Один вертолет остался дежурить у склона, наша компания на втором отправилась в деревню староверов. Мы с Пашкой быстро переслали съемки в холдинг, поужинали и легли спать. Но спала я отвратительно, несмотря на усталость. Я не знала, что думать, – и беспокоилась за ребят. К тому же до сих пор не было сведений о Татьяне и Витале. Никаких новых требований к Ивану Захаровичу не поступало. Связь с отрядом, отправившимся к ближайшему возможному месту захоронения колдуна, отсутствовала. А ведь там должно быть у народа несколько спутниковых телефонов! Они все почему-то находились в выключенном состоянии, а при помощи имевшейся у нас техники можно было запеленговать сигнал только в случае разговора. Двое связистов постоянно дежурили у аппаратуры, но пока безрезультатно. Никто из отряда не подавал о себе сведений.

Руслан, как и собирался, покинул нашу компанию, а мне на прощание сказал, что будет рад, если я соглашусь пообедать с ним в Питере. Я подумала, что буду рада услышать то, что он мне скажет в Питере, и вручила ему визитку со своими телефонами. А бизнесмен мне – два легких и удобных противогаза, прихваченных им с собой в нынешнюю экспедицию.

– Вам с оператором. Мало ли…

– Что «мало ли»? – не могла не спросить я.

– Юля, старые могилы – на самом деле опасное место. Если ваши будут что-то копать, обязательно наденьте противогаз. И вообще отойдите подальше. По-моему, лучше выставить себя дураком, но остаться в живых, чем рисковать зря. Ваш оператор прекрасно все снимет и в противогазе, а зрители на вас посмотрят в противогазе. Не бойтесь: узнают. И говорить в нем можно.

– Вы знаете о каких-то случаях отравления? Кроме могилы шамана в Якутии?

– Классический пример – гробница Тутанхамона.

– Но это же Египет! И вообще, до сих пор неизвестно, почему погибли члены экспедиции лорда Карнарвона и Говарда Картера. И про проклятие фараонов говорилось, и про какой-то особенный то ли грибок, то ли микроорганизм. По-моему, в данном случае очень сильно преувеличили мистическую линию. Версия проклятия появилась после смерти лорда, который был археологом-любителем. Жертвами проклятия были объявлены двадцать два человека, но при вскрытии гробницы из них присутствовали только тринадцать. Так, может, вся история была раздута для привлечения туристов?

– И все равно лучше проявлять осторожность…

Он что-то знает, о чем не хочет или не может рассказать?

– Кстати, а что все-таки случилось в конце концов с могилой шамана, о которой вы рассказывали? – Я в ту минуту сама себе напоминала гончую, взявшую след.

– Остались живы только те, кто использовал самые современные костюмы химзащиты. А экипировались они так потому, что было известно: один из умерших позже участников первой экспедиции успел отрезать кусок савана и должным образом его упаковать, но потом в лаборатории при его исследовании погибли два сотрудника.

– Не приняли всех мер предосторожности?

– Вероятнее всего, – согласился Руслан. – Не оценили опасность. А может, их просто не предупредили. Но чем был пропитан саван, определить все равно не смогли.

– Однако поняли, что вещество ядовитое?

– Еще мягко сказано! Настолько ядовито, что при попадании даже мизерного количества на кожу в организме начинаются необратимые процессы, а в результате – смерть. Кажется, от сильнейших мышечных спазмов. Сейчас, насколько мне известно, веществом занимаются в засекреченной химической лаборатории ФСБ.

– Химическое оружие, которое может резко изменить расстановку сил в мире? Хотят выделить штамм каких-то смертоносных бактерий?

– Думаю, да, – с самым серьезным видом кивнул Руслан.

Я замерла на месте. А если кто-то из наших олигархов нацелился на этот штамм? Или на другой, подобный? Не за тем ли сюда принесло и Руслана? Не потому ли сюда уже в третий раз наведывалась «дважды нефтяная вдова»? Алмазы алмазами, но ни одно месторождение не даст власти над миром, а смертоносное химическое оружие, от которого нет спасения, вполне способно.

И ведь Руслан притащил с собой противогазы и вроде бы еще какие-то средства химзащиты! Он сам мне говорил!

– А костюмчик химической защиты не подарите? Или хотя бы в аренду не дадите? В Питере верну.

– Юля, я ведь не шучу, – очень серьезно произнес Руслан. – К тому же те, кто отправился к ближайшему возможному месту захоронения колдуна, не вернулись!

– Может, они решили там заночевать, – пожала плечами я.

– И никому из них не пришло в голову позвонить? У всех вдруг сломались спутниковые телефоны? Они все захотели их выключить? Юля, вы должны понимать, что все те люди, вероятно, мертвы. Зараза могла не выветриться! Приближаться к старому захоронению опасно! Подумайте о моих словах.

– Но ведь ребятам может требоваться помощь, – сказала я. – Я не смогу не пойти. Кстати, где алмазы из могилы шамана? Если кусочек савана отрезали…

– Когда пришли спасатели, не было уже ни алмазов, ни тела. Мертвый ученый держал в руке запакованный кусочек савана и записку. И об алмазах он в ней ничего не написал. Только про саван и странный налет, который его покрывал.

Мы снова отправились в путь на следующий день. Все были хмурые. Никто не знал, что нас ждет, но нас всех жизнь научила ожидать самого худшего.

– Что хмырь говорил? – спросил у меня Дима, левая рука Ивана Захаровича.

Я поняла, что он имеет в виду Руслана. И пересказала опасения бизнесмена.

– Мы узнавали: у него на сегодня намечено какое-то крайне важное совещание, которое он никак не может пропустить, – сообщил Дима. – Но все равно ведь поперся сюда на выходные! Значит, было очень надо…

А мне очень хотелось узнать, что именно было надо Руслану.

Путь оказался значительно короче, чем вчерашний, да и опыт ползания по горам мы все уже приобрели. Внезапно один парень из нашей группы остановился и направил бинокль куда-то вниз. Бинокли имелись далеко не у всех, но их насчитывалось несколько штук. У меня имелся собственный, который я теперь всегда прихватываю в вынужденные путешествия. Я тоже приложила его к глазам и стала смотреть вниз, в расщелину.

Там лежало тело. Оно, как и следовало ожидать, не шевелилось. Рассмотреть черты лица не представлялось возможным. Ползти вниз по склону тоже будет тяжело… Кто-то высказал предложение спуститься на веревке – и оно было принято. Веревка имелась, и не одна.

– Только надо выбрать кого-то полегче, – сказал Дима.

– Я спущусь, – предложила я. – С камерой.

– Нет уж! – тут же возразил Пашка. – Тогда я спущусь.

Вызвались еще двое. Я твердо стояла на том, что мы должны заснять тело. Ребята были вынуждены со мной согласиться. В результате все-таки спустили меня с камерой, доверенной мне Пашкой, и еще одного парня, самого легкого из отряда.

Человек, который лежал на дне расщелины, был мертв. Он просто свалился вниз, поскольку никаких пулевых ранений мы не увидели. Как, впрочем, и ножевых. Погибший был парнем из службы безопасности Ивана Захаровича.

Я сделала съемку крупным планом, потом мы со спустившимся вниз напарником привязали тело к его веревке, меня подняли наверх практически одновременно с телом. Я снимала процесс. Потом подняли живого парня со дна расщелины. Труп наверху осмотрели еще раз и пришли к выводу, что парень скончался от полученных в результате падения вниз повреждений. Но сам он никак не мог свалиться вниз с этой тропы – его наверняка толкнули. Причем неожиданно.

По нашим данным, до цели оставалось совсем немного. Труп было решено оставить на тропе, чтобы забрать при возвращении. Мы пошли дальше, внимательно оглядываясь по сторонам и бросая взгляды вниз. Вскоре мы увидели еще одно тело – опять внизу. Процедуру повторили. Это снова оказался человек Ивана Захаровича – из последнего прибывшего отряда. Его друзья были крайне удивлены и заявили, что парень имел очень хорошую специальную подготовку и не мог просто так свалиться с тропы. Никаких пулевых и ножевых ранений мы опять не обнаружили. Хотя, возможно, была драка. Но из-за состояния тела мы не могли определить, получал он в челюсть при жизни или не получал.