Повар Норман: После завтрака я закурил сигаретку и раскрыл «Сан». Без Шайрера у них не обошлось. Заголовок гласил: «ЧТО ДЖО ПРЯЧЕТ У СЕБЯ?». Там были фотографии похожего на него мужика — торс в шортах из лайкры, набитых разными продуктами, сверху вниз шли: огурец и два помидора, сарделька со сливами, банан и… ну главное вы уловили.
— Уэнди, ты это видела? — спросил я.
— Какая гадость, — ответила она, глядя мне через плечо.
— В точку, радость моя. Как спец по продуктам, я просто в ужасе. Это же совершенно негигиенично.
Тим Лелайвельдт: Мортон остался с клиентом, а мы направились в гримерную Джо, где какой-то парень собирал кровать с балдахином на столбиках. Она была огромная, размером с авианосец ВМФ США «Нимиц». Для Джо, Гленна, Дентона, Криса Шейва, Греты и меня, конечно, в гримерке едва хватало места. Уэверли отправился за кофе, но через пару минут протиснулся в дверь с газетой.
— Тебе стоит на это посмотреть, — сказал он Джо.
Я заглянул через его плечо, пока он и Грета пробегали взглядом по фотографиям мужского торса с ассортиментом продуктового магазина в штанах. Грета расплакалась. Джо швырнул газету на пол:
— Видели, что эта сучка со мной делает?!
Мы все знали, о ком он говорит. И еще знали, что у него нет никаких доказательств того, что за этими слухами стоит она, но как всегда, никто не стал ему противоречить.
— Она тебя уничтожает, — сказал Дентон.
— Это оскорбление твоей чести и достоинства, просто хамство, — заявил Гленн.
— Да это вообще из ряда вон, приятель. Ни один мужик такого не спустит, — блин, сборщик кровати — и тот влез.
— Ты чертовски прав, — сказал Джо. — Так, ладно, все — вон. Мне нужно пространство, чтобы собраться с мыслями.
Где он тут собирался найти пространство — это выше моего понимания, но мы все сделали как велено.
— Нет, Тим, ты останься. У меня есть идея.
Сколько раз я уже слышал это — и каждый раз содрогался.
Нэнси Старк: Я бегала для него за бутербродами, в химчистку и за дорожными чеками. Он гонял меня в книжные магазины, магазины звукозаписей и кондитерские. Именно я покупала подарки для Райана и Хоуп и нежные супружеские дары для Кэрри (в результате чего я знаю ее вкусы в косметике, парфюмерии, украшениях и белье намного лучше Грега). Он отправлял меня в музеи Виктории и Альберта, «Тэйт Модерн», естественной истории и «дом насекомых» в Лондонском зоопарке — с целью изучения. Однажды мне пришлось тащиться аж в Нортгемптон, к таксидермисту, везти оттуда чучело рогатой жабы.
А сейчас я была в аэропорту Гэтвик, ожидала посадки на рейс до Малаги — с миссией разыскать пропавшую креативную команду. Это уж точно была самая эксцентричная командировка из всех, в которые отправлял меня Грег.
И самая классная.
Ясмин Фиш: «Эй, ты, — заорала Тодди через весь павильон, — ты писать умеешь?»
— Четверка на госэкзамене по английскому — подойдет?
— Не наглей. Идем со мной. У меня идет очень важное совещание, нужно, чтобы ты вела протокол.
Известие об аллергии у Ребекки уже разошлось, так что я знала, о чем будут совещаться. Над Ребеккой все смеялись, а мне было ее жалко. Помню, в день, когда группа Тайлера первый раз получила халтурку, я съела бутерброд с крабовым паштетом. Ох, какая же жуткая у меня была сыпь! Я, конечно, могла бы все-таки пойти к ним, если бы не выглядела, как существо из «Зловещих мертвецов-2», особенно в платье с блестками на бретельках. Я сидела дома и отчаянно чесалась. И плакала. А на следующий день все стало еще хуже, потому что я узнала, что там была эта стерва — Бриджет Фармер.
Я последовала за Тодди в офис постановщиков. Кевин Френч уже сидел там вместе с Грегом Фуллером. Еще были оператор по свету (парень, который по нескольку часов передвигает софит на пару миллиметров, а потом еще столько же времени двигает его обратно); художественный постановщик (парень, который ставит сцену — ну то есть делает умный вид и гонит что попало, как тот длинноволосый гомик из программы «Квартирный вопрос», пока бригада плотников занимается собственно делом); Первый (о нем я уже рассказывала, надеюсь, вы помните) и костюмерша (ну эта делает ясно что).
Совещание уже заканчивалось, и Тодди выглядела измученной. Кевин успокоился и полностью владел собой. Все такой же грубый и весь из себя командир, но я уже поняла, что это для него обычно. Он подытожил то, до чего они договорились:
— Заказываем новое платье из ПВХ. Но оно должно выглядеть в точности как этот чертов каучук, Люси, а не то я…
— Будет один к одному, Кевин. В пошивочной мне дали слово, — ответила костюмерша.
— Объявляем кастинг, подбираем дублершу. Ее будем снимать в общих планах и нескольких крупных сзади. Для нее нужен будет парик, Люси, только нормальный, а не что-нибудь в духе Вогана.
— Ты все записала? — шепотом спросила Тодди.
Я кивнула. Вроде ничего трудного не было. На листке появилось:
1. Платье из ПВХ. Должно быть супер или КФ сделает что-ниб. ужасное.
2. Дублерша.
3. Парик. Не как у Т. Вогана.
— К счастью, Ричардс продолжит съемки уже завтра. И ей теперь придется мне всю жопу вылизать, а то я в ее собственной новую дырку пробью, — заявил Кевин.
Я не смогла удержаться и записала:
4. Новая дырка в заднице для РР.
— Насчет сегодня, — продолжал он, — сделаем все возможные планы Джо, эпизоды с ним одним, и отснимем все вокруг, что еще нужно будет для постановки.
— Мы не сможем снимать Джо в лучшем случае всю первую половину дня, Кевин, — сообщил Первый.
— Это еще какого хрена?
— Его парикмахер не прибудет раньше середины дня. Он отказывается предстать перед камерой, пока ему не сделают прическу.
— Господи боже, да я сам!.. — рявкнул Кевин, но оборвал себя на полуслове. Потом сказал: — Его причесать — это разок пригладить. Мы можем подождать. Хорошо, все за работу, посмотрим, удастся ли нам вытянуть что-то наподобие искусства из этого месива.
Вероника Д: «Господи, да ты на перезрелый гранат похожа!» — аж вскрикнула я, когда Ребекка задрала футболку.
— Похоже, контракт с «Клиник» в ближайшие дни мне не грозит, — ответила она.
— Я хочу спросить тебя, Бекка. Как могло быть, чтоб ты не знала?
— О чем? О том, что у меня аллергия на резину? Я ее никогда не носила. У меня были парни, которые норовили обрядить меня во что-нибудь этакое. Чулки, наряд горничной, кожу. Один вообще хотел, чтобы на мне были наколенники и налокотники для скейтбординга.
— И зачем все это было надо?
— Не спрашивай — ничего общего с защитой меня от потертостей о ковер. Как бы то ни было, никто из них не пытался втиснуть меня в латекс.
— Да, но как же с другими резинками? Ими-то ты должна была пользоваться.
— Ни разу. Звучит по-дурацки, но я всегда сидела на пилюлях, ну и сама знаешь, всегда ведь думаешь, что уж с тобой-то ничего не случится.
Она подумала минутку.
— Погоди. Один раз был. Я занималась сексом второй или, может, третий раз в жизни. Мне тогда было пятнадцать. «Дюрекс» он натягивал минут десять, а секс продолжался не больше трех.
— Ну, родная, если бы резинка на члене не притупляла ощущений, он бы и в минуту уложился. И что, у тебя не было на нее реакции?
— Была. Ужасно неприятная. Но я никак не связала это с «Дюрексом». Я была уверена, что подцепила что-то венерическое, но через день или два все прошло, и я думать об этом забыла. Глупо, а?
— Это не глупо, — ответила я, — это просто пятнадцать лет.
Тиш вошла в номер с огромным букетом лилий.
— Смотрите, какая красота. Это от «Френч филмз», — понесла она, как обычно. Потом прочла открытку: — «Ребекка, съемки подождут, нет ничего важнее здоровья нашей самой блестящей звезды — Кевин, целую, целую, целую». Ну разве он не прелесть?
