– Все правильно, Кира, – вздохнул Олег. – Согласен, что действует много людей, причем разных. Но кто? Зачем? Что твой отец мог спрятать в стульях?

Я пожала плечами и спросила, не было ли больше покушений на Олега. Он покачал головой и сказал, что вывесил в Интернете письмо моего папочки с извинениями перед неудачливым участником аукциона.

– Где вывесил?

– В ЖЖ моего убитого друга. Теперь же многие ведут дневники в Сети. Почитай дома.

Я не стала признаваться, что уже кое-что читала, только не ЖЖ покойного Алексея.

– Ну я и добавил рассказ о его последних днях, в частности об аукционе, в котором он участвовал, правда, не указал, что вместо меня. Но написал, будто он переживал, что не получил приз. И письмецо твоего папаши сканировал и поместил рядом. Может, меня после этого оставят в покое?

– А другие участники аукциона? – спросила я.

– Что другие?

– Ты с кем-то из них состыковывался? Узнавал, кому достался приз?

– Да кто скажет-то? Я бы не сказал.

– Но те, кому НЕ достался, вполне могут признаться.

Олег пожал плечами.

– Почему ты не можешь к ним обратиться?! Ведь если им угрожает опасность, смертельная опасность, то…

– Это не мое дело. Меня в первую очередь моя жизнь волнует. Если бы это были мои друзья – тогда, конечно, предупредил бы. А так это посторонние люди. Ты должна знать, Кира, что в деловом мире не принято лезть с лишними вопросами… Друзья могут состыковаться – как угольный король и его приятель. Может, кто-то из участников аукциона, кроме меня, соединил несколько смертей. Может, нет.

– А может, ты просто дуешь на воду.

– Хотелось бы, чтобы это было так. Но я давно отучился верить в случайные совпадения.

Я задумалась. Стульев было двенадцать. Одним покупателем стал Олег, то есть его друг от его имени, потом угольный король с приятелем, потом два утопленника, еще двоих покупателей взорвали, причем один пока жив и с ним, не исключено, еще можно будет побеседовать. Остаются пятеро.

Я спросила у Олега, кто эти пять человек. Он сразу же назвал их. С двумя я была знакома лично, еще про двоих вроде слышала, про пятого не знала ничего.

– Это соратник и друг одного твоего родственника, – сообщил Олег.

– Которого? В последнее время я встречалась с родственниками столько, сколько не встречалась последние десять лет.

Олег хмыкнул.

– Последнего Шуриного мужа.

Я вопросительно приподняла брови.

– Я не могу сказать, действовал ли он по собственной инициативе или по наущению, просьбе, приказу Леонида, который по каким-то причинам не мог появиться на глаза тестя. Но стул он купил.

– Леонид может про это не знать, – заметила я.

– Может и не знать, – согласился Олег.

Я сказала, что спрошу Леонида при встрече. И Шуру обязательно спрошу. Теперь у меня появилось еще больше оснований для разговора с сестрой о неизвестной (мне) семейной ценности.

– А к болящему отцу можешь еще разок сходить? – спросил Олег. – То есть попытаться прорваться?

– Попробую.

Олег хмыкнул.

– Эта драка с твоей сестрой могла быть прекрасным поводом скрыться от всех людей, желающих задать вопросы, на которые твой отец не желает отвечать. Сомнительно, что твоя сестра с переломанным носом могла так сильно ударить папашу. Я считаю, что он притворяется. Он вообще мог заранее договориться с клиникой доктора Авакяна. Или договориться, когда его туда привезли. Там же за деньги выполняют все прихоти клиентов. Я лично знаю двух человек, которые там в свое время пережидали бури.

– Ты считаешь, что мой отец будет скрываться в клинике, пока все участники аукциона не погибнут?!

Олег пожал плечами.

– То есть получается, что он их подставил? – тихо произнесла я.

Олег опять пожал плечами и посмотрел на меня.

– Может, это была не семейная ценность, а то, от чего ему нужно было срочно избавиться, чтобы сохранить жизнь, – продолжала размышлять вслух я.

– Согласен, – кивнул Олег.

– И те, кто на эту вещь претендовали, сейчас гоняются за потенциальными владельцами. А папаша отсиживается в клинике. Вот ведь сволочь!

– Поговори все-таки с сестрами. И с Шуриным мужем, – посмотрел на меня Олег. – Тебе ведь тоже папашин подвиг как-то может аукнуться.

– Мне? Каким образом?

– Если люди доведены до края, они могут пойти на что угодно, – с ничего не выражающим лицом заявил Олег.

На этом наш ужин, можно сказать, закончился. Подразумевалось, что я позвоню Олегу, как только удастся что-то выяснить. А мне очень хотелось, чтобы он позвонил мне просто так… Пригласил меня поужинать, как женщину, а не как источник информации…

– Кстати, ты вернул Ольге телефон? – спросила я.

Олег кивнул, но ничего объяснять не стал.

На стоянке он проводил меня до машины, обнял, притянул к себе и поцеловал в губы, но… недолгим поцелуем. Он отстранился и с улыбкой смотрел на меня сверху вниз. Я на мгновение застыла, как статуя. Я не знала, как себя вести! Мне жутко хотелось броситься ему на шею, повиснуть на нем и не отлипать…

Но следовало трезветь (хотя мы оба не выпили ни капли спиртного). Я приложила титанические усилия, выдавила из себя улыбку (по-моему, идиотскую), нажала на кнопку пульта сигнализации, влезла в машину, ударившись затылком, дрожащей рукой вставила ключ…

Да он прекратит на меня смотреть или нет?! Я же сейчас тут все машины разобью на стоянке, включая свою собственную! У меня дрожали ноги, дрожали руки, я вся взмокла. Я не смогу вести машину в таком состоянии.

На мое счастье, у него зазвонила трубка, он достал ее из кармана, взглянул на дисплей, нахмурился, ответил на звонок и наконец отошел от моей машины.

Я тронулась с места. Он помахал мне на прощание, но был сосредоточен на разговоре. Я не отрывала рук от руля. Он отвернулся и продолжил разговор, который, похоже, для него был очень важным. Гораздо более важным, чем хотя бы проводить меня взглядом…

Дома с трудом разделась и отправилась в ванну, бросила горсть настоящей морской соли, вылила два колпачка жидкости, дающей обильную пену, включила маленький магнитофон с записью шума прибоя. Потом долго сидела в теплой воде, покрытой пушистой пеной. Напротив, на полу сидели коты и внимательно наблюдали за мной янтарными глазками. Они почему-то обожают сидеть со мной в ванной комнате. Летом, в жару, они лежат в самой ванне, вероятно, потому что там прохладнее.

Выйдя из ванной, решила позвонить маме. Она не ответила. Может, напилась и спит? Я звонила на домашний телефон, на мобильный не стала. А Шуре, наоборот, позвонила на мобильный. Сестра сказала, что уже дома, а на следующей неделе ей предстоит просто приезжать на осмотры.

– Кира, завтрашний вечер у меня занят, а воскресный свободен. То есть я пока ни с кем не договаривалась и с такой рожей не хочу никуда выходить. Приезжай в гости. Ты же мою квартиру ни разу не видела. Я ужин приготовлю. Можешь остаться у меня ночевать.

От ночевки я отказалась, заявив, что по возможности не оставляю своих пушистых сокровищ одних. Но на ужин с удовольствием приеду.

– Ты маму давно видела? – спросила Шура. – А то я ей звоню, а она не подходит.

Я забеспокоилась, не случилось ли чего. Хотя было понятно, что могло случиться…

– Значит, опять сорвалась, – вздохнула Шура. – Кира, давай подумаем, что можно сделать? Может, ее в какую-нибудь коммуну отправить? Я знаю, что для наркоманов такие есть. В общем, ты подумай и я подумаю, а в воскресенье обсудим.

Я не знала, что в данном случае можно сделать и предложить, а для себя решила, что завтра, в субботу, попробую встретиться с Полиной, с которой не виделась уже много лет. Я не была уверена, что узнаю ее на улице.

Все-таки я позвонила Ольге. Сестра покрыла меня матом и отключила связь. По-моему, она была пьяна. Я ничего не понимала и какое-то время тупо смотрела на трубку. Мне было очень неприятно. Ольга даже не захотела меня слушать!