– Так значит, риска вообще нет, – быстро сказала Сэлли. – Не может быть никакой угрозы «Ленину» от мошкитов, заключенных в карантине. Адмирал, я уверена, что меньший риск – это принять их. Таким образом мы не будем рисковать оскорбить их, пока принц Меррилл – или Его Величество – не примут решения о наших будущих отношениях.

– Гмм, – Кутузов отхлебнул чаю. Глаза его выражали интерес. – Вы умеете убеждать, леди. И вы тоже, капитан Блейн, – он сделал паузу. – Мистера Бари не приглашали на это совещание. Думаю, что пришло время послушать его. Боцман, приведите Его Превосходительство в кают-кампанию.

– Есть, адмирал!

Они стали ждать. Молчание нарушала дюжина разговоров, шепотом ведущихся вокруг стола.

– Род, вы были блестящи, – поздравила Сэлли и пожала ему руку под столом. – Спасибо.

Вошел Бари, сопровождаемый неизбежными звездными пехотинцами. Кутузов знаком отпустил их, и они вышли, оставив торговца в комнате. Каргилл встал и уступил ему место за столом.

Бари внимательно выслушал, как командор Борман суммировал все аргументы. Если его и удивило услышанное, он не показал виду, его лицо по-прежнему выражало вежливый интерес.

– Я прошу совета, Ваше Превосходительство, – сказал Кутузов, когда Борман закончил. – Признаться, я не хотел бы видеть этих существ на борту этого корабля, и все-таки, если они не угрожают безопасности «Ленина», нет оснований отказывать в просьбе министра по науке Хорвата.

Бари погладил бороду, пытаясь собраться с мыслями.

– Вы знаете, что, по-моему, мошкиты могут читать мысли?

– Это смешно! – фыркнул Хорват.

– Едва ли это смешно, доктор, – сказал Бари. Голос его звучал спокойно. – Возможно, это невероятно, и все-таки есть доказательства существования этого отсутствующего у людей качества. – Хорват начал что-то говорить, но Бари продолжал: – Разумеется, это не решающее доказательство, но все-таки. К тому же, под чтением мыслей не обязательно подразумевается телепатия. Вспомните: мошкиты настолько преуспели в изучении отдельных людей, что могли буквально играть роль человека, и играть так хорошо, что его друзья не могли заметить различия. Только появление в пределах видимости выдает их. Сколько раз вам приходилось видеть рядовых и звездных пехотинцев, автоматически повинующихся мошкитам, имитирующих офицеров?

– Это еще не доказательство, – сказал Хорват. Едва ли можно было спорить с этим – то, что говорил Бари, было известно всем.

– Таким образом, посредством ли телепатии или полным отождествлением себя с человеком, они читают мысли и, следовательно, умеют убеждать лучше всех существ, с которыми мы когда-либо встречались. Они точно знают, что движет нами, и подбирают аргументы, которые действуют наверняка.

– Ради всего святого! – взорвался Хорват. – По-вашему, они могут убедить нас отдать им «Ленин»?

– А вы уверены, что не могут? Уверены, доктор?

Дэвид Харди откашлялся. Все повернулись в его сторону, и священник смутился. Потом улыбнулся.

– Я всегда знал, что изучение классиков имеет свою ценность. Кто-нибудь из вас знаком с «Республикой» Платона? Ну, конечно, нет. Так вот, на первой странице Сократу, уверенному, что он умеет убеждать лучше всех живущих, его друзья говорят, что либо он останется с ними на всю ночь, либо они заставят его сделать это силой. Сократ, конечно, спрашивает, нет ли какой-нибудь альтернативы – не может ли он убедить их отпустить его домой. Разумеется, ему не удалось этого сделать, потому что друзья не слушали его.

Последовала короткая пауза.

– О, ну конечно! – сказала Сэлли. – Если мошкиты никогда не встречали ни адмирала Кутузова, ни капитана Михайлова, ни вообще никого из экипажа «Ленина», как они могут убедить их в чем-либо? Надеюсь, мистер Бари не воображает, что они убеждали команду «Мак-Артура» молча?

Бари пожал плечами.

– Моя леди, при всем уважении к вам, представляете ли вы, что могут предложить мошкиты? Нечто более ценное, чем существующее в Империи. Люди продавались за гораздо менее…

Ты сам и способствовал этому, подумала Сэлли.

– Если они так хороши, то почему до сих пор не сделали этого? – голос Кевина звучал насмешливо и непочтительно. В ожидании увольнения по возвращению на Новую Шотландию Реннер мог позволить себе любой поступок.

– Вероятно, пока им это не требовалось, – сказал Бари.

– Скорее, они просто не могли этого сделать, – парировал Реннер. – К тому же, если они могут читать мысли, то уже знают все наши секреты. Они работали с Синклером, который знает, как починить все, имеющееся в Военном Флоте, они назначили финч'клик' Лорду Блейну, которому известны все политические секреты…

– Они никогда не были в прямом контакте с капитаном Блейном, – напомнил ему Бари.

– Зато они имели мисс Фаулер, – Реннер хихикнул над невольной шуткой, – которая знает об имперской политике больше большинства из нас. Мистер Бари, мошкиты хороши, но не настолько, чтобы убеждать или читать мысли.

– Я склонен согласиться с мистером Реннером, – добавил Харди. – Хотя, конечно, предосторожности, предложенные мисс Фаулер, должны быть приняты. Скажем, допустить до контактов с чужаками только нескольких лиц, например, меня. Сомневаюсь, чтобы им удалось подкупить меня, но даже если это произойдет, у меня нет власти. Затем мистера Бари, если он согласится. К ним не следует допускать доктора Хорвата, а также любого ученого, имеющего дело со сложным оборудованием. Кроме того, никаких рядовых команды и звездных пехотинцев, за исключением случаев, когда это происходит под надзором – и прямым, и по интеркому. Это может быть тяжело для мошкитов, но, думаю, так мы сведем опасность для «Ленина» к минимуму.

– Гмм… Мистер Бари? – спросил Кутузов.

– Но… я же говорю вам, что они опасны! Их технологические способности таковы, что верить им нельзя! Кто знает, что они могут сконструировать из безвредных предметов? Оружие, коммуникаторы, что-либо для бегства… – спокойствие Бари испарилось, и он изо всех сил старался сдерживать себя.

– Я снимаю предложение, чтобы мистеру Бари был позволен доступ к мошкитам, – сказал Харди. – Сомневаюсь, что они переживут этот эксперимент. Примите мои извинения, Ваше Превосходительство.

Бари что-то пробормотал по-арабски, слишком поздно вспомнив, что Харди – лингвист.

– О, безусловно, нет, – с улыбкой сказал Харди. – Я знаю своих предков гораздо лучше вас.

– Я вижу, адмирал, – сказал Бари, – что был недостаточно убедителен. Прошу прощения, хотя у меня не было других мотивов, кроме благополучия Империи. Если бы меня интересовала только выгода… Я не принижаю торгового потенциала мошкитов и ценности того, что можно получить от них, но я считаю их величайшей опасностью для человечества, с которой мы столкнулись.

– Да, – решительно сказал Кутузов. – С этим мы, пожалуй, можем согласиться, если добавить одно слово: потенциальной опасностью, Ваше Превосходительство. Мы здесь обсуждали, как сделать риск наименьшим и, если опасности для «Ленина» нет, я убежден, что меньший риск – это перевести послов, соблюдая условия, предложенные священником Харди. Доктор Хорват, вы согласны?

– Если это единственный способ взять их с собой, то да. Я считаю, что стыдно обращаться с ними таким образом… Да!

– Капитан Блейн, вы согласны?

Блейн погладил переносицу.

– Да, сэр. Взять их с собой будет меньшим риском. Если мошкиты и представляют угрозу, доказать это мы не сможем, но, может быть, узнаем что-нибудь от послов.

– Леди?

– Я согласна с доктором Хорватом…

– Благодарю, – Кутузов выглядел так, словно проглотил лимон. Лицо его сморщилось, как в агонии. – Капитан Михайлов, вы должны приготовиться к содержанию мошкитов в изоляции. Предлог – опасность чумы. Кроме того, вы должны следить, чтобы они не могли удрать. Капитан Блейн, вы сообщите мошкитам, что мы возьмем их послов на борт, но вполне возможно, что они не захотят отправить их, узнав условия, на которых мы настаиваем. Никаких инструментов. Никакого оружия. Багаж будет осмотрен, опечатан и недоступен для них в течение всего полета. Никаких малышей или других низших каст, только послы. Сообщите им об этом в какой угодно форме, но условия эти изменению не подлежат, – Кутузов резко встал.