способного по вкусу определить год укупорки. Через пронизанный пузырьками стакан он посмотрел на Вебба и наконец заметил у того явные признаки нетерпения.

— Скоро ваши мучения кончатся, не бойтесь. Но, как вы сами увидите, нам к этому надо подойти постепенно…

— Ваше выступление у нас, господин Вебб, весьма отличалось от всех остальных, и я убеждён, что вам это хорошо известно. Что вам, однако, неизвестно, это его воздействие — ошеломляющее воздействие на наше руководство. Вы нагнали на Уотермана и Сасскинда такой страх! Вы обнажили сомнения, которые засели в их подсознании, и помогли им… вырваться на поверхность. Этим вы, однако, и это я тоже считаю нужным вам сообщить, одновременно безмерно насолили Клементу. Вы испортили плод многолетней напряжённой работы, которую он провёл, чтобы воспитать всеобщее доверие к системе. Это был уникальный пример использования слова как грозного орудия разрушения. Я и сам пытался добиться того же на протяжении многих лет, но, увы, безуспешно.

Веббу принесли карри, а перед Харрингтоном официант поставил лишь слегка подрумяненный бифштекс. Харрингтон ткнул в него ножом и с удовлетворением кивнул, когда из того брызнула кровь. Один официант предложил им на выбор несколько сортов горчицы, а другой принёс Веббу шесть баночек с индийской приправой «чатни», аккуратно уложенных в плетёную корзинку.

— Вам определённо понравится, — посулил Харрингтон и постучал ножом по тарелке Вебба. — Мой желудок отчётливо говорит «нет», когда речь заходит о карри. Впрочем, он говорит это и о горчице, но я делаю вид, что его издалека не слышно. Правда, уже сегодня вечером я буду об этом сожалеть…

Вебб обнаружил в приправе гвоздику; гвоздику в карри он просто ненавидел.

— Мейера Уотермана вы перепугали до смерти, — продолжал Харрингтон. — Вы его убедили не только в возможности мошенничества, осуществляемого с помощью компьютера, не только в правдоподобности такого несчастья, но прямо-таки в том, что оно совершенно неизбежно… Не знаю, было ли это вашей целью, но такого результата вы достигли. Мне бы хотелось знать, сами-то вы в это верите? — Он испытующе глянул на Вебба и долил себе воды.

— Да, верю. Этот вывод относится не только к вашему банку, это просто следует из статистики. Всё очень просто. Такое мошенничество должно произойти и у вас.

— То есть это не связано с вашей прославленной способностью добывать информацию изнутри?

Вебб не сдержал улыбки.

— Нет.

— Кстати, вы в конце концов взяли этого Эллиота или нет? — неожиданно спросил Харрингтон.

— Нет.

Вебб постарался ответить как можно безучастнее. Это было нелегко.

— Мудрое решение. Он далеко не так хорош, каким пытается себя представить.

— Уж очень надутый, — согласился Вебб.

— Чрезмерное самомнение!

Внезапно что-то показалось Веббу странным.

— Я не совсем хорошо понял. Вы спросили, приняли ли мы его…

— Он у нас уже не работает. Я думал, что вы и это знаете, — глаза Харрингтона встретились с глазами Вебба. — Правило безопасности номер один: «Предотвращайте и не допускайте утечку информации наружу». Правило безопасности номер два: «Если это уже произошло, несмотря на ваши усилия, выясните, куда и как, и постарайтесь немедленно избавиться от такого рода тараканов».

— Это мои собственные слова из нашего доклада, — удивился Вебб.

— Вот именно. — Харрингтон снова сосредоточился на еде. — Похоже, я отвлёкся. Если я не контролирую себя, со мной это случается…

Но Вебб ему не поверил.

— Ваше выступление убедило наше руководство ещё в одном. Вы провели чёткую границу между традиционно понимаемой безопасностью и проблемами, связанными с охраной наших программ. Я всё ещё не понимаю, как вам это удалось, господин Вебб. Это весьма спорная аргументация. Но предположим просто, что здесь сыграли роль ваши артистические способности, — Харрингтон склонил голову набок. — Я лично во время вашего представления от души развлекался… как только преодолел первоначальный шок.

— Во всяком случае, господин Вебб, вы достаточно чётко объяснили руководству банка один принципиально важный момент. А именно — что до сих пор мы сосредоточивали свои усилия главным образом на защите от внешних покушений, тогда как наша защита против определённого типа покушений изнутри банка весьма ограничена. Мы обо всём этом, конечно, знали и раньше. Но вы придали этой проблеме первостепенную важность в глазах правления банка. Мы ведь, если пользоваться вашей экспрессивной терминологией, в этом смысле совершенно обнажены. С этим сегодня — хочет он или нет — должен согласиться и Клемент. Следствием является существенное изменение нами первоначальной цели намечаемой ревизии. Это вы можете полностью отнести к своим заслугам.

Бифштекс сокращался с устрашающей скоростью. Харрингтон явно был одним из немногих людей, которые умеют отдаваться еде и беседе одновременно, как двум совершенно различным делам без ущерба для обоих.

— Ныне мы предпримем ревизию системы обеспечения безопасности в традиционном понимании. Тщательную проверку вычислительного центра и некоторых его филиалов. Эта ревизия сосредоточится на вопросах доступа к информационной базе и процедурах её использования — это, я думаю, вам и самому ясно. Но ревизия не коснётся программ. Она буквально будет их избегать.

Харрингтон посмотрел Веббу прямо в глаза.

— Эту работу мы поручим другой фирме. Вы были очень любезны, обратив наше внимание на то, что сейчас такого рода обеспечение безопасности налажено у нас не лучшим образом…

Вебб без всякого воодушевления кивнул.

— И, я смею спросить, какой фирме?

— Об этом даже не спрашивайте! Далее мы рассмотрели возможность организовать на основе отдельного договора исследование проблемы внутреннего риска, то есть непосредственно для наших программ. Честно говоря, раньше такой вариант нам вообще в голову не приходил, пока вы, что называется, не угостили нас своей горькой пилюлей…

Харрингтон возбуждённо засмеялся. Обычно его губы были крепко сжаты, и казалось удивительным, что у него такая широкая улыбка.

— Вы бы наверняка взялись за такую ревизию с жаром и усердием, я в это верю. Вас, возможно, обрадует, если я скажу, что все мы сошлись на убеждении, что для такой ревизии вы имели бы наилучшие предпосылки!

— Даже Клемент?

Харрингтон расплылся в ещё более широкой улыбке.

— И Клемент тоже.

Улыбка на его лице погасла, сменившись огорчённым взглядом. Вебб отложил вилку и ложку и нервно начал крутить в руке стакан.

— Мы решили заключить договор на проведение лишь одной ревизии. Той, о которой я вам уже сказал.

Вебб прилагал все силы, чтобы удержать свой голос в узде.

— И это, как вы говорите, результат именно моих усилий?

— Да.

Вебб проиграл неравный бой с собственными связками.

— И всё же вы использовали мой труд. Я надеюсь, вы отдаёте себе в этом отчёт?!

За соседним столиком повернулась седеющая голова — голос Вебба превысил лимиты, определённые привычками членов клуба.

— Да, я это допускаю. Это произошло ненамеренно, в этом я вас могу заверить.

— Спасибо за такие заверения.

— Именно поэтому я был бы чрезвычайно рад предложить вам кое-что иное. В настоящее время у нас возникли кое-какие узкие места в составлении некоторых наших программ. Нам пригодилась бы определённая помощь, и я был бы рад, если бы вы согласились на нас поработать некоторое время. Это не совсем то, за что вы поначалу боролись, но это всё же, скажем так, утешительный приз, не так ли?