– Так я и собиралась идти одна, – отозвалась Сабриэль.

Она ждала чего-то подобного, но в душе шевельнулось сожаление. Идти под защитой отряда солдат было бы куда спокойнее. Страх оказаться одной в незнакомой и опасной земле, пусть это и ее родина, ощущался даже сквозь радостное возбуждение. Того и гляди прорвется и захлестнет с головой. И перед мысленным взором все стоял образ отца. Отец в беде, он угодил в ловушку, он один в ледяных водах Смерти…

– Хорошо же, – отозвался Хорайс. – Сержант!

В дверной проем тут же просунулась голова в шлеме, и Сабриэль осознала, что двое солдат стояли на часах снаружи, на ступенях, ведущих из блиндажа в траншею. Девушка задумалась, а много ли они услышали.

– Готовьте пропускной отряд, – рявкнул Хорайс. – Переход за Стену, для одного. А именно для мисс Абхорсен. И, сержант, если вы или рядовой Рахайз хотя бы во сне проговоритесь о том, что, возможно, тут услышали, до конца жизни будете в наряд на рытье могил ходить!

– Так точно, сэр! – гаркнул сержант; за ним эхом отозвался злополучный рядовой Рахайз, который, как подметила Сабриэль, и впрямь словно бы спал на ходу.

– Прошу вас, – обратился к ней Хорайс, жестом указывая на дверь. – Могу я снова понести ваши лыжи?

Уж если речь шла о переходе за Стену, тут армия принимала все меры предосторожности. Под громадным сводом врат, пронзающих Стену, Сабриэль стояла одна, но вокруг проема клином, обращенным острием назад, расположились лучники, стоя или опустившись на одно колено, а дюжина мечников прошла вперед вместе с полковником Хорайсом. В сотне ярдов позади девушки, за зигзагами колючей проволоки, два пулеметчика, вооруженные «Льюинами», наблюдали из передового орудийного окопа; Сабриэль отметила про себя, что они загодя обнажили штык-клинки и повтыкали их в мешки с песком, чтобы были под рукой, – смертоносные машины с воздушным охлаждением, делающие сорок пять выстрелов в минуту, явно не внушали им большого доверия.

Вообще-то, ворот как таковых в проеме не было, хотя по обе его стороны, точно механические руки, раскачивались заржавленные петли, и острые обломки дубовых столбов торчали из земли, как зубы в свороченной челюсти: последствия взрыва, произведенного средствами современной химии или магических чар.

Со стороны Древнего королевства шел легкий снежок, ветер то и дело подхватывал белые хлопья и забрасывал их через ворота в Анцельстьерр, где они таяли на более теплой южной земле. Одна запуталась у Сабриэль в волосах. Девушка легонько смахнула ее, чтобы та соскользнула по лицу, и поймала языком.

Капелька ледяной воды освежала; и хотя на вкус она ничем не отличалась от любого другого талого снега, что Сабриэль доводилось пробовать, вместе с нею впервые спустя тринадцать лет она отведала вкус Древнего королевства. Ей смутно припомнилось, что и тогда шел снег. Отец пронес ее сквозь проем ворот – так она когда-то оказалась на юге, в Анцельстьерре.

Раздался свист. Сабриэль встрепенулась: из-за пелены снега появилась какая-то фигура, по обе стороны от нее – еще двенадцать. Сопровождающие выстроились за воротами в два ряда. Смотрели они вовне; мечи их сияли, отражая дневной свет, прежде отразившийся от снега. Один только Хорайс глядел назад, дожидаясь ее.

Вскинув на плечо лыжи, Сабриэль пробралась между деревянными обломками ворот. Прошла под арку, ступив из грязи в снег, с яркого солнца – в бледное свечение снегопада, из прошлого – в будущее.

Камни Стены и по обе стороны, и над ее головой словно бы кричали: «Добро пожаловать домой!»; ручейки знаков Хартии струились сквозь камни, точно дождь сквозь пыль.

– Древнее королевство приветствует вас, – заметил Хорайс, не глядя на Сабриэль: он рассматривал скользящие по камням знаки Хартии.

Сабриэль вышла из тени ворот и натянула шапку пониже, на самый лоб, так, чтобы козырек прикрывал лицо от снега.

– Пусть ваша миссия увенчается успехом, Сабриэль, – продолжал Хорайс, оборачиваясь к девушке. – Я надеюсь… надеюсь вскорости снова увидеть и вашего отца, и вас.

Он отдал честь, резко развернулся через левое плечо и ушел – обогнул ее и зашагал назад сквозь проем ворот. Его люди вышли из строя и двинулись следом. Пока они маршировали мимо, Сабриэль нагнулась, покатала лыжи вперед-назад по снегу, вставила ноги в крепления. Снег все падал и падал, но не слишком густо, пятная землю тут и там. Старый Северный тракт прекрасно просматривался. По счастью, в канавах по обе стороны дороги снегу уже накопилось немало, и по этим нешироким колеям можно было идти достаточно быстро. Даже несмотря на то, что в Древнем королевстве по сравнению с Анцельстьерром время словно бы ушло вперед на несколько часов, Сабриэль рассчитывала добраться до Рассеченной Вершины еще до наступления сумерек.

Взявшись за палки, она проверила, легко ли выходит из ножен отцовский меч и на своих ли местах колокольцы на бандольере. Прикинула, не призвать ли Хартию, чтобы сотворить несложное заклинание для тепла, но передумала. Дорога шла слегка в гору, так что придется попотеть. В шерстяном свитере ручной вязки, кожаной куртке и плотных, на двойной подкладке, бриджах для лыжных прогулок она, надо думать, быстро согреется, едва тронется с места. Чего доброго, станет даже слишком жарко.

Привычным движением Сабриэль выдвинула вперед одну лыжу, оттолкнулась палкой и заскользила вперед; мимо как раз прошел последний из мечников, возвращаясь к воротам. Он усмехнулся, когда поравнялся с ней, но она не заметила, сосредоточившись на том, чтобы войти в ритм. Спустя несколько минут она уже прямо-таки летела вверх по дороге: хрупкая темная фигурка на фоне белого снежного покрова.

Первый труп анцельстьеррского солдата Сабриэль обнаружила примерно в шести милях от Стены, в догорающем свете дня. До холма, который, по ее расчетам, был Рассеченной Вершиной, оставалось еще около мили или двух к северу. Сабриэль остановилась и вгляделась в темную громаду, что высилась, каменистая и безлесная, над заснеженной землей. Вершину до поры укрыло одно из тех легких и пышных облаков, что норовят невзначай обрушиться снегом или градом.

Если бы не эта задержка, Сабриэль, скорее всего, не заметила бы матово-белую руку, торчавшую из сугроба по другую сторону дороги. Но, сосредоточившись на увиденном, девушка почувствовала знакомую резкую боль – отзвук смерти.

Она перешла дорогу – лыжи застучали по голому камню в середине тракта, – наклонилась и осторожно смахнула снег.

Рука принадлежала светловолосому и сероглазому юноше в кольчуге стандартного образца поверх анцельстьеррской саржевой формы цвета хаки… Должно быть, решила Сабриэль, напали на него внезапно, потому что в застывших зрачках не читалось страха. Она коснулась пальцем его лба, закрыла незрячие глаза, двумя пальцами тронула отверстый рот. Почувствовала, что солдат мертв вот уже двенадцать дней. Что именно его убило, по виду трупа не скажешь. Чтобы узнать больше, ей пришлось бы последовать за юношей в Смерть. Даже по прошествии двенадцати дней он вряд ли ушел дальше Четвертых Врат. Однако Сабриэль понимала, что не стоит сейчас отправляться в край Смерти без крайней необходимости. Тот, кто поймал в ловушку – или убил – ее отца, вполне может поджидать ее там в засаде. А мертвый солдат, чего доброго, служит приманкой.

Совладав с желанием пойти на поводу у любопытства и выяснить, что случилось, Сабриэль сложила руки покойного крестом на груди, сперва разжав пальцы правой руки, все еще сомкнутые на рукояти меча: а ведь, пожалуй, врасплох его все-таки не застали. Затем она выпрямилась и начертила в воздухе над трупом знаки огня, очищения, покоя и сна, одновременно шепотом их озвучивая. Эту литанию знали все маги Хартии, и срабатывала она всегда одинаково. Между скрещенными руками умершего запылал красный уголек, рассыпался на множество острых, мятущихся язычков огня, и вот уже ревущее пламя объяло все тело. Секунда-другая, и оно погасло – остался только пепел, пепел, запятнавший почерневший кольчужный панцирь.