— А вспомни, как мы на пришкольном участке выращивали морковку!

— На пришкольном? Ах да, конечно.

Это еще в пятом классе было. Мы получили задание вырастить грядку моркови. На грядке выросло много сорняков. Чтобы избавиться от сорняков, нам посоветовали опрыскивать грядку керосином. Мы опрыснули. Сорняки погибли, а морковка сохранилась и выросла сочной и сладкой. Может быть, есть и водоросли, устойчивые к керосину, как морковка?

План Степки был хорош, но имел одно слабое место, которое мне сразу же бросилось в глаза. Вода в океане соленая, а в аквариуме пресная — разве это одно и то же? А в танкере, может быть, совсем и не керосин, а сырая нефть или мазут. Или солярка, на которой работают дизельные двигатели. Это тоже разница. Вот если бы у нас была настоящая морская вода — это другое дело. Где же добыть морскую воду?

Я уже считал нашу затею пропащей, но Степка и не думал сдаваться.

— А что, если нам взять сушеную морскую воду?

— Сушеную?

— Ну да, сушеную. Есть же сухофрукты, почему бы не быть сушеной морской воде?

— Она же жидкая, морская вода, — возразил я. — Как ее высушишь.

— А сухое молоко? Оно тоже сделано из жидкого. Я помню, что мама покупала раньше такую сушеную воду в аптеке и делала себе дома морские ванны.

Мы стали рыться в кухонном шкафу и нашли, к величайшей радости, несколько пакетов отличной черноморской сушеной воды. Попросту — это соль, которую надо развести водой, чтобы получить черноморскую воду.

Мы ее тотчас же развели в ванне, предварительно выбросив намоченное белье, которое приготовила для стирки Степкина мама. Вышло отличное «Черное море». Оно пахло солнцем и югом, рыбачьими лодками и чайками. Оставалось раздобыть черноморских водорослей и мазута. Где же взять водоросли?

— Ты, кажется, привозил с Черного моря какую-то водоросль? — вспомнил Степка. — Она у тебя сохранилась?

— Привозил, — кивнул я, — привозил навикулю, которая похожа на маленький кораблик. Но я отдал всю банку с корабликами в университет. Они меня попросили, чтобы студентам показывать.

Степка захлопал в ладоши и, взяв меня за плечи, толкнул к двери:

— Иди и попроси, чтобы тебе вернули твои кораблики. А я тем временем сбегаю к бульдозеристам и попрошу у них немного солярки. Вот и будет у нас грязный океан.

Через два часа у нас появилось и то и другое. Мы пустили зеленые кораблики навикули в ванну с соленой черноморской водой и налили туда две столовых ложки солярки. Однако опыту нашему не суждено было увенчаться успехом.

Степка забыл повесить объявление на ванне, что там проводится научный опыт и, когда вечером мы вернулись домой, то Черного моря в ванне уже не оказалось. Вместо него там снова мокло белье, а рядом гудела стиральная машина.

Степкина мама отчитала нас за то, что мы измазали ванну соляркой. Но не это было страшно. Обидно то, что пропали наши труды. Все пропало!

— Нет, не все, — успокаивал нас Желтый Портфель. — Самое главное — это то, что вы взялись за очень нужную задачу. Почти никто еще не знает, как ведут себя водоросли, когда вода загрязнена нефтепродуктами, хотя один из русских ученых начал заниматься этим еще в 1901 году! Но опыт нужно ставить не в ванне, а строго по-научному.

— Опять в чашках Петри?

— Конечно.

Желтый Портфель принес нам чашки Петри, банки с разными водорослями и большой шприц.

— А шприц-то зачем? — удивился Степка. — Мы что уколы будем ставить?

— Нет, не уколы. Шприц вам вместо мерки. Вам нужно будет приготовить воду, разной степени загрязнения: с большей концентрацией грязи или меньшей. Так и в океане бывает. Так вот, самая грязная вода, когда в ведре воды десять кубических сантиметров мазута. А в более чистой воде может быть и один кубик мазута и полкубика и еще меньше. Без шприца не обойтись. На нем есть черточки. Каждая черточка — один кубик.

Развели мы грязную воду разных сортов и для контроля чистой воды оставили. Налили воду в чашки Петри. Капнули туда водорослей. В один ряд чашек — одну водоросль. В другой ряд чашек — другие.

Я выбрал себе ряд чашек, где плавали зеленые кораблики навикули, и стал за ними наблюдать. А на стенке нам Желтый Портфель посоветовал повесить табличку и отмечать в ней, как будут вести себя водоросли через день после начала опыта, через три дня и через пять дней.

Прошли одни сутки. На следующий день я проверил свои чашки. Там, где была самая грязная вода, все кораблики погибли. В воде, которая почище, они погибли через пять дней. В чистой воде плавали как ни в чем не бывало. Степкины водоросли вели себя по-другому.

Когда мы проделали такие опыты с несколькими водорослями, то, оказалось, что одни водоросли очень чувствительны к мазуту, а другие выносливее их в тысячу раз.

— Как все просто решилось! — обрадовался Степка. — Теперь можно будет отобрать несколько устойчивых к мазуту водорослей и разводить их в морях?

Желтый Портфель покачал головой. Не все так просто, как кажется. Ведь чашка Петри — это простейшая модель океана. А в настоящем океане все может оказаться сложнее. Чашки сказали нам, какие из водорослей устойчивее к мазуту. А почему? Тут надо поставить еще сотни опытов и хорошенько поломать голову.

День отъезда на «Витязе» приближался. Но прежде чем нас взять с собой, Желтый Портфель решил устроить нам экзамен. Как-то он пригласил нас сопровождать живую рыбу, которую из Иркутска отправляли в Новосибирск, чтобы разводить там в прудах. Рыбу мы везли на самолете.

Новосибирские рыбники благодарили нас за ценный подарок и предложили прокатить по Оби, показать город Новосибирск со стороны реки. Погода стояла отличная, катер лихо мчал нас по Оби мимо ярких бакенов, красных со светло-зеленой каймой возле воды.

— Красиво здесь бакены красят, — сказал Стопа, — а у нас на Ангаре они только красные, без каймы.

Желтый Портфель удовлетворенно кивнул.

— Молодец, сразу заметил разницу. А теперь мы тебе эту зеленую краску покажем.

Катер развернулся и подъехал к красивому бакену. Зеленая краска оказалась скоплением водорослей.

— Улотрикс зоната. Водоросль чистой воды.

Степа сконфузился. Как же он не узнал сразу, что это водоросли?

— Почему же на Ангаре бакены без каймы? Ведь у нас вода чистая и улотрикс есть?

— Ангара, конечно, чистая, но и холодная. Обь теплее. А главное, что в Ангаре очень мало солей, как и в Байкале. Поэтому водоросли в Ангаре и растут слабо.

Когда мы вернулись на пристань Новосибирск-пассажирский, то там на дебаркадере не было зеленой каймы. Вместо нее там, где хлюпала вода, виднелся грязно-серый налет совсем других водорослей. Улотрикса среди них уже не было. Где же улотрикс? Улотрикс исчез. Он не вынес «городской» воды. В ней есть грязь и вместо улотрикса появились другие водоросли.

Улотрикс нас заинтересовал. Он был подобен навикуле. Только навикуля водилась в соленой воде, а улотрикс в пресной. Оба они не выносили грязной воды. А что, если наскоблить водорослей с бакенов и с дебаркадера, а потом дома разобраться? Может быть, там не один улотрикс? Может быть, рядом с ним растут и еще другие водоросли, которые любят чистую воду?

Мы так и сделали. Рыбники нас подвезли еще раз к чистому участку реки, где стояли бакены с зеленой каймой. А потом мы взяли в банку слой водорослей с дебаркадера. Когда дома под микроскопом рассмотрели свои сокровища и определили растения, то получили два списка водорослей. В одном были любители чистой воды — в другой те, что могли жить в более грязной.

Желтый Портфель просмотрел списки и сказал, что наши материалы годны даже для научного журнала, если только прибавить к спискам водорослей немного пояснительного текста. Это и был тот экзамен, который устроил нам Желтый Портфель. Как он сказал, мы выдержали его на отлично.

* * *

Мы возвращались домой по шумным улицам Иркутска. Мимо нас шли горожане и несли в сумках душистые булки хлеба, киоски бойко торговали газированной водой, по небу мчались реактивные самолеты.