Днем Лилла предлагает вместе поехать в Мэнли.

— В Корсо концерт. И погода просто супер. Самое оно, чтобы выпить пива.

Тим сначала радуется, а потом смотрит на Анну, как будто не сразу вспомнив, что она не может выйти из дома. Он качает головой.

— Нет. Давайте лучше останемся.

— Что? Ты шутишь? С каких пор ты стал домоседом? Брось, погода отличная, надо развлекаться!

— Я останусь, а вы езжайте, — говорит Анна. — Тим, правда, я не возражаю, — добавляет она как можно бодрее. — У меня все равно кое-какие дела.

— Да перестань, Анна, — настаивает Лилла, хватает девушку за руку и буквально приплясывает вокруг. — Поехали, повеселимся!

Хотя слова и действия Лиллы кажутся вполне дружескими, ее взгляд холоден, и это не дает Анне покоя, заставляет задуматься, какую хитрость та затеяла. Лилла как будто играет роль. Впрочем, непонятно, какую и зачем.

— Нет. Правда. — Анна отстраняется.

— Тогда я тоже останусь и помогу тебе с делами, — предлагает Тим.

Анна качает головой и натянуто улыбается.

— Нет-нет, развлекайся. Я побуду одна, ничего страшного.

— Ты уверена?

Видно, что он радуется. Хотя Анна этого и не выказывает — нельзя же держать Тима взаперти только потому, что она сама никуда не выходит, но все-таки ей досадно.

— Конечно. Идите. Выпей там за меня.

Она наблюдает за ними из окна гостиной.

Они шагают рядом. Красивые смуглые ноги Лиллы быстро переступают, чтобы угнаться за Тимом, у которого шаг намного шире. Они смеются, Лилла прижимается к нему на ходу, заглядывает в лицо, оживленная и веселая. Оба ни на что не обращают внимания и принимают как должное все вокруг. Мир принадлежит им.

Когда Тим и Лилла скрываются из виду, Анна опускает шторы и возвращается в пустую комнату.

Она ложится ничком на кровать, зарывшись лицом в подушку, и громко плачет. Никто ее не слышит, и она рыдает до хрипа, так что подушка промокает от слез и от слюны. Девушка плачет, пока образ Тима и Лиллы, идущих вместе по дороге, прочь от Фэрвью, не уходит из сознания и не сменяется черной пустотой.

— Мне нравится Анна, — говорит Лилла по пути. — Честное слово. Но ей надо лечиться, Тим. Будь осторожнее. Я знаю, что у нее умер ребенок и так далее, но она же устроила на чердаке настоящую молельню. Зачем…

— Не желаю слушать, Лилла, — перебиваю я. — Перестань, иначе я разозлюсь.

— Да брось, Тим. — Она искоса смотрит на меня. — Это жутко. Я по-настоящему испугалась. Будь осторожнее. Честное слово. Она в страшной депрессии. Почему, например, Анна не захотела пойти с нами? Ведь никаких дел у нее нет. Она очень странная. Бродит по дому, как старуха.

Я рассматриваю лицо Лиллы, но не могу разгадать выражение. Она многозначительно улыбается — или просто, как обычно, бестактно шутит?

— Видимо, Анне так нравится, — спокойно возражаю я. — Она независима и самодостаточна. Ты бы могла у нее поучиться.

Лилла жмет плечами, и странная улыбка сменяется более естественной.

— Да уж, — она смеется. — Может быть, ты прав, и стоит попробовать.

Добравшись до Мэнли, мы некоторое время слушаем музыку, но на солнце жарко, в горле у меня пересыхает. Я страстно хочу пива, которое обещала Лилла. Поэтому мы идем в ресторан, где есть столики на улице, и заказываем пиво и горячие чипсы. Мы пьем и едим, приканчиваем первую порцию и берем вторую. Лилла болтает, рассказывает о коллегах, о боссе, о недавних проблемах на работе. Я киваю, но слушаю вполуха, наслаждаясь атмосферой, шумом, людьми.

Я сижу, радуясь солнцу, музыке и собственному легкому опьянению, когда вдруг у Лиллы звонит телефон. Она кладет сумочку на стол и роется в ней, разбрасывая листочки и салфетки. Телефон наконец найден, но звонивший уже отключился.

— Блин. — Лилла встает. — Прости, Тим, мне надо перезвонить. Подожди минутку.

Она отходит, прижав трубку к уху. Я начинаю собирать разбросанные бумажки и складывать в сумку. Посреди хаоса замечаю фотографию. Она разорвана пополам и попорчена. Но, несомненно, на ней Анна — с кем-то еще. Видны светлые волосы и худощавое тело, но половина снимка оторвана, а лицо Анны исцарапано чем-то острым, исчерчено неровными злыми линиями, превращено в жуткое неразборчивое пятно.

Я запихиваю остальное обратно и успеваю убрать выражение ужаса к тому моменту, когда Лилла возвращается.

Она кладет телефон в сумочку и отодвигает ее в сторону.

— Прости, — повторяет она.

Я молча пью пиво.

Успокоившись и отдышавшись, Анна встает, оправляет одежду, распрямляет плечи.

Она всегда чувствует себя опустошенной, когда теряет над собой власть и позволяет горю взять верх. Еще девушка немного смущена, как будто унизилась перед лицом мироздания, дала волю чему-то слабому и постыдному в собственной душе. Сначала Анна решает побывать на чердаке, чтобы приободриться и вернуть утраченное равновесие, но, проходя мимо комнаты Лиллы, краем глаза замечает нечто странное и останавливается.

На полке, рядом с фотографией Лиллы, стоит керамический цветок. Тот самый, что подарил Анне отец. От этого зрелища у девушки начинает колотиться сердце, кулаки гневно сжимаются.

Анна сердито заходит в спальню с таким ощущением, что ее оскорбили. С какой стати Лилла позволяет себе подобные вольности? Она забирает цветок и гладит знакомую блестящую поверхность. Надо отнести его вниз, в гостиную, и поставить на прежнее место. Когда Лилла вернется, она выскажет ей все и запретит трогать чужие вещи.

Но тут Анне кое-что приходит в голову. Она подходит к полке и ставит цветок обратно.

А потом выходит из комнаты и шагает по коридору к спальне Тима. Открыв дверь, девушка подходит к столу. Лэптоп включается, стоит поднять крышку. На экране появляются страницы, которые посещал Тим. Сайт, посвященный серфингу. «Фейсбук».

Анна садится. Склоняется к экрану. И начинает искать ответы.

Я изъявляю желание пойти домой, как только допиваю пиво. Лилла возражает и называет меня трусишкой, но едва мы встаем, как она сталкивается со знакомой компанией и решает остаться с ними. Я ухожу один.

Анна сидит на кухне. На столе перед ней — мой лэптоп, на лице сосредоточенное, задумчивое выражение.

Я присаживаюсь рядом.

— Что делаешь?

— Посмотри. — Она разворачивает лэптоп, чтобы мне было видно экран. Открыта страница Лиллы на «Фейсбуке». На одной из фотографий она стоит, воздев в воздух сжатый кулак.

— Лилла всегда выпендривается, — я жму плечами. — Что тут особенного?

Анна указывает на дом за спиной у Лиллы, переходит на другую страницу, и я снова вижу то же здание.

— Но это же…

— Да. Что интересно, фото загружено больше года назад.

У меня от удивления отвисает челюсть. Даже не верится. Вряд ли простое совпадение — но что же тогда?

— Не понимаю…

— Я тоже. Но, кажется, вот-вот пойму.

— Кстати, вот, — говорю я, достаю из бумажника фотографию и протягиваю Анне. — Это выпало из сумочки Лиллы. Я, правда, сомневался, стоит ли показывать тебе…

— О Боже… — У девушки глаза на лоб лезут. — Лилла знает, что ты забрал фотографию?

— Нет.

— Вот и хорошо. Давай не будем ничего говорить. Нужно хорошенько подумать. Выработать план.

Мы лежим бок о бок в постели и молчим, отчасти еще не оправившись от шока после недавних открытий. Я поворачиваюсь к Анне, кладу руку ей на живот и касаюсь нежной белой кожи.

— Ты в порядке?

— Да, а ты?

— Не знаю. Я запутался.

Анна стискивает мою руку и отворачивается. Я обнимаю ее. Она ерзает, придвигаясь ближе.

— Может быть, отменим ужин с Маркусом и Фионой? — спрашиваю я.

— Нет. — Анна качает головой. Лица девушки не видно, но голос полон решимости. — Пусть все идет как раньше. Это отличный шанс, Тим. Мы соберемся вместе и наконец поймем, что происходит. Надо выяснить, что затеяла Лилла, и в чем дело.