В апреле в наш почтовый ящик опустили толстый конверт. На нем в левом углу красовался богатый вытисненный золотом логотип: СИН. С минуту я не могла отвести от него взгляд. И только потом, прочитав, произнесла вслух, заботясь о самом лучшем своем британском произношении.

«Поздравляем! — так начиналось вскрытое мной письмо. — Ваше заявление принято. Приглашаем вас осенью стать нашим абитуриентом».

Я с облегчением выдохнула. Пронесло! Все это время меня не покидала смутная тревога: а вдруг я не пройду уголовную проверку? Нет, никаких тяжелых преступлений я не совершала, но существовал некий суровый протокол — о нарушении мной правил вождения, на который, к счастью, комиссия решила не обращать внимания. Мои прегрешения подтверждались четырьмя квитанциями за превышение скорости в течение того короткого срока — два года, — что я имела водительское удостоверение. Ну… повесток на самом деле было пять, но одну из моей истории убрали, поскольку я посетила однодневные курсы безопасного вождения. Так что в классе я оказалась единственной, не имеющей тюремного опыта, — факт, ставший сенсационным. На разборе полетов учительница сокрушалась, что ей еще не доводилось призывать к порядку девушку-подростка, которая хорошо учится и к тому же участвует в ралли. В отличие от иных тугодумов, сказала она серьезно, мои шансы на благополучный исход были пятьдесят на пятьдесят. Она явно заблуждалась. Если бы она узнала про институт, то, я уверена, оценила бы мои шансы гораздо выше.

И вот свершилось. Даже сама мысль о том, что учебное заведение, куда я поступила, в чем-то похоже на Гарвард или Йель, была интригующей. Элитное обучение, вне всякого сомнения, позволит мне начать жизнь совсем иную — я буду работать в состоятельных семьях, где растут прелестные дети… Моя взволнованность не укрылась от глаз моей оптимистически настроенной мамы. Она объяснила его предстоящим в скором времени расставанием с Коттедж-Грув и грядущими судьбоносными переменами. «Только подумай, Сьюзи, не исключено, что ты будешь жить в особняке, как Памела Ивинг в «Далласе»[28]!» Мама ничуть не сомневалась, что благодаря своему обаянию я буду избавлена от тех злополучных моментов, за развитием которых она с таким интересом следила в этом сериале.

В последний день занятий в школе мы с Кристи остановились возле огромного листа ватмана, который повесили на стене в коридоре.

Выпускники,

каковы ваши планы после окончания школы?

Бен Бангс — штат Колорадо.

Крейг Дженкинс — пить пиво все лето, затем отправлюсь в Южный Орегон, в колледж штата.

Дрю Бёдсай — играть на ударных в хэви-металл-бэнд.

Шонна Григс — Университет Пацифик.

Скотт Кэйтс — водно-лыжный спорт.

Алан Гейтс — управлять лодкой, за которой тащится на водных лыжах Скотт.

Тэми Томпсон — уехать как можно дальше от этого города.

Джени Хекман — колледж косметики.

Мисси Чамберс — работать в «Хард-рок кафе», так я смогу встретить Билли Айдла[29].

Эмми Маккарти — буду таскаться за Оззи[30] на все его гастроли.

Кристи Кемп — Университет Орегона (запомните, парни!).

Сьюзи Хансен — СИН.

СИН. Это звучало достойно и очень солидно. Я молилась, чтобы никто не спросил меня, что эти буквы означают. Пусть все думают, что это какой-нибудь небольшой колледж в Северной Небраске. Или даже Североамериканский институт невропатологии. Я не могла объяснить, почему меня так беспокоило, что скажет обо мне кто-то, ведь процент выпускников, поступающих в колледжи, так или иначе, был у нас небольшим. Просто я не хотела, чтобы мой выбор стал поводом для шуток в той изощренной на зубоскальство компании, к которой я принадлежала.

В конце лета я упаковала дорожные сумки и со слезами на глазах попрощалась с родителями, помахав им рукой из окна своей маленькой «тойоты». Никогда раньше я не уезжала отсюда надолго. Я, можно сказать, приросла к этому месту. Со многими из одноклассников я еще ходила в детский сад. Сто пятьдесят миль начали казаться мне пятнадцатью сотнями…

Согласно договоренности с институтом, я должна была остановиться в одном отеле. Встретили меня там радушно, но в первую ночь я почти не спала — от волнения меня била дрожь. Помню, такие же чувства я испытывала в первый день занятий в четвертом классе, аккуратно раскладывая на парте новые школьные принадлежности рядом с коробочкой для завтрака с изображенной на ней Вандер Вумен[31].

От дома, где я остановилась, до института было менее двадцати минут езды. Сначала я проехала через центр финансового района — в блеске сверкающих новых зданий, миновала часть старого города с его невысокими домишками и наконец достигла района, который, несомненно, никого бы не привел в восторг. Скорее всего заблудилась, подумала я. Наверное, надо ехать дальше, пока не увижу какое-нибудь величественное здание, преобладающее над сельским пейзажем. Я снова развернула карту, сверилась с адресом и продолжила шарить глазами по номерам на фасадах домов, мимо которых проезжала. Должно быть, здесь какая-то ошибка. Где среди всего этого бетона мой вожделенный институт?

Я доехала до перекрестка, обозначенного на карте, и притормозила. Обшарпанные строения вокруг напоминали тюремные бараки. Среди них возвышалось двухэтажное оштукатуренное здание. Не прибегая к архитектурным терминам, его можно было бы описать как длинную серого цвета коробку, поставленную на другую. Рядом я заметила несколько магазинчиков «Севен-илевен» (что придавало зданию статус «первого среди равных»), тут же были «салон красоты», паршивенькая химчистка и дешевая забегаловка с китайской едой навынос.

Видимо, я что-то перепутала. Или неправильно прочитала адрес. Сотни мыслей проносились в моей голове, пока я снова, в который раз, доставала из сумочки письмо. Ага! Я, наверное, заехала на северо-восток Портленда, а мне надо на северо-запад. Но нет. К своему ужасу, тусклый латунный номер на здании был тот же, что и на конверте: 2332. Северо-западный Бродвей. Я приехала правильно.

Мне отчаянно хотелось развернуться и тут же покатить назад, в Коттедж-Грув. (Соблюдая скоростной режим, разумеется.)

Но я уже зашла так далеко… Глупо отказываться сделать еще несколько шагов. В конце концов, сказала я себе, я всегда успею уехать домой и поступить там в стоматологический колледж. Однажды я уже собралась было туда, но мама заметила как-то, что это ужасно — весь день заглядывать людям в рот. Если она не видит в этом ничего хорошего, заключила я, это и впрямь ужасно. Однако неожиданно карьера в области борьбы с кариесом стала выглядеть для меня более привлекательной, к тому же в родном городе у меня не будет дефицита в пациентах: большинство мужчин там не покидают дом без внушительной пачки жевательного табака или упаковки жвачки.

Я стала подниматься по бетонным ступеням на второй этаж. Вряд ли надо говорить, что прежнее мое нетерпение улетучилось. В тот момент я и представить себе не могла, что через каких-то четыре месяца полечу в Лос-Анджелес и в моей помощи будут заинтересованы весьма состоятельные люди — одни из самых состоятельных в стране. И что я стану самой высокооплачиваемой няней, окончившей специальное учебное заведение. Ничего этого впереди я не видела.

Мое место в тот самый момент было старой видавшей виды партой. Такая была у меня в третьем классе. Ее поверхность была изрезана инициалами и сердечками. Еще четырнадцать девушек и молодых женщин сидели за такими же исписанными партами рядом со мной. Перед нами стояла женщина средних лет, представившаяся Кэролин. Наша преподавательница. Я уставилась на огромную классную доску рядом с ее письменным столом. На доске я прочла: