– Ты упала? Ушиблась? – Подбежав, она осмотрела малышку, и, не найдя серьезных ран, крепко ее обняла. – Как ты меня напугала, Лиза! Зачем ты вышла за ворота?!

– Уже не болит, мам, – успокоила ее девочка по-французски, подтверждая свои слова бодрой улыбкой.

– Спасибо вам! – обратилась ко мне женщина. – Похоже, тут просто царапины, ничего страшного.

Я согласно кивнула и уже собралась попрощаться, как маленькая Лиза спросила меня снова по-русски и без всякого акцента:

– А ты кто?

Совершенно ничего не понимая, я озадаченно ответила:

– Эмма. Я из России. Ты, должно быть, знаешь такую страну?

– Конечно! – Глаза ребенка радостно загорелись. – А ты здесь живешь? А ты не уедешь? А знаешь где мой дом? – Лизу невозможно было остановить.

Теперь настала очередь удивляться женщине:

– Вы – русская? – Она по-прежнему предпочитала французский.

– Да, приехала на каникулы, – перешла на него и я. И, решив, что пришла пора представиться, добавила: – Эмма Верес.

– Лорейн Бертен, – кивнула мне женщина, внимательно изучая меня. – Вы живете в этом районе?

– Да, в том доме с зеленым забором. – Я показала на коттедж Валери.

Лорейн удивленно вскинула брови:

– Да мы соседи! Вы давно здесь?

– Всего неделю.

– А с кем вы приехали?

– Одна.

– В самом деле?

Лорейн улыбалась открыто и доброжелательно, но взгляд ее показался мне встревоженным. Я списала это на волнение из-за падения Лизы. Неожиданно девочка потянула меня за руку.

– Пойдем к нам! Я покажу тебе свои игрушки!

Я улыбнулась и с сожалением покачала головой.

– Извини, я не могу. Мне пора идти.

Малышка насупилась и угрожающе всхлипнула. Лорейн, казалось, задумалась, и, не желая ставить ее в неловкое положение, я поспешила попрощаться:

– Рада была познакомиться. Всего доброго!

Лорейн тряхнула головой, словно что-то решив для себя, и неожиданно сказала:

– А ведь это хорошая мысль! Мы будем рады видеть тебя у нас в гостях, Эмма.

Я удивилась и, совсем растерявшись, не знала, что ей ответить.

– Нам будет интересно пообщаться с русской соседкой! Даже не думай смущаться и обязательно приходи вечером! – улыбаясь, настаивала Лорейн. – В семь часов подойдет?

Лиза посмотрела на меня с такой надеждой, что я не смогла отказаться и смущенно улыбнулась им обеим:

– Подойдет…

– Здорово! – обрадовалась Лорейн, пытаясь унять прыгающую и ликующую Лизу. – Как интересно обнаружить тебя здесь!

Смысл ее последней фразы был мне непонятен, и я решила, что это, должно быть, какой-то неизвестный мне оборот французской речи. Еще раз пообещав им прийти вечером, я помахала рукой своим новым знакомым и отправилась за покупками, удивляясь радушию и гостеприимству местных жителей.

Без пяти минут семь я подошла к высокому кирпичному забору, скрывающему дом семьи Бертен, и нерешительно остановилась. Мне казалось странным идти в гости к людям, о которых я не знала ровным счетом ничего. Я была взволнована и смущена и тянула время, не решаясь нажать на кнопку звонка. Однако мне этого и не потребовалось – калитка вдруг распахнулась и Лиза, увидев меня, закричала на всю округу:

– Эмма пришла!

Она схватила меня за руку и запрыгала на месте, тараторя по-русски:

– Как хорошо! Ты такая красивая! Будешь кексы? Я сама сделала лимонад!

Я улыбнулась при виде такой искренней радости и протянула Лизе пакет с фруктовым мармеладом и книжку-раскраску, купленные для нее.

– Как твоя коленка? – спросила я, и Лиза продемонстрировала мне ногу без всяких признаков недавнего падения. Невероятно, но на коленке, содранной всего несколько часов назад, я не увидела ни следа царапин!

– Ух, ты! – удивилась я, – Такого быть не может!

– Папа полечил! В России зеленкой мажут и это так больно, а здесь все по-другому, – сказала Лиза и потянула меня к дому.

Мы прошли на задний двор к нарядной террасе, где нас уже ждала Лорейн. Глядя на нее, я решила, что она актриса или модель – так красива она была: высокая, стройная шатенка с правильными чертами лица и большими глазами глубокого серого цвета. Не успели мы поздороваться, как из дома вышел осанистый черноволосый мужчина лет сорока.

– Эмма, это Ренард, мой муж, – сообщила Лорейн. – Ренард, а это та самая Эмма, о которой весь день твердит Лиза.

В ответ на мое приветствие мужчина с легкой улыбкой склонил голову.

– Садитесь, садитесь, я уже чай заварила! – тут же спохватилась Лорейн.

– Ты со мной рядом сядешь! – заявила Лиза и потащила меня к накрытому на террасе столу.

Пока мы рассаживались, я случайно перехватила взгляд, которым обменялись муж и жена, и снова заметила обеспокоенность в глазах Лорейн, что смутило меня еще больше.

Ренард разлил в изящные чашки ароматный чай, задумчиво посмотрел на меня и уточнил:

– Так, значит, мы с вами соседи?

– Это ненадолго, я тут гостья, – объяснила я, стараясь быть непринужденной.

– Из России?

Мне показалось, что насчет моей страны у Ренарда явное предубеждение – задавая вопрос, он слегка скривился.

– Да, – просто ответила я, благоразумно решив не шутить о балалайках и медведях.

К этому моменту Лиза уже пролистала всю раскраску и, схватив печенье, помчалась в дом за фломастерами. Лорейн проводила ее взглядом и сказала:

– Лиза тоже из России, мы удочерили ее полтора года назад. Французский язык она выучила достаточно хорошо, но иногда сама не замечает, как переходит на русский, и тогда мы ее не понимаем. Я все еще удивляюсь такому невероятному стечению обстоятельств: две русские встретились в маленьком Этампе! Значит, ты приехала в гости?

– Не совсем, – улыбнулась я и, не вдаваясь в подробности, рассказала историю моего грандиозного обмена. В сокращенной версии, лишенной части о моих страхах и бесконечных сомнениях, она уместилась всего в трех предложениях: – Ваша настоящая соседка, Валери, сейчас живет в моей квартире в Сибири. Это отпуск по обмену, модная тенденция, как говорят. Мы обменялись странами, домами и соседями на месяц.

Глаза Лорейн удивленно расширились, и она воскликнула:

– Обмен?! Как ты не побоялась пойти на такое?!

Я вздохнула с улыбкой: знала бы Лорейн, скольких треволнений и бессонных ночей стоило мне такое решение! Моя выходка до сих пор удивляла меня саму.

– Тебе ведь лет шестнадцать? – продолжала Лорейн. – Ты еще очень молода! Думаю, этот способ отдыха весьма рискован.

Я поспешила разуверить ее:

– Мне уже восемнадцать. И с Валери мне повезло. По крайней мере, пока все идет нормально.

– И твои родители не возражали? – все еще удивлялась Лорейн. – Я уверена, твоя мама будет переживать до тех пор, пока ты не вернешься!

Я задумчиво повертела в руках чашку с чаем. Бабушка говорила, что мама очень любила чай. Она пила его без сахара и с лимоном. И в тот день, когда я родилась, а она умерла, папа принес в роддом целый пакет лимонов, еще не зная, что мама больше никогда не выпьет любимый напиток. Я не имела понятия о том, как переживают мамы. Я вообще не знала, каково это: иметь маму. И мне не хотелось говорить об этом Лорейн, несмотря на ее милую улыбку и добрые глаза.

– Надеюсь, эти переживания не так сильны, – уклонилась я от прямого ответа.

Каким-то образом Лорейн уловила мое настроение, она сочувственно сжала мое плечо и тепло улыбнулась. А Ренард протянул мне блюдо с пирожными.

– Ты где-то учишься? – перевел он тему.

– Окончила первый курс исторического, – кивнула я.

– Эмма-а! – раздался голос Лизы из открытого окна. – Иди сюда, я тебе свои игрушки покажу!

Лорейн усмехнулась:

– На это потребуется немало времени, Эмма. Если ты готова к этому, тогда пойдем.

– Я без этого не уйду, – улыбнулась я в ответ.

Мы оставили Ренарда за столом и поспешили к Лизе.

Я и не сомневалась, что дом Бертенов окажется красивым – у таких утонченных хозяев и не могло быть иначе – но, войдя, все-таки удивилась. Все здесь было обставлено со вкусом и продумано до мелочей. Изысканная мебель, пастельные цвета, оригинальные аксессуары – все, что я успела заметить, выглядело стильно и безупречно. По широкой мраморной лестнице мы поднялись на второй этаж и вошли в комнату Лизы, напоминающую покои маленькой принцессы. Большая часть игрушек уже была разложена на мягком ковре, и, увидев меня, Лиза гордо просияла. Не теряя времени, она стала совать мне своих кукол, называя их имена, многие из которых оказывались русскими. Я уже не могла удержать такое количество игрушек в руках, и, наклонившись, аккуратно разложила их на полу.