Я спросила, можно ли посмотреть весь процесс. Я хотела бы его заснять и показать людям в больших городах. Савелий Елисеевич ответил, что следует просить продемонстрировать работу печки где-то в другом месте. Васька сам хлеб не печет, а жена от него сбежала.

Валера тем временем толкнул незапертую дверь в дом. Незапертые двери всегда вызывают у меня чувство опасения и нехорошее предчувствие. Правда, я не исключала, что в этих местах дома не запирают. Кто захочет – все равно войдет. Правда, к крепким «чужим» мужикам в гости не ходят, а те наверняка запираются.

Валера вошел первым, за ним последовал Петр, готовя кулаки к бою, потом Савелий Елисеевич с топором. Шествие замыкала я с включенной телекамерой.

Но надежды мужиков на драку не оправдались. Василий был мертвецки пьян.

В его доме тоже стояло жуткое старье, но было значительно грязнее, чем у Савелия Елисеевича. Дедка вообще можно назвать аккуратистом в сравнении с Василием. Здесь тоже была одна большая комната, занавески на леске, стол, шкаф, кровать, этажерка, которых в Петербурге давно не увидишь. Я обратила внимание на одно странное сходство в обстановке: на шкафу у Василия по центру стояла бутылка из-под мартини. Рожа хозяина ассоциировалась у меня исключительно с первачом, и я не могла представить его пьющим мартини. И вообще не думала, что кто-то сподобился подарить ему бутылку. В то, что Василий сам ее покупал, я, естественно, не верила. Наверняка спер у каких-то туристов. Но кто станет брать в поход мартини?

Я задала соответствующий вопрос Савелию Елисеевичу и получила поразительные объяснения от Валеры с Петром. Оказалось, что традиция держать дома пустые бутылки из-под иностранного спиртного идет из советских времен. Это как бы вещь, прилетевшая из другого мира, – что-то типа летающей тарелки.

– У вас в Питере тоже, наверное, ставили, просто вы, Юля, человек молодой и не помните, – добавил Петр.

Я могла сказать однозначно, что у моих родителей никаких пустых иностранных бутылок точно не выставлялось. И я сомневаюсь, что они стали бы ими гордиться. Валера тем временем рассказывал, что однажды видел с гордостью выставленную бутылку из-под американской кока-колы. Брат-моряк в семидесятые годы сделал такой царский подарок, которым хвастались перед всеми гостями. Ну и распитие американской кока-колы, попавшей в СССР, напоминало священнодействие. Сейчас в такое сложно поверить.

Однако в здешних местах, как я поняла, предпочитают или напитки собственного изготовления, или дешевую водку. Василий недавно откушал именно водочки, пустая бутылка из-под которой каталась по столу. Но неужели он от одной бутылки отрубился? Или количество со временем перешло в качество?

Я предложила его сразу же связать и только потом приступать к процедуре протрезвления. Удивительно, но меня послушались, связали хозяину дома руки и ноги. Затем Валера принес ведро воды из сеней и облил ею Василия. Не помогло. Я решила сопроводить Валеру к колодцу за новой порцией и убедилась, что уровень воды на самом деле высокий.

Помогло только третье ведро. Потом Петр еще отхлестал хозяина дома по щекам – и тот усиленно заморгал, рассматривая нашу компанию. Савелий Елисеевич уже сидел за столом, положив топор перед собой, Валера дегустировал остатки самогона, обнаруженного под столом, я с телекамерой выбирала лучшее место для съемки, Петр жевал луковицу, стоя над лежавшим на мокрой кровати хозяином. Стол бы придвинут к кровати.

– Посадите его, пожалуйста, – попросила я.

При виде меня Василий как-то странно хрюкнул, закрыл глаза, открыл и снова зажмурился.

– Ну, Васька, паршивец, рассказывай, где алмазы! – велел Савелий Елисеевич и положил руку на топор.

Я ожидала какой угодно реакции, но только не той, которая последовала. Василий зарыдал. Непрошеные гости тоже не ожидали ничего подобного. Но у Василия по лицу ручьями текли настоящие слезы и смешивались с водой, продолжавшей капать с волос.

– Камни были? – уточнила я.

– Были, – всхлипнул Василий.

– Кто отобрал?

– Сволочи! Паскуды! Гады!

– Согласна с вами, что они – сволочи и гады. Но кто они?

– Москвичи недобитые… Приперлись в наши места…

Я не была уверена, что Константин, Слава и Митя, с которыми сегодня познакомилась по принуждению, москвичи. Я вообще-то посчитала их сибиряками. Хотя могли родиться в Сибири (или где-то еще за Уральским хребтом), а затем перебраться в Москву. Поэтому я уточнила, имеет ли он в виду мужчин, проживающих в доме с решетками.

– Нет, те не москвичи, – тут же вставил Савелий Елисеевич. – Может, у них, конечно, начальство московское, но только не те, которые здесь появляются. И не питерские. У них закваска деревенская. Мы же видим, как они тут живут. Все, кого сюда посылают, когда-то жили в деревне.

Я решила положиться на мнение Савелия Елисеевича, который явно обсуждал чужаков с другими местными жителям. Глаз у народа наметанный.

– А москвичи откуда взялись? – спросила я у Василия.

– Из Москвы, откуда же еще?

– Вы по говору определяете? Или у них на лбах штамп стоит?

– Чего? – посмотрел на меня Василий.

– Они вам представлялись перед тем, как отобрать камни? Паспорт с пропиской показывали?

Василий молчал. Петр, дожевав луковицу, спокойно развернулся и так же спокойно врезал Василию в ухо. Хозяин завалился на мокрую кровать и выдал порцию отборного мата. Потом нормальным голосом попросил воды. Петр поднес кружку к его рту. Воду тут пили некипяченую и даже не использовали фильтры.

– Камни сегодня отобрали? – спросила я, когда Василий пришел в себя.

Тот гневно зыркнул на меня.

– Ответь девушке, – велел Валера.

– Нет, – вынужден был признать хозяин дома.

– А когда? – удивился Петр. – Чего ж ты тогда сегодня так напился? Я-то подумал, что с горя…

– Так они сегодня сюда приперлись! – завизжал Василий.

– Кто и куда? – тут же встряла я.

– Ты что, дура? Как ты думаешь, кто ваших порешил, а остальных в плен забрал?

Я замерла на месте.

– А ты тогда где был? – вкрадчиво спросил Савелий Елисеевич.

Василий угрюмо молчал. Петр уже занес руку для очередного удара в ухо, Василий дернулся и заорал:

– В лесу сидел! Я же местный! Охотник! Услышал, как те слоны подходили! Это вот они, – мужик кивнул на меня, – не услышали бы, даже если бы не спали. А я услышал!

– Так, будьте добры сначала и подробно, – попросила я. Камера работала.

Вероятно, Василий решил, что лучше все рассказать. Тем более сам он никого не убивал, только усыпил. И поди докажи его вину где-то в суде! Да и в суд ведь никто не пойдет.

Из его рассказа выяснилось следующее. Василий, вероятно, где-то похвастался по пьянке, что нашел алмазы. Он не помнит. Просыпаясь после пьянки, мужик обычно мало что помнит из вчерашнего.

– Почему вы стали искать алмазы? – уточнила я.

– Да Ольга, сестра моя, решила, что камешки тут могут быть. Она же в своем Питере все время в Интернете сидит, по библиотекам каким-то ходит. На работу бы устроилась, раз делать нечего! В общем, она мне пыталась доказать, я только не смогу повторить ее объяснений. Бейте, режьте – не смогу! У нее спросите. Мне велела искать. И я нашел. В самом деле нашел!

– А откуда ты знал, как выглядит алмаз? – вкрадчиво спросил Валера.

– Насколько мне известно, алмаз и кварц похожи, – заметила я.

– Ольга мне электронный тестер дала, – сообщил Василий и посмотрел на меня. – Такой, как вы с собой привезли.

Электронные тестеры пропали из лагеря на реке вместе с остальным оборудованием. Это приборы, которые по теплоемкости определяют, что камень – алмаз. Карманный прибор размером с три зажигалки.

– Ну и поцарапать его можно чем-то стальным, – продолжал Василий. – На алмазе не должно остаться следов.

– Но почему ты решил, что они тут могут быть? – воскликнул Валера. – Мало ли что тебе сестра сказала! Она ж сколько лет живет в Петербурге…

– Про деревню колдунов слышали? – Василий посмотрел вначале на Валеру, потом на Петра.