— И что дальше?

— Сперва моя героиня становится частью вполне безобидных совпадений. С позитивными последствиями. Тот же таксофон, например, а она на машине столкнулась с машиной своей любви детства — они не виделись много лет, и тут их любовь вспыхивает с новой силой над разбитой фарой и помятым крылом.

— Сопли в сахаре.

— Ну в общем, да, но постепенно все это оборачивается темной стороной. Крушение поезда, гибнут десятки людей — она должна была ехать именно этим поездом, но споткнулась о модель железной дороги своего племянника и растянула связки. Позже она приходит в клинику из-за какой-нибудь ерунды — ну там вросший ноготь или что-нибудь такое. А в это же время (она об этом не знает) женщина, которую зовут точно так же, как ее, ложится в эту же клинику на гистерэктомию[5]. Данные женщин перепутали, и в конце концов каждой из них делают ту операцию, которую должны были делать другой.

— Господи, вот она попала!..

— А спустя год, в тот же день, когда она столкнулась с машиной своей любви детства, он погибает в аварии на том же самом перекрестке…

— Ну вообще тоска.

— …и за рулем той машины, которая его убила, — именно она.

— Поправка: от тебя тоска.

— Чем дальше, тем больше. И все хуже и хуже. Пожалуй, в твоем возрасте слушать про такое рановато. Она становится отверженной — все вокруг считают, что она как бы фокус некой потусторонней злой силы. Даже она сама в конце концов начинает в это верить.

— И чем все заканчивается?

— Она исчезает. Меняет имя, переезжает в другое место, начинает новую жизнь. Совпадения прекращаются. Она свободна.

— Спасибо, блин, большое.

— Но спустя несколько лет у нее заканчивается бензин, когда она находится невесть где…

— Готовишь почву для продолжения? А название ты придумала?

— Боюсь, ничего интересного не вышло. Я назвала сценарий по имени главной героини — Ребекка Эдвардс.

— Ребекка? Шутишь?!

— Господи, да мне этого никогда и в голову не приходило. Видишь? Жизнь полна совпадений. — Я глянула на часы. — Уже совсем поздно. И где Грега черти носят?

Нэнси Старк: Я уже погружалась в сон, когда зазвонил мобильный. Я посмотрела на часы — полночь.

— Алло, — сказала я.

— Кто это?

— Нэнси. А вы кто?

— Нэнси! Это я, Кэрри. Я хотела позвонить Грегу, но, похоже, не на ту кнопку на телефоне нажала. Я тебя разбудила, да?

— Да не переживай, я только начинала дремать. У тебя все в порядке? Ты не…

— Нет, еще три месяца ждать. Я просто пытаюсь разыскать Грега. Ты случайно не знаешь, где он?

— Извини, понятия не имею. Последний раз я с ним говорила сегодня днем, во время съемок. Даже не знаю, когда они закончат сегодня. С «Миром диванов» все очень скверно, так что он мог и в офис потом поехать.

Бип-бип — предупреждение, что в моем телефоне вот-вот накроется батарея.

Тело рядом со мной пошевелилось и пробормотало:

— Кто это, Лола?

Кэрри Фуллер: Я расслышала это. Отчетливо расслышала. Только один человек на всей планете называл ее этим именем. Козел вонючий, подумала я. И эта — тварь поганая. Все это время прикидывалась моим другом, я ей еще в жилетку плакалась. У меня перехватило горло, и я повесила трубку.

Нэнси Старк: Телефон молчал — видимо, батарея сдохла. Я повернулась к лежащему рядом телу:

— Никто, Дитер. Это моя подруга. Устроим налет на мини-бар?

Дитер. Жилистый парень у бассейна. Приехал из какого-то там Висбадена. Еще сексуальнее, чем тот, с серьгой в брови из группы «Fives». По-английски говорит плохо. В общем, учитывая, что разговоров между нами было не больше, чем в среднем эротическом фильме, мне показалась подходящей идея представиться ему своим порнозвездатым именем.

Повар Норман: Я могу гордиться своим братом. Он был у меня на коврике-пукалке (прикол такой) в среду с утра.

— Надеюсь, вышло именно то, что тебе нужно, Норм, — заявил он, отдавая мне большую картонную коробку. Я открыл ее и заглянул внутрь.

— Гос-споди, какие!..

Появилась Уэнди в домашнем халате и пушистых тапочках:

— Что ты здесь делаешь, Рэй? Еще даже пяти нет.

— Привез пятьдесят футболок для Норма. Пришлось отодвинуть немереный заказ от «Уиллсден Уэйт Уотчерс», чтобы успеть сделать их вовремя. Взгляни-ка.

Он вытащил из коробки футболку и развернул ее.

— Ты только посмотри, милая, — сказал я. — Лучшая печать на футболках — из Килбурне, ни с чем не спутаешь!

— Это делают в Западном Хэмпстеде, Норм, и называется — картины на футболках на заказ, — поправил меня Рэй.

Ну и черт с ним, парень все сделал по высшему разряду. «ДИЕТА НОРМА ПО П-СХЕМЕ (пробуеш раз — и все диеты в п***е)» гласила надпись поверх жареного мяса под смесью соусов.

— Вот подожди, когда этот паршивая метаболическая землеройка увидит, как вся группа щеголяет в этакой красотище, он дар речи потеряет, — заверил я.

— А я думаю, у него может найтись что сказать, Норм, — встряла Уэнди. — Разве «пробуешь» пишется без мягкого знака?

Грег Фуллер: Я проснулся незадолго до пяти. Быстро оделся и на цыпочках направился к двери, но тут сзади пробормотали:

— Вернись в постель, Грег.

— Ты спи, — прошептал я.

— Ты к ней собрался, да?

— Мне надо показываться дома время От времени. Она ведь беременна.

— Но ты нужен Тодди, — надула она губы.

— Ложись, поспи еще. Скоро увидимся в Хаунслоу.

Пока я ехал в такси до Примроуз Хилл, я разложил историю по полочкам.

С восьми до половины одиннадцатого вечера: кастинг дублерши для Ребекки.

(Эта часть была правдой — мы добились ошеломляющего успеха, у нас все получилось. Я был потрясен, как много девушек с точно такой же фигурой, а то и с таким же обаянием, как у Ребекки. Под конец чуть не пришлось кидать монетку — оставались две девушки, Соня из Бетнал Грина и модель из Польши, Агнежка. Выиграла Соня — мы решили, что от такого имени, как у полячки, всю съемочную группу замучают ночные кошмары.)

С половины одиннадцатого вечера до пяти утра: закрытое совещание, «не беспокоить под страхом оглохнуть от моего ора», мозговой штурм всем креативным отделением в конференц-зале «Фуллер Шайдт». Задача: найти решение проблемы с «Миром диванов» или сдохнуть в ходе этого поиска.

(Частично правда — именно этим я и занимался почти до полуночи. Тодди ждала меня, я видел ее через стеклянную перегородку. Подчеркнуто позевав, она сходила в кухню и вернулась с банкой зеленых оливок. Зажала одну из них между зубами и начала крутить ее языком, выковыривая косточку. Как она и рассчитывала, этот ее номер напомнил мне еще о некоторых маленьких чудесах, на которые был способен ее рот. Вкупе с тем, что совещание тупо топталось на месте, это заставило меня выбросить белый флаг и отступить к ее траходрому в Голландском парке.)

Когда алиби было готово, я включил мобильный и просмотрел сообщения. Пришло только одно: «Я точно знаю, чем ты занимался, ублюдок. Если побеспокоишься прийти домой, дверь будет на засове. Не хочу больше тебя видеть».

Черт, как же она меня расколола? — вот все, что я подумал. Но возможно, это был блеф, рассчитанный на то, чтобы заставить меня сознаться. Моя мать часто так поступала: если у нее не было никаких доказательств, кроме, скажем, тонюсенькой, едва заметной трещинки у сливного отверстия — обвиняла в том, что я спустил ее железобетонную овсянку в унитаз.

Может, меня кто-то заложил — но я никак не мог понять, кто это мог быть. Лола? Вряд ли. Она была в Испании. Да и вообще она не знала про Тодди. Или знала? Могла ли сама Тодди выдать меня? Я знал, что она хотела усовершенствовать вышеупомянутый траходром до модели, что на Слоан-стрит, и что ей нужен был я — или, точнее, мой счет в банке — так что мотив у нее был.