Возможность представилась даже раньше, чем я ожидала. С Pea и детьми мы отправились в парк. Дети увлеклись игрой на снаряде «джунгли», и тут Pea повернулась ко мне и сказала:

— Мы так довольны тобой! И я знаю — Макс любит тебя.

Еще пару месяцев назад я бы все отдала за такую оценку, но сейчас это незамедлительно вызвало во мне чувство неловкости. Я поняла, что если не решусь сказать ей все сейчас, то увязну еще глубже, и мне будет еще труднее нарушить мои обязательства.

Я глубоко вздохнула, и все, о чем я думала, выплеснулось из меня в одной длинной речи. Я объясняла, что они самые лучшие хозяева, которые у меня когда-либо были. Сказала, что если бы с самого начала попала к ним, то, вероятно, могла бы остаться тут навсегда, однако к ним я пришла уже перегоревшей. Работа двадцать четыре часа в сутки не оставляла мне времени разобраться в том, чего ч хочу в жизни. Пожалуй, я хочу пойти учиться в школу медсестер. Поэтому должна уехать из Калифорнии. Но обещаю ей, что — абсолютно точно — останусь до тех пор, пока она не найдет кого-то вместо меня, и даже предложила ей связаться с институтом нянь.

Pea сказала, что она очень расстроена, но понимает мое стремление двигаться вперед, и поддержала мое желание слушаться зова своего сердца.

В последовавшие за этим дни и недели Дени и Pea по-прежнему хорошо обращались со мной, хотя казались несколько более занятыми. Я понимала. Было похоже, что они уже начали удалять меня из своих сердец так же, как это делали когда-то дети Овитцев. Я продолжала звонить в институт нянь, но за две недели ответа не получила. Казалось, этот «источник» пересох как раз тогда, когда мне потребовалась замена. Наконец, окончательно искусав все ногти, я получила ответ о подходящей кандидатуре. Я сообщила Pea, что нашелся человек, кто сможет у них работать. Она тут же позвонила, чтобы получить рекомендации.

После чего подошла ко мне и сказала, что Мэри рекомендовала ей одну девушку со словами: «Это не Сьюзи». Она улыбнулась и погладила меня по плечу, как будто она действительно собиралась скучать по мне.

Вот тогда я поняла, что фактически оказывала влияние на кого-то помимо Макса. И даже несмотря на то что Дени терпеливо выслушал Майкла, он не стал относиться ко мне иначе после того, как услышал, что я бросила наиболее могущественного человека в городе в трудную минуту. Даже теперь, когда я покидала их, эта тема никогда не затрагивалась. Самый большой комплимент, какой я от них получила, прозвучал в тот день, когда Дени сказал мне в момент задумчивости: «Полагаю, старина Майкл все же был не прав». Я ответила «спасибо» и улыбнулась. Я никогда не забывала эти слова.

Когда девушка пришла на собеседование, Pea спросила, не могу ли я помочь ей оценить ее. Мы сидели за обеденным столом, где незадолго до этого я съела все пирожные, припасенные специально для моей хозяйки. Я ломала голову над тем, как задать правильные вопросы, которые заставили бы девушку раскрыться.

Я упрекала себя за то, что ничего не записала заранее, но увидела, что Pea хорошо проводит собеседование и без подготовки. Мы немного поговорили об образовании девушки и ее жизни — все было основательно. Но у нее не было никакого опыта работы няней, хоть она и окончила курсы подготовки без проблем. Я хотела предостеречь ее, чтобы она не слишком сильно привязывалась к детям, это та самая тема, которую мы не проходили, но я ничего не могла сказать, поскольку Pea сидела рядом. Отвечая на один из ее вопросов, девушка сказала, что она не может заранее утверждать, что «любит детей». Сначала ей нужно познакомиться с ребенком.

Позднее Pea спросила меня, что я думаю по поводу этого интервью. Я сказала, что не уверена. Я полагала, что человек, который хочет полностью посвятить себя заботе о детях, должен быть в состоянии сказать, что он любит детей.

— Просто странно это слышать от того, кто собирается быть няней, — сказала я.

Pea попросила меня продолжать поиски. Я созвонилась с местными агентствами, но ни одно из них также не имело перспективных кандидаток. Я жалела, что уже нашла работу для Тэмми. Но она, конечно, не согласится покинуть Салли. Наконец Pea сказала, что собирается все же взять девушку, приходившую на собеседование, поскольку больше, кажется, никого не ожидается.

Я была расстроена. Как оказалось, я не в состоянии подыскать себе хорошую замену. А ко всему прочему не могу убедить Синди вернуться назад в Орегон. Она уже хлебнула лиха тут, но была ярой сторонницей правил и не хотела нарушать арендный договор относительно своей квартиры и оставлять своих соседей в бедственном положении. Отец Райана, о Боже, проводил уйму времени у телефона, пытаясь убедить своего непутевого сына вступить в армию. К счастью, это ему удалось. Пойти в Военно-морской флот! Похоже, мы отправимся домой вместе.

Так много перемен в жизни. Я начала упаковывать вещи, и тут меня как громом оглушило: «Я действительно, действительно никогда больше не буду работать в этом городе!»

События сложились так, что я чуть не возобновила работу! Я уже собиралась было распаковывать вещи, как позвонила Pea в полном смятении.

— Мне придется заставить эту девушку уйти, — сказала она. Нет ли какой-нибудь возможности, чтобы ты вернулась, хотя бы ненадолго?

Она сказала, что нутром чувствует: с новой няней что-то не так. Макс много плачет и не выглядит таким счастливым, каким был со мной.

Она никогда не говорила таким убитым голосом, и я немедленно согласилась. И досадовала на себя за то, что не нашла лучшую замену.

Я позвонила Мэнди. Она была дома в Монтане — впервые за два года работы у Голдбергов. Выяснилось, что ее отсутствие тоже продолжалось недолго, и она также возвращается в Лос-Анджелес, чтобы сменить новичка. Удастся ли нам сделать шаг вперед в этой жизни?

Приземлившись в аэропорту, я немедленно набрала номер Овитцев. Я еще почти ничего не успела сказать, как Делма опередила меня — она будет в парке в условленном месте.

Прошло уже, наверное, больше года с тех пор, как я покинула Брэндона, и когда увидела его, не могла поверить, что он так вырос. Он уже самостоятельно ходил. Он больше не был младенцем, каким всегда оставался в моей памяти. Он тут же протянул ко мне ручки, и мы долго не выпускали друг друга из объятий. В моем горле начал набухать знакомый комок. Я была вне себя от счастья, но я знала — это, вероятно, в последний раз. Теперь он мог говорить. Скоро он сможет все рассказывать родителям.

Мы вдвоем уселись на качели, и Делма сфотографировала нас. Я еще не знала, что когда-нибудь увеличу и вставлю в рамку этот снимок, поместив его на самое почетное место на моем комоде, где он будет стоять в течение многих лет. Камера поймала так много. Взгляд Брэндона — милый, открытый, его обворожительная улыбка, демонстрирующая чудесные пухлые щечки. Я выгляжу, скорее, как человек, у которого только что умер любимый домашний питомец. Скрепя сердце я отпустила Брэндона поиграть. Мы с Делмой сели на край песочницы.

— Я до сих пор безумно скучаю по Брэндону, — сказала я, глядя, как он шлепает ножками по песку. — Такое чувство, будто потеряла часть себя.

— Я знаю, что это так. — Делма погладила меня по руке. — Он тоже по тебе скучает.

— Неужели он все еще вспоминает меня? — спросила я.

— Честное слово, ты — лучшее, что было в его жизни, — уверила она меня от чистого сердца. — Он теперь такой милый маленький мальчик. Я думаю, он всегда будет помнить тебя по-своему.

Она всегда знала, что надо сказать.

— Спасибо, что сказала это, — улыбнулась я своей подруге.