И вот сейчас я сидел в номере одного из лучших в мире отелей, рассматривая Ребекку Ричардс в поскрипывающем платье из словно напыленного на кожу латекса. В голове всплыли слова «счастье», «свинтус» и «блин», и я в мыслях одобрительно похлопал себя по спине за то, что оказался умным мальчиком, которому в голову пришла такая классная идея.

Кэрри Фуллер: Начало накрапывать, и я загнала детей в дом. Настроение у меня было мерзкое, и мысль о том, что в «Дорчестере» сейчас сидит Грег, а не я, обдала меня горькой иронией. Чтобы объяснить почему, придется воспроизвести один наш с ним разговор, состоявшийся месяцев десять назад. «Фуллер Шайдт» пытались заарканить «Блэксток», и дней за пять до совещания Грег явился домой не в духе. Когда я спросила его, в чем дело, он ответил:

— «Блэксток».

— А почему с ними так трудно?

— Потому что шины — самая неинтересная часть автомобиля.

— Ну хорошо, а зачем же сразу про автомобили?

Он разозлился еще больше. Еще бы — он там в муках рожал искусство, пока я тут мыла тарелки и пересаживала цветы, или «делала что-то в этом духе», по его мнению — и вдруг я свожу на нет все его труды, обсуждая их как что-то совсем простое. Но мне, уж извините, это вовсе не казалось простым.

— Что ты несешь? — рявкнул он.

— Ну например, так. Шины — это скучно, поэтому забудем о шинах. Подумаем о том, из чего они сделаны. Каучук — это намного интереснее. Я как-то вела урок о том, сколько разных применений можно найти этому тягучему веществу, что сочится из деревьев.

— Так, дальше, — сказал он. Он все еще пребывал в раздражении, но я видела, что на самом деле он заинтересовался.

— Ну, например, ластики или вот как в уборных — хотя нет, об этом не стоит. Мячи для игры в сквош, галоши, набивка для диванных подушек, полы для производственных помещений, хирургические перчатки…

— Ну и к чему все это?

Честно говоря, я сама не знала к чему, но решила продолжать:

— Этот материал дает огромные возможности для создания образа сексуальности.

Он тут же навострил уши — инстинктивная реакция самца.

— О, вот, — разглагольствовала я, — разве не классно было бы взять какую-нибудь девицу вампического типа и отправить ее на «свидание вслепую» с кем-нибудь, кто работает в «Блэкстоке» — этаким ботаником-исследователем. Она принимает его интерес к каучуку за интерес к ней и является в таком вот фетишистском наряде. Только вот понятия не имею, как привязать все это к продаже шин. Пожалуй, никчемная это идея.

Остальное, как говорится, дело техники.

Грег Фуллер: Все завершилось через десять минут. Все сошлись на том, что платье Ребекки — это просто отпад, так суперски она еще никогда не выглядела. Если только не считать ее съемок в той якобы порнухе, которую никто никогда не видел и сплетни о которой я с сожалением вынужден отнести к разряду Легенд Большого Города в сочетании с Голливудскими Мифами.

Тодди Глак: Как она выглядела? На Шеферд-Маркет встречаются более шикарные проститутки. Ну да ладно, по крайней мере платье сидело как надо. Сладкая музыка в ушах продюсера. Когда все это закончилось, я ухватила Грега и предложила сейчас же сделать перерыв, чтобы мы могли заняться своим «совещанием».

Кэрри Фуллер: Грег приехал домой в десятом часу.

— Как она смотрелась? — спросила я обыденным тоном.

— Вроде нормально.

Ну да, как же, подумала я.

— Всего лишь нормально?

— По крайней мере платье подошло.

— Как Кевин?

— Господи, он просто достал со своим Голливудом. Весь день и половину чертова вечера только и талдычил анекдоты с бородой, да пересказывал списки актеров. Слушай, а можно о чем-нибудь еще поговорить? Сегодня у нас полный облом по всем пунктам. Мне ужасно жаль, что все так вышло.

— Мне тоже, — сказала я. — Завтра на обед придут Клара и Сэм. Что мне приготовить?

— Как, уже завтра?! А мне надо ехать в Хэнли. У Макса назначены переговоры с этими итальяшками. Я говорил тебе на днях.

Можете не придавать значения словам женщины, у которой крышу свернуло настолько, что она всерьез разговаривает со своим нерожденным еще ребенком; можете даже поверить в рассказы о том, что при беременности гибнут клетки мозга, которые отвечают за забывание, — но нет, он мне ничего не говорил.

Я запротестовала, но все было тщетно. У меня было столько же шансов одолеть итальянские корпорации с их 28 миллионами, сколько было незадолго до этого в борьбе против Ребекки — Богини в Каучуке.

Тим Лелайвельдт, ассистент Джо Шайрера: В салоне рейса Нью-Йорк — Лондон у меня было место в бизнес-классе. И очень хорошо, что не в первом. Там разорялся Джо Шайрер, и хотя было утро воскресенья по Гринвичу, он все никак не мог угомониться насчет вечера пятницы по восточному стандартному времени.

Вероника Д: «Видела вот это, родная? — спросила я, вываливая на кровать Ребекки воскресные газеты. — Эти британцы — просто жуть. Тебе понравится».

— Что там такое? — спросила она, все еще сонная.

— Шайрер ушел с шоу Леттермана в пятницу.

— Как, что случилось?! — вот теперь она проснулась.

Тим Лелайвельдт: Прежде чем Джо согласился прибыть на шоу, обычная армия пиарщиков примчалась в Си-би-эс согласовывать вопросы. Сплошная рутина, но все подчеркивали одно: ни при каких обстоятельствах Леттерман не должен поднимать историю из «Энквайрера», известную также как «Внимание: член». Люди Леттермана заверили всех: «Э, да ладно вам, Дэвид и не подумает лезть в это дело».

Так вот, начали трансляцию шоу, Джо занял подобающее ему место. Леттерман добродушно подшучивал над его эффектной работой в «Деле об убийстве» и интересовался, будет ли он сниматься в продолжении. Потом спросил, собирается ли Джо продолжать работу в «Жизни».

— «Вся жизнь впереди» очень дорога мне, Дэйв, это как бы моя семья, — ответил Джо. — У меня было несколько отличных предложений после выхода «Дела об убийстве», ноя…

Он все еще продолжал отвечать, но тут Леттерман подался вперед и тихо спросил:

— Так ты скажи нам, Джо, чего это у тебя там было засунуто? Салями, болонская копченая, или ты предпочел скатку из старых носков?

Вот и все. Джо пулей вылетел из студии, канал пустил рекламную паузу.

Вероника Д: «Бекка, ну разве это не чудесно? Его просто на тряпочки порвали».

— Вероника, вся эта история — с душком. Я хочу сказать, это все слишком личное. Да знаю я, что у нас вся жизнь на публике, но — руки прочь от наших гениталий. Это не их дело.

— Ты, девушка, слишком уж по-доброму к нему относишься. Этим акулам давно надо было попировать на Шайрере.

— Нет, я могу ненавидеть человека, и все же сочувствовать ему, — ответила она. — Он правильно сделал, что порвал со мной.

— А мне-то это откуда знать? Я всего лишь укладываю твои волосы. Ну в любом случае Дэвид Леттерман вытеснил тебя с первых страниц. Можно по крайней мере за это сказать ему спасибо.

Тим Лелайвельдт: После шоу Леттермана Джо лег на дно. Заперся в номере «Парамаунта» и не выходил оттуда, пока не пришло время ехать в аэропорт Кеннеди. Меня это устраивало. Табличка «Не беспокоить!» на дверях означала, что мне не придется с ним маяться.

Джо был в ярости с момента появления статьи в «Энквайрере», где в деталях разглядывали ту самую его деталь. Когда он прочел статью, то рвался убить автора, журналистку по имени Эрика Мак. Единственное, что его остановило — мысль, что тогда имя ее источника умрет вместе с ней. С той поры его бешенство несколько поутихло, и взрывался он, только когда кто-нибудь вроде Леттермана заново поджигал фитиль.