Вернуться назад? Я не могла придумать, что сказать, и не была уверена, что смогу выговорить эти слова, если найду их. У меня внутри все оборвалось. Она же продолжала вопить. К счастью, наконец она повесила трубку.

Вся в слезах, я тут же набрала номер Сары.

— Сьюзи, успокойся! Должно быть, у Джуди стресс или что-то в этом роде. Наверняка это не из-за тебя. Она всегда говорит мне, что ей с тобой повезло.

— Но она жаловалась, что иногда я забываю упаковать детские игрушки, — всхлипывала я.

— Это смешно, — фыркнула Сара.

Через десять минут Джуди позвонила снова и извинилась за то, что сорвалась. Неужели Сара позвонила ей? Я пыталась взять себя в руки и унять рев. Джуди даже сказала, что с нетерпением будет ждать моего возвращения, и голос у нее был искренним. Так ли это? Я не стала утруждать себя попытками проанализировать случившееся; я просто хотела уцепиться за любое доброе слово, как за соломинку. Если она желала протянуть мне ее, я была не прочь за нее ухватиться.

Я услышала, как хнычет Джошуа. Он хочет со мной поговорить? Великолепно! Только что выслушав тираду его мамочки, я была уверена, что он тоже собирается присоединиться к этой забаве.

— Сьюзи? Ты не могла бы привезти с собой фотографии, где ты катаешься на водных лыжах? Помнишь, ты рассказывала?

Я снова расплакалась.

Сегодня впервые Джош открыл для меня свое сердце. И сделал он это, несмотря на то, что слышал, как его мать бранит меня. Это может показаться преувеличением, но для Джошуа проявить интерес ко мне, даже более того, симпатию — необычайное достижение. Теперь я действительно могу надеяться, что дела улучшатся. Думаю, это можно рассматривать как переломный момент.

Орегон — другая планета, непохожая на Голливуд. Тут любят веселье и отдых. Я даже передать не могу, как я здесь наслаждаюсь, и катаясь на водных лыжах, и развлекаясь с друзьями, но в дальнем уголке моего сознания не умолкает противненький голосок, напоминающий, что очень скоро мне предстоит возвращаться в Неправильный Мир. Я пытаюсь заставить себя полностью отключиться, но знаю, что скоро снова должна буду погрузиться в другое измерение.

О, я побывала в гостях у Райана. Его отец сказал — ему кажется, что Райан никогда не повзрослеет и что он рад за меня, поскольку я двигаюсь вперед. Не думаю, что я на самом деле продвигаюсь. И не могу представить, что когда-нибудь расстанусь с Райаном. Мы просидели с ним вдвоем, болтая, до двух ночи. На прощание я подарила ему самый долгий в мире поцелуй.

По-видимому, подсознательно я не хотела возвращаться в Лос-Анджелес. Утром в день моего вылета не зазвонил будильник. Мне срочно нужно было в Портленд, иначе опоздаю на самолет и вернусь позже назначенного срока. Оцепенев от предстоящего гнева Джуди, особенно по поводу того, что отлыниваю от дел, я громко скандалила в аэропорту и в результате все-таки зарегистрировалась в 8.42 на 9-часовой рейс. Агент сказал, что я, к счастью, могу еще успеть на него, если побегу — аэропорт «Юджин» маленький, и пассажиры подходят пешком прямо к трапу самолета. Я помчалась через летное поле, моя огромная сумка болталась у меня за спиной. Даже с расстояния в пятьдесят ярдов я увидела, как стюардессы машут мне, чтобы я поспешила. Я представила себе, как выглядит мой кросс глазами пассажиров, следящих за мной через иллюминаторы.

И споткнулась.

Все содержимое сумки — четыре тампона, кошелек, банан, два журнала, четыре пластины жвачки «Даблминт», мой билет, книга в бумажной обложке, пара носков, маленькая баночка со специями, лак для ногтей, около четырех долларов мелочью, несколько отдельных листков бумаги с записями для журнальных статей, фотографии детей и зубная щетка со сменными насадками — разлетелось по бетону взлетной полосы. И вот я лежу, растянувшись среди всего этого, — дополнительное бесплатное предполетное развлечение для глазеющих на меня пассажиров. Одна из стюардесс, пытаясь сдержать смех, бросилась помочь мне собрать вещи. Наконец я поднялась на борт самолета. Мое место? Возможно, я должна была догадаться, что к нему придется пробираться через весь салон в самый хвост, в качестве аплодисментов принимая ухмылки справа и слева.

Слава Богу, когда я вернулась в Брентвуд, меня ожидало несколько хороших новостей. Пока я гостила дома, моя сестра Синди сказала мне, что работа бухгалтера в управлении сети национальных ресторанов ей до смерти надоела. В момент блестящего озарения я убедила ее похлопотать насчет места в финансовом отделе Креативного Артистического Агентства. Ей надо было отправить письмо со своим фото и резюме — почему их волновало, как выглядят сотрудницы, проводящие целый день за компьютерами операционного отдела банка, я никак не могла понять. Но, должно быть, она оказалась достаточно привлекательной, потому что ее пригласили для собеседования. У Синди были отличные рабочие качества, и за что бы она ни бралась, делала все очень хорошо, и я была не сильно удивлена, когда она получила эту работу. Сара сообщила об этом Майклу, и однажды вечером, проходя мимо меня, он сказал:

— Я слышал, твоя сестра перебирается сюда и будет работать у нас.

Это было самое интимное замечание, с которым он когда-либо обратился ко мне.

Разница в возрасте у нас с Синди была всего два года, поэтому мы были закадычными подругами, и обе очень радовались, что будем жить почти рядом. Она была намерена многого достичь в своей карьере, я же пока стремилась освободить субботний вечер, приуроченный к прибытию моей сестры, чтобы провести его в ее новой квартире. Она попросила меня подыскать ей подходящее жилье. Главным для меня при решении этого вопроса была близость этого жилья ко мне, естественно. Лучшим из того, что мне удалось найти, был двухкомнатный блок стоимостью 1100 долларов в месяц. Бедная Синди не могла бы платить такую арендную плату одна, поэтому она убедила двух своих подруг переехать и поселиться вместе с ней в двухкомнатной квартире площадью пятьсот квадратных футов, недалеко от моего дома. При этом одна из девушек должна была разместиться в чулане. Я не шучу.

Сначала работа Синди, казалось, не отличается от аналогичной в Юджине. Она обрабатывала данные о заработной плате клиентов, сидя в комнате без окон вместе с другими восемью девушками. Хотя клиенты КАА не были наемными работниками, деньги, которые они получали за фильмы, ТВ, рекламу или что-то еще, сначала проходили через офис фирмы, и агентство немедленно удерживало свои комиссионные. После чего баланс отсылался клиентам. В свой первый день Синди получила звонок от менеджера одного актера, требовавшего, чтобы КАА выплатило проценты по сумме, которую он должен был получить месяц назад. Очевидно, чек еще не доставили в его особняк. Синди не понимала, почему такой состоятельный актер беспокоится из-за каких-то ничтожных процентов, пока не узнала, что чек, полученный два месяца спустя, был на четыре миллиона долларов. Она, конечно, никогда не скажет мне, что это был за клиент; соблюдение конфиденциальности буквально вмонтировано в ее мозг, и мне никогда не удавалось получить от нее какую-либо информацию.

В течение первой рабочей недели Синди попросили отвечать на телефонные звонки финансовому директору, пока его секретарша уходит на ленч. Ей сказали, что его надо соединять только в том случае, если звонит кто-то «важный». Поскольку шел всего лишь третий день ее работы, то первой ее мыслью было: «А как мне узнать, кто «важный», а кто нет? И что я должна говорить? Извините, но прежде чем соединить вас, мне нужно узнать, какую прибыль принес ваш последний фильм?» Нет, так тоже не пойдет. Она и понятия не имела, какая сумма превращает фильм в блокбастер.

По правде говоря, сестра моя и актеров-то не знала, не говоря уж о закулисных деятелях. В тот день она, наверное, не могла бы с уверенностью сказать, чем именно занимается Стивен Спилберг.

Самый первый звонок, который она приняла, был незабываемым.