Не какое-то там средненькое «свидание вслепую», а единственное и несомненно банальное, в заведении, где снимают девушек, из тех, что нередко посещают Боб и Мортон, этот интеллектуальный доппельгангер.

— Я признателен тебе, Грег, — сказал Кевин, закончив, — что ты показал мне это не просто так, а за бутылкой. Это ж дерьмо собачье.

— Сам знаю, но если б я не переписал сценарий, тебе пришлось бы читать версию Булла — а там Джейн взмахивает ресницами и говорит: «Боже, я всю жизнь мечтала познакомиться с человеком, который занимается внедрением феноменальных технологий, что делают дороги безопаснее и защищают жизнь бесчисленного множества невинных детишек». В общем, поверь мне, хуже просто некуда.

— И ты думаешь, что я буду это снимать?

— А мы о чем говорим? Все то же самое, только с полдюжины сцен снять с альтернативной версией диалога. Потом смонтируем оба варианта — и им ничего не останется, как принять исходный, потому что сразу будет видно, что он более пробивной.

— Бред, сам знаешь. — Кевин знал эту старую процедуру не хуже меня. — Извини, Грег, — продолжил он, — мы с тобой, конечно, приятели, но если ты хочешь снять что-то по этой убогой писанине, ищи другого мудака рулить камерой. У меня найдутся дела поинтереснее.

Я понял, что умолять бесполезно.

— Я знаю тебя слишком давно, чтобы ожидать, что ты вдруг начнешь идти на компромиссы, Кевин, но мне, похоже, не остается ничего другого, кроме как снимать это.

— А ты показывал это Джо? — спросил Кевин, уже поднимаясь, чтобы уйти. — Он терпеть не может, когда посреди съемок на него сваливаются изменения в сценарии. Насколько я его знаю, как только он прочтет это, он окажется в одном со мной самолете.

— А я тебе не сказал? — переспросил я. — Джо приложил к этим изменениям руку ничуть не меньше, чем остальные. Поверь, будь дело только в клиенте, я сумел бы его от этого отговорить.

— Хрен мне в жопу, — оторопел Кевин. Он плюхнулся обратно на стул и некоторое время сидел в обалдении.

Я выждал секунду и заговорил:

— Хочу спросить тебя, Кевин. Что там такое между тобой и Джо?

— Ты это о чем? — спросил он, насторожившись.

— Я ведь тебя знаю, не забыл? Я никогда не видел, чтобы ты позволял себя с дерьмом мешать. А последние полтора дня наблюдаю, как Джо тебя им полными горстями кормит.

Он наклонился ко мне и сказал:

— Только между нами, ага?

— Конечно.

— Джо держит меня за яйца.

— Что ты несешь? Ты же потрясающе снял «Дело об убийстве». Ты же можешь теперь снимать что хочешь.

— Ты совсем не знаешь нравы Голливуда, да, Грег? — Он был прав, я их не знал. — Пока Джо не обосрется по-крупному, он будет королем. Студия отстегивает ему, чтобы он подписался на «Дело-2», и каждый страдающий оптимизмом говнюк шлет ему свой сценарий. Ты вот думаешь, что я — супер, а там я — обычный пулемет напрокат. Нас таких тысячи. И все — супера. Мне до зарезу нужно «Дело-2», и Джо об этом знает. Прижал он меня, сволочь.

Я не знал, что и сказать, поэтому промолчал. Молчание нарушил Кевин:

— Ладно, снимаем этого ублюдка в двух вариантах и надеемся, блин, на чудо. Только обещай мне вот что. Если все-таки примут дерьмовую версию, ты на смертном одре поклянешься, что я ни хрена не имею к этому отношения. Договорились?

— Обещаю, Кевин. Спасибо.

Я положил руку ему на плечо, но он уставился себе под ноги.

— Наркота есть? — шепотом спросил он.

Мы были знакомы с Кевином много лет, но наркотой вместе никогда не баловались.

— Только капли «Викс Синекс» от насморка, больше ничего нет.

— Я не это имел в виду.

— Не думаю, что это… впрочем, эффекта часов на восемь хватает.

— Ну тогда давай, приятель. Лучше что-то, чем ничего.

Я отдал ему ингалятор, и он вставил наконечник себе в нос. Тут я и врезал ему сообщением о машине.

— Черта с два я дам парковать всякую дрянь на своей съемочной площадке! — рявкнул он, снова становясь собой.

— Так там же есть улица, Кевин. Машины на улице — это норма.

— Блин, какая к черту машина, у меня там уже на роликах ездят! Просто прелестно — Торвилл и Дин съезжаются на «Роллерблэйдах».

— Ну пожалуйста, всего одну машину. Ее можно засунуть в самый угол декорации, роллеры могут через нее прыгать, ну что-нибудь такое.

— Трюки? Это может сработать, — нехотя сказал он.

Я и не подозревал, что все еще способен на такое. Честно.

Ясмин Фиш: Кевин вернулся на площадку и объявил:

— Так, вы все, нам нужно кое-что подправить в оснастке. Есть несколько сюжетов, которые надо доснять. И еще одна смена плана — мне нужна какая-нибудь тачка. Типа ретро. «Тандербёрд». Или нет, «мустанг», выпуска до шестьдесят пятого.

Художественный постановщик схватился за голову. Наверное, добывать «мустанг» до шестьдесят пятого, что бы это ни было, входило в его обязанности. Кевин ткнул в пару роллеров:

— Ты и ты, полагаю, вы сумеете подтянуть мотор на этой штуке?

Ясно было, что пройдет не меньше двух часов, прежде чем они провернут все это дело (я уже понимала подтекст разговоров), так что я решила побродить по павильону — посмотреть, что еще у нас творится. Несколько человек собрались вокруг девушки из монтажной. (Ее работа заключалась в том, чтобы записывать каждый дубль, а потом прокручивать все это Кевину. Он, щурясь, просматривал запись и говорил что-нибудь вроде «Блин, не так плохо, детка. Ну, теперь посмотрим, сумеем ли мы снять так, чтобы массовка делала вид, будто ловит кайф, а не строила рожи, как у козлов в очереди на автобус».) В руках у нее была видеокассета.

— Что это? — спросила я.

— Не знаю. Только что нашла ее у себя на столе. — Она развернула кассету другой стороной, и я прочла наклейку: «ТИТАНИК — ПРОБЫ АКТЕРОВ».

— Обожаю этот фильм, — сказала я.

— Так себе, — влез парень с хлопушкой (это который держит небольшую дощечку перед камерой и объявляет: «Кадр третий… (зевок) …дубль тридцать шесть» — именно так и было, когда Джо не мог справиться с самой первой своей сценой). — «Голубая лагуна» со спецэффектами и кровавой баней. А, ладно, давай посмотрим.

— Ну давай. Все равно делать сейчас нечего. — Она сунула кассету в видеомагнитофон и нажала «пуск». Проплыл дрожащий заголовок «Гибель „Титаника“». — Такого варианта названия у них точно не было, — сказала она.

Вероника Д: Вскоре после замечания Ребекки «хуже все равно уже не будет, правда же?» все стало именно хуже. В ее номер явилась Фредди.

— Ребекка, милая, как ты? — начала она.

— Похоже, нормально. Завтра я уже смогу сниматься.

— Отлично. Утром я говорила с Кевином, он ужасно волновался за тебя. Он будет очень рад, что ты в порядке.

— Ты с плохими известиями, так ведь? — спросила Ребекка, читая ее мысли, как дрянной роман.

— Ты ведь больна — сейчас не время.

— Черта с два — не время. Что бы там ни было, я хочу знать. Сейчас же.

— Ну хорошо, хорошо. Думаю, рано или поздно ты все равно узнаешь. — Она села рядом с Ребеккой и взяла ее за руку. — Вчера вечером мне позвонил мой источник из кинокомпании. Все довольно скверно. Он подтвердил, что Джо получил ставку исполнительного продюсера. — Она замялась.

— И что?

— И сценаристам велели подготовить — как он это назвал? — «Несколько драматичных и неожиданных концовок отношений Джо и Ребекки».

— Ну и какого хрена это значит?

— Милая, они собираются тебя убить в четвертой серии.

Ясмин Фиш: После титра пошел эпизод в каюте. Женщина наклонилась над чемоданом — лица актрисы не было видно. Дверь каюты открылась, и вошел парень в матросской форме. Он посмотрел на женщину и потер руки. Подошел к ней сзади и встал за ней, пока она распаковывала вещи. Потом опустился на колени и задрал ее длинную юбку. На ней было белье из сетчатой ткани, и это выглядело диковато, в смысле, «Титаник» — это ведь «детям до шестнадцати»? Или я путаю?