– Взрыв был, – сказал мой «муж».

– Диверсия?!

– Разгильдяйство. Но я решил вопрос. Народ просто немного расслабился без моего неусыпного контроля.

– А тебя не могли таким образом… «встретить»? Ведь взрыв произошел как раз после твоего выхода из больницы?

– Совпадение, – отмахнулся Слава.

– А авария из-за чего произошла?

– Проблема с машиной.

– Но она же из-за чего-то возникла! Ее полиция осматривала? Там кто-то что-то подкрутил, подрезал, подпилил?

– Меня это не волнует, – отрезал Слава.

– То есть как это? – опешила я и подумала, не заорать ли мне в лучших Ларисиных традициях.

– А что это изменит? – невозмутимо посмотрел на меня «муж». – Авария случилась. Факт. Но я выжил. И собираюсь жить дальше.

– Но если это сделал кто-то…

– Это недоказуемо.

– Но для себя-то ты должен знать! – заорала я, не выдержав.

– А я знаю, – спокойно сказал муж и посмотрел мне прямо в глаза.

– И… кто это?

«Неужели Лариса?!»

– Давай закроем эту тему, – произнес Слава. – Чайник поставь.

Я поставила, также водрузила на стол коробку с пакетиками чая.

– Ты забыла, какой чай я люблю? – посмотрел на меня Слава.

Я моргнула. Про чай мне ничего не говорили. Или не знали?

– Признаться, я тоже из прошлого не все помню… – нашлась я. – Я же последний год – до клиники – прожила как в тумане. Или дурмане. И еще столько всего навалилось в последние дни!

– Что на тебя-то навалилось?

– Да узнала, что ты в больнице! Мне же не сообщали. Там изолируют от новостей из внешнего мира. А тут узнала, что выходишь. Сегодня приехала – а тут бабы какие-то. Кто они?

– Положи заварку мне в кружку, – сказал Слава вместо ответа. – Залей кипятком и закрой сверху маленьким блюдечком.

Я сделала все, как он велел, себе положила пакетик.

– Про баб поясни мне, – попросила я.

– Вчера вечером приперлись, – пожал плечами Слава. – Спасибо, что выгнала. Я сам собирался, но не успел.

– Они на самом деле твои родственницы?

– На самом деле у меня есть такие родственницы, но они это или не они, я не знаю. Я их ни разу в жизни не видел. Вполне могли быть нанятыми актрисами.

– Зачем?

– Ты помнишь, что я попал в аварию?

– Но ты же выжил! Если бы они после твоей смерти приехали… Ой, прости!

– Я думаю, что они хотели оформить надо мной опекунство, – спокойно сказал Слава.

– Зачем?

– Чтобы распоряжаться моими деньгами и моим имуществом.

– Да они такие тетехи! Куда им распоряжаться твоими предприятиями?!

– Они могли бы их продать тому, кто их вызвал. Или назначить его управляющим. Вариантов много.

– А кто их вызвал?

– Этот человек сейчас отвечает на вопросы.

– В полиции?

– Нет, в подвале.

– В каком подвале?

Мне стало страшно.

– Одного загородного дома. Специальном таком подвале для ответов на вопросы. Я считаю, что мне нет необходимости присутствовать на допросе. Ответы мне все сообщат и так.

Он меня специально пугает? Или хочет и меня туда же отправить?! Он понял, что я не Лариса? Только бы Настеньку не тронул!

В это мгновение раздался звонок в дверь.

– Ты никого не приглашала? – посмотрел на меня Слава.

Я покачала головой. Кого я могла пригласить? Константин, Нина Петровна и Алена, конечно, предупредили бы меня о своем приезде, но им еще было рано выходить на сцену. Это планировалось позже.

– А ты? – спросила я.

– Мне уже хватило непрошеных гостей.

– Может, соседи? – высказала предположение я.

– Иди открой.

Я направилась к двери. На самом деле, кого могло принести? Неужели теперь сюда каждый вечер будут приезжать какие-нибудь родственники, желающие оформить опекунство над Славой? Или мама с дочкой вернулись переночевать, так как поезда на малую родину сегодня нет?

Я посмотрела на небольшой мониторчик, висевший у двери, и моргнула. В дверь опять позвонили.

За дверью стоял поп, то есть он был одет соответствующим образом – в черные длинные одежды, на плечи накинута «светская» куртка. Но вроде бы у попов нет специальной верхней одежды, как у военных? У немолодого мужчины были длинные волосы, окладистая борода… Вроде бы им положен какой-то головной убор, но тут он отсутствовал.

Я открыла и удивленно посмотрела на незваного гостя. На вид я дала бы ему лет шестьдесят, хотя могла ошибиться. Он был плотного телосложения, с внушительным животиком, ростом, наверное, где-то метр восемьдесят.

– Здравствуй, дочь моя, – сказал мужчина низким голосом.

– Здравствуйте, батюшка, – ответила я, так пока и не придя в себя.

Интересно, он за подаянием? У нас в городе, в особенности в девяностые годы, неоднократно появлялись представители всяких церквей, агитировали, собирали деньги, то есть пытались. Народ в таких городках, как мой родной, помогал погорельцам, перебиравшимся к нам русским беженцам из бывших союзных республик, ныне – независимых государств, но не представителям иностранных церквей. А на строительство русской православной церкви скидывались сами и сами работали бесплатно. Хотя мне доводилось читать в Интернете про то, как в крупных городах ловили фальшивых попов.

Тут открылась дверь Ланиной квартиры, и на этот раз на пороге возникла не только она сама, но и ее супруг, которого я знала по фотографиям. Джессика опять рванула ко мне в квартиру. Лана выглядела прекрасно – никакой маски, полный макияж, стильное платье. Муженек был в старых тренировочных с обвисшими коленками и растянутой вылинявшей футболке. В Питере в таком виде бизнесмены дома ходят? И это на фоне разодетой и накрашенной жены? Рожа у соседа была красная (похоже, уже принял на грудь), одутловатая, выделялись мешки под глазами, привлекал внимание второй подбородок. В целом вид был нездоровый – в особенности на фоне ухоженной Ланы.

– Так, святой отец, мы как раз хотели квартиру почистить, – заявил Ланин муж после того, как кивнул мне. – Думали вызывать кого-то из ваших, но раз ты все равно на нашу лестницу пришел, зайди к нам после того, как у Селянкиных управишься.

– От чего ты хочешь чистить квартиру, брат мой? – поп повернулся к Ланиному мужу. Похоже, был удивлен.

– От нечисти, – как само собой разумеющееся, ответил сосед. – Знаете, батюшка, я уже не один раз этих нахалят по углам видел. Вон жена моя подтвердит. И собака наша на них лаяла. Я ей говорю: взять их! Она, конечно, взять не может, как дичь, но ведь животные нечисть видят.

Мне казалось, что после таких видений следовало бы посетить нарколога или, по крайней мере, бабку, как делали в нашем городе из-за полного отсутствия наркологов. Но подобные видения у русских мужиков в возрасте слегка за сорок (как, впрочем, и за пятьдесят, и за шестьдесят) не редкость. Чистка квартиры в таком случае точно не помогает. И «чистят» вроде бы не попы, а лица другой специализации.

– Я не священник, брат мой. Я монах, – сказал мужик в рясе.

«А меня он тогда почему дочерью называл?»

– Лариса, ты пригласила монаха?! – повернулась ко мне Лана. – К Славе? Это лекарь?

– Да на фига он мне сдался? – ответила я тоном, свойственным Ларисе. – Так, святой отец, то есть брат, что вам здесь нужно?

– Я не исцеляю ни тело, ни душу, но я приехал оказать моральную поддержку. Я слышал Голос и понял, что сын мой нуждается во мне.

– Я чего-то не понял, – задумчиво произнес Ланин муж. – Чего он несет?

– Так, поп, монах или кто ты там на самом деле, – заорала я в фирменном Ларисином стиле. – Говори, что тебе надо, или быстренько вылетишь отсюда в свой монастырь или откуда ты там прибыл…

– Я прибыл с Кипра, сестра и дочь.

– То-то я смотрю у него морда загорелая, – задумчиво произнес Ланин муж. – А почему ты называешь Ларису «сестра и дочь»?

– Сестра – потому что я монах, и тебя называю братом, как и любого другого мужчину, а твою супругу и Ларису, как женщин, я называю сестрами. Но поскольку Лариса – жена моего сына, то я также могу называть ее и дочерью, хотя это будет не совсем правильно…