Для Ибн Сины начало работы над «Каноном» стало как бы прощанием с жизнью. Он написал первые слова в полной безнадежности относительно своего будущего. Но по мере того, как продвигалась вперед работа, оживал душой. Если проявить терпение, страдание превращается в наслаждение. Этому научили его рыбаки. Горе дается для того, чтобы подняться еще выше. Этому тоже он научился у рыбаков, у тихой их, безотрадной жизни. Не обвинять, а осмысливать свою судьбу — вот что главное. И все же, как ни окреп Ибн Сина в Дихистане, все чаще и чаще охватывало его состояние, о котором хорошо сказал один поэт, что умер в джонке посередине реки, среди великого одиночества неба и земли.

Таким человеком стал для Ибн Сины «Канон».

— Медицина — наука прекрасная, — сказал Бурханиддин. — Но она должна строиться на откровениях, ниспосылаемых богом. Если бог молчит, когда врач думает, как спасти больного, значит болезнь — наказание и бог не хочет его выздоровления. Ибн Сина же лечил больных с помощью знаний, добытых разумом. А разум не слышит откровений. Разум одинаково лечит и благородного, и подлеца. Ибн Сина становился на пути бога, путал тончайшую серебряную паутину божественного предопределения, которой все мы опутаны. Тронешь здесь, там отзовется.

Здоровье, болезнь, смерть В все это тайное оружие бога. Вот чего Ибн Сина не понял! Бог с помощью этого своего оружия незаметно подправляет мир. Вот Александр Македонский, например, стоит на берегу Граника. Высота — 20 человеческих ростов. Сзади пролив, который греки только что пересекли. Первые шаги их по персидской земле… Что делать? Плыть назад в Македонию? И Александр бросается в воду вместе с конем, воодушевлял воинов. И что же? Не разбился! Ни царапинки! Даже волосочек с головы Не упал! А почему? Потому, что богу Надо было тогда, чтобы Александр завоевал Персию. И сколько бы потом Александр ни бросался в ледяную воду, в рукопашный ли бой без шлема, в одной рубашечке, какие бы страшные ущелья ни пересекал, всегда оставался живым здоровым.

Как вдруг, в Вавилонии, на обратном пути из Индии домой, вошел однажды в тронный зал, увидел На троне… нищего в своем венце, и так это потрясло его, в такое он пришел подавленное состояние, что все диву дались. То в Жар его бросало, то в холод, то вдруг охватывало беспокойство, то смеялся, то плакал, то испытывал страх, то безрассудную смелость. Друзья шутили: «Такой пустяк!» А он понимал: не пустяк, знамение бога, доброта его, предупреждение о смерти.

И действительно, через восемь дней Александр умер. «От лихорадки», — сказали врачи. От волн бога, — говорим мы. Не умри он тогда, перепутал бы весь мир. Вот бог его и остановил — лихорадкой.

Бескрылость мышления Ибн Сины поразительна. Сын Востока! И так не понимать предопределения!.. Предопределение, а не человеколюбие — знамя медицины. Человеколюбием может обладать только бог. Представьте собаку, которая любит собак, — этакое собаколюбие… Вот так же смешно богу человеколюбие. У нас есть только послушание. И в послушании богу — единственная наша красота. Если бы Ибн Сина понимал предопределение, никогда бы не взял нож и не вскрыл тело человека: мертвого или живого, не обнажил бы свету суетного мира великую тайну, которая невидимо собиралась в чреве матери и так же невидимо исчезнет в чреве земли, запечатанная рукою смерти.

— Воистину так, — сказала толпа.

— «Органы и их полезные функции, — пишет Ибн Сина в первой главе „Канона“, — врач должен исследовать при помощи внешних чувств и… РАССЕЧЕНИЯ» — то есть ВСКРЫТИЯ! Чего? Человеческого тела! Ибн Сина нарушил и еще одно предписание ислама: мужчина не должен видеть обнаженную женщину. Ибн Сина же придумал щипцы и петлю для извлечения ребенка из чрева матери при родах, не благословенных аллахом…

Индиец Суш рута в IX веке до н. э., пытался поворачивать плод на ножку в этих безнадежных смертельных случаях, но и это редко спасало от смерти мать и дитя. Открытие Ибн Сины сняло фатальность с таких родов. Много размышлял он и над проблемой «незавязывающихся» жизней — выкидышей. Причина их «от матки, от чрезмерной ширины ее устья, малого сжатия ее», — пишет он в «Каноне». Только в 1948 году ученым всего мира с помощью тончайших нейро-гистологических И электрофизиологических исследований удалось расшифровать физиологические закономерности выкидышей. И они полностью совпали с тем, что в одной только фразе сказал Ибн Сина в XI веке.[135]

Не менее гениальной была и его догадка о причине бесплодия — самой большой трагедии на земле. Чистое, мудрое отношение Ибн Сины к материнству поражает соединением святости и конкретной научности, В середине XX века разгадка причины бесплодия, уместившаяся у Ибн Сины также в одно предложение, получила экспериментальное научное подтверждение.

— А теперь я прочитаю, — говорит Бурханиддин, — описание одной операции из «Канона», и вы сами убедитесь в безбожии его знаний, «Часто бывает, что череп, ломается, — пишет Ибн Сина. — Если видна оболочка и опухоль… то тебе следует проявить поспешность… Сначала обрей раненому голову и сделай два пересекающихся под прямым углом разреза. Затем сдери кожу, чтобы обнажилась кость, которую собираешься выскабливать, и если от этого начнется кровотечение, заполни разрез тряпицами, смоченными в воде с уксусом, или сухими тряпицами, а потом наложи компресс из вина с оливковым маслом и сделай соответствующую повязку.

Когда же придет утро, тебе следует взяться за выскабливание сломанной кости. Для этого больной должен сесть… заткнешь ему уши ватой, чтобы не раздражал его шум от ударов… Если кость крепкая, то сначала долбя долотами, не проникающими вглубь, имеющими на внутренней стороне острых мест маленькие выступы, которые не дают им углубиться и дойти до оболочки. Таким образом расщепленная кость долбится и вынимается не разом, а мало-помалу…

Когда же продолбишь кость, выровни при помощи скребка шероховатости на кости головы., предварительно положив снизу приспособление, прикрывающее и защищающее Оболочку… После этого Лечения железом возьми льняную тряпицу, смочи ее в розовом масло в прикрой ею устье раны. Потом возьми тряпицу, сложенную в два три слоя, погрузи ее в вино с розовым маслом и смажь ею вею рану, а затем наложи на нее тряпицу как можно более легким образом, чтобы она не обременяла оболочку, я делай поверх ее широкую повязку…»

Многим на площади Регистан сделалось дурно. Бурханиддин остановил чтение. Объявил перерыв.

Али вспомнил, как Муса-ходжа прочитал наизусть из «Канона» несколько строк, когда Али, теряя мужество, кричал и корчился от боли после долгого нахождения в канахане: «Знай, к числу хороших и действенных лечений относится пользование тем, что усиливает душевную силу, — например, радость, встреча больного с тем, что он любит, и постоянное нахождение с человеком, который радует его. Иногда полезно нахождение с мужественными людьми и с теми, кого он стыдится…»

Все это вместе был для Али Муса-ходжа, И еще стал таким человеком ему Ибн Сина. «Ах, Хусайн, Хусайн… Милый, дорогой Абу Али… Помоги! Встреча с тобой — это рана на моей голове. Просверли мне больную Кость остротой своей Мысли, вынь из меня дурноту, гадкий липкий страх перед жизнью, перед теми, у кого власть, невежество мое и рабство души. Прополоскай мой мозг в ледяной своей чистоте, наложи повязку из мудрости и прозрения, перевяжи рану своей добротой, и я — новый, мудрый, чистый Али — припаду к твоим ногам и буду всегда и во всем помогать тебе».

Да, действительно, Ибн Сина-хирург — явление уникальное. Его операции по удалению злокачественных опухолей — прообраз современных операций. Серые полипы зачислены им впервые в истории медицины в злокачественные, он советовал лечить их «осторожно, не вырезая я не выскабливая». Первый четко разграничил две стадии рака печени: раннюю и цирроз.