Мидер – холодный металлический шар, интенсивно разрабатываемый и доставляющий мучения космогонистам, поскольку способ его образования не укладывается ни в одну из двух главных теорий возникновения планет.

Новая Шотландия и Новая Ирландия – единственные населенные планеты системы – в момент открытия имели богатую атмосферу из водяных паров и метана, но не имели свободного кислорода. Большие количества биологических веществ превратили их в обитаемые миры, хотя это и обошлось недешево. К завершению проекта Мурчисон потерял свое влияние в Совете, но начальный капитал был так велик, что проект все-таки был выполнен. Менее чем через сто лет интенсивных работ купольные колонии превратились в открытые, что явилось одним из наиболее крупных достижений Первой Империи.

Оба мира потеряли часть населения во время Гражданских Войн, причем Новая Ирландия присоединилась к силам восставших, тогда как Новая Шотландия сохранила верность правительству. После прекращения межзвездных путешествий в Трансугольном секторе Новая Шотландия продолжала борьбу, пока не была переоткрыта Второй Империей. Как следствие этого, Новая Шотландия является столицей Трансугольного Сектора.

«Мак-Артур» содрогнулся и вышел в нормальное пространство за орбитой Дагны. Еще некоторое время его экипаж сидел в своих гиперпространственных установках, преодолевая путаницу в головах, которая всегда сопровождала мгновенные перемещения.

Почему так получалось? Одно из направлений физики Имперского Университета на Сигизмунде утверждало, что гиперпространственный переход требует не нулевого, а неограниченного времени, и именно это вызывает характерную путаницу в мозгах людей и логических цепях компьютеров. Другие теории утверждали, что Прыжок ведет к сжатию локального пространства, одинаково воздействуя на нервы и элементы схемы компьютера; или что не все части корабля перемещаются одновременно; или что материя после перемещения изменяется на субатомном уровне. Что происходило на самом деле, не знал никто, но эффект имел место.

– Рулевой! – басом позвал Блейн. Глаза его медленно фокусировались на экранах мостика.

– Слушаю, сэр, – голос звучал как-то оцепенело и непонимающе, словно человек говорил автоматически.

– Держи курс на Дагну.

– Есть, сэр.

В начальный период гиперпространственных путешествий корабельные компьютеры пытались начать ускорение сразу после перехода, и долгое время никто не знал, что компьютеры испытывают большее расстройство, чем даже люди. Сейчас всю автоматику на время перехода отключали. На экранах Блейна вспыхнул свет, когда кто-то из экипажа медленно активировал компьютер «Мак-Артура» и проверил его системы.

– Мы сядем на Бригит, мистер Реннер, – продолжал Блейн, – так что держите соответствующую скорость. Мистер Стели, вы будете ассистировать парусному мастеру.

– Да, сэр.

Мостик постепенно оживал. Члены экипажа приходили в себя и возвращались к своим делам. Когда началось ускорение и вернулась сила тяжести, стюарды принесли кофе. Люди покидали гиперпространственные установки, возвращаясь к обязанностям патрульных, пока искусственные глаза «Мак-Артура» изучали пространство в поисках врагов. На пульте один за другим вспыхивали зеленые огоньки по мере того, как посты докладывали о нормальном переходе.

Потягивая свой кофе, Блейн удовлетворенно кивал. Все было, как всегда, и после сотен переходов он до сих пор чувствовал это. Впрочем, было что-то принципиально плохое в мгновенном перемещении, что-то, грубо нарушавшее чувства, такое, что не мог воспринять разум. Но привычки, приобретенные на службе, помогали людям пройти через это: они глубоко укоренялись на более основательном уровне, чем интеллектуальные функции.

– Мистер Уайтбрид, передайте привет старшему йомену сигнальщиков и отправьте донесение в Штаб-Квартиру Флота на Новой Шотландии. Узнайте у Стели наш курс и скорость и сообщите на заправочную станцию на Бригите, что мы на подходе. Да, и информируйте их о нашем конечном пункте.

– Слушаюсь, сэр. Сообщение через десять минут?

– Да.

Уайтбрид выбрался из своего кресла, стоявшего за спиной капитана и, пошатываясь, как пьяный, двинулся в рулевую рубку.

– Через десять минут мне понадобится вся мощность двигателей, Хорст, – сказал он. – Нужно послать сообщение, – по дороге с мостика он быстро пришел в себя, и это было единственной причиной, по которой в командах кораблей держали молодых парней.

– ВНИМАНИЕ ВСЕМ, – объявил Стели, и звук разнесся по всему кораблю. – ВНИМАНИЕ ВСЕМ. КОНЕЦ УСКОРЕНИЯ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ. НЕБОЛЬШОЙ ПЕРИОД СВОБОДНОГО ПАДЕНИЯ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ.

– Но почему? – услышал вдруг Блейн. Он оглянулся и у входа на мостик увидел Сэлли Фаулер. Его приглашение пассажирам прийти на мостик, когда не будет опасности, сработало отлично: Бари едва ли воспользуется им. – Зачем свободное падение так скоро? – спросила она.

– Нам нужна энергия, чтобы послать сообщение, – ответил Блейн. – На таком расстоянии нужно израсходовать значительную часть мощности двигателей, чтобы сформировать луч мазера. Если необходимо, мы можем и перегрузить двигатели, но сейчас такой необходимости нет.

– Ох! – она села в освобожденное Уайтбридом кресло. Род повернулся на своем кресле, чтобы быть к ней лицом, думая при этом, что пора кому-нибудь придумать свободную одежду для девушек, которая не закрывала бы так плотно их ноги, или чтобы в моду снова вошли короткие шорты. Нынешние юбки опускались до самых икр, и провинция копировала моду столицы. Для космических же кораблей модельеры разработали панталоны, достаточно удобные, но несколько мешковатые…

– Когда мы прибудем на Новую Шотландию? – спросила она.

– Это зависит от того, насколько мы задержимся на Дагне. Синклер хочет сделать кое-какие внешние работы, пока мы находимся на темной стороне, – он вынул из кармана компьютер и стал быстро писать прикрепленной к нему иглой. – Смотрите, мы находимся примерно в полутора миллиардах километров от Новой Шотландии – это около двухсот часов полета плюс то время, которое мы проведем на Дагне. И, конечно, время, чтобы добраться до Дагны. Это не так далеко, всего около двадцати часов.

– Значит, еще по меньшей мере две недели, – сказала она. – А я-то думала, что едва мы окажемся здесь… – она оборвала себя и засмеялась. – Это глупо. Почему нельзя изобрести что-то такое, что позволило бы вам прыгать в пространстве между планетами? Ведь это же нелепо, что, мгновенно преодолев пять световых лет, мы теряем недели, чтобы добраться до Новой Шотландии.

– Вам уже надоело у нас? Да, это действительно парадокс. Прыжки занимают незначительную часть нашего водорода.. У нас на борту не так много горючего, чтобы идти напрямую, но его вполне достаточно для Прыжка. У нас достаточно энергии лишь чтобы уйти в гиперпространство.

Сэлли получила от стюарда чашку кофе. Она уже привыкла к кофе Военного Флота, который не походил ни на что другое в Галактике.

– Значит, нам остается только смириться с этим? – сказала она.

– Боюсь, что да. У меня бывали полеты, когда быстрее было дойти до очередной точки Олдерсона, совершить прыжок, обойти по кругу новую систему и прыгнуть еще раз, а затем вернуться в начальную систему, чем идти через нее на солнечном парусе в обычном пространстве. Но этот случай не таков: все портит расположение звезд.

– Очень жаль, – она рассмеялась. – Что ж, мы увидим большую часть Вселенной за ту же плату, – она не сказала, что ей скучно, но Род знал, что это так, и ничего не мог с этим сделать. Он проводил с ней мало времени, и не было возможности встречаться чаще.

– ВНИМАНИЕ ВСЕМ, СОСТОЯНИЕ СВОБОДНОГО ПАДЕНИЯ, – раздалось из динамиков, и Сэлли едва успела пристегнуться к креслу.

Старший йомен сигнальщиков Люд Шаттук, искоса поглядывая в прицел, давал приборам точную настройку. Казалось невероятным, что с такими неловкими, узловатыми пальцами можно добиться таких отличных результатов. Телескоп, размещенный на корпусе «Мак-Артура», под руководством Шаттука обшаривал пространство, пока не нашел крошечную точку света. Еще небольшая настройка, и точка оказалась точно в центре. Шаттук удовлетворенно хмыкнул и коснулся выключателя. Антенна мазера подключилась к телескопу, пока корабельный компьютер решал, где должна находиться световая точка в момент отправки сообщения. Кодированное донесение унеслось вдаль, пока кормовые двигатели «Мак-Артура» превращали водород в гелий. Энергия, излучаемая антенной, модулировалась тонкой лентой в каюте Шаттука и неслась к Новой Шотландии.