Я позвонила Мэнди и сообщила ей радостную новость. У нее тоже не было машины, если не считать видавшего виды фургона «форд-эскорт» — Голдберги время от времени позволяли ей брать его по выходным. И как эти люди не боятся, что прислуга разъезжает с их детьми на каких-то катафалках, возмущались мы с Мэнди.
— Только подумай, как круто, рассекать на «тачке», которой нет еще десяти лет от роду и которая не проржавела насквозь! — сказала я мечтательно.
— Раз речь зашла про автомобили, — подхватила Мэнди, — у меня есть история. Тебе понравится! В прошлый уик-энд аж три автомобиля мистера Голдберга оказались у дома на побережье, и он попросил меня отогнать домой «порше». У меня чуть не вырвалось — а хорошо ли он себя чувствует? Я ведь уже несколько лет не ездила с рычагом переключения передач! Однако быстро сообразила что к чему — пару раз дернулась и поехала. Ему-то уж ничего говорить не стала. И вот она я — на хайвэе Тихоокеанского побережья!
— На кабриолете? — восхитилась я.
— Ну да. Правда, никак не могла сообразить, как опустить верх. Жара была адская, и еще я хотела, чтобы волосы развевались на ветру. Промучилась до самой заправочной станции. Но и там мне это не удалось. Хотела было опустить стекла, а найти кнопку тоже не могу! Даже как выключить кондиционер — не знаю! Представь, как мне повезло! Пот с меня тек ручьями. Целый час в душегубке! Хоть выжимай. — Она сделала паузу. — И я все боялась, как бы не сморщилась кожаная обивка от моего пота!
Я засмеялась:
— А ехала быстро?
Она фыркнула:
— Как тюк сена, вылетающий из упаковочного пресса!
Можно вытащить девушку из сельской местности, но нельзя заставить ее забыть любимые словечки.
— Я разогналась было до семидесяти миль, но испугалась и сбавила обороты. Но это еще не все.
— Господи! Ты попала в аварию?
— Нет, слава Богу! Всего лишь обнаружила, что на связке ключей от «порше» у мистера Голдберга нет ключей от дома!
— О нет!
— Голдберги собирались вернуться не раньше воскресенья. Не звонить же им с сообщением, что я без ключей? Миссис Голдберг удар хватил бы от моей безответственности! Тут я вспомнила, что у Грасиэлы есть ключ. Но ехать мне пришлось в тот еще квартальчик!
— Вроде того, где мне делали ногти?
— Что ты, твой еще ничего! Этот вообще бандитский. Повсюду решетки на окнах… Я, как подъехала, даже выходить не стала. Сидела под окнами Грасиэлы и давила на гудок. Она высунула голову, и я давай орать, что мне нужны ключи от дома.
— И что она?
— Ну, она не очень хорошо говорит по-английски, а мой испанский, сама знаешь, одни названия блюд. В конце концов мы договорились. Там неподалеку можно было сделать дубликат. Но нам не повезло с парковкой. Я снизила скорость, а Грасиэла выскочила из автомобиля. Я сделала двенадцать кругов вокруг квартала, пока она не появилась снова на обочине тротуара с ключами. Уверена, полицейский на углу подумал, будто я какой-нибудь наркодилер, выискивающий покупателей. — Мэнди вздохнула. — Господи, что за день. Но какой автомобиль!
По ее голосу я поняла, что она улыбается.
Моя блестящая новенькая «селика», конечно, не могла произвести такого впечатления, как авто Голдбергов, но в субботу, не успела я ее купить, Майкл тут же попросил меня оказать ему любезность. А именно — заехать в «Спаго» за копченым лососем. Пожалуй, «Спаго» — совсем не то место, где готовят еду навынос, но, видимо, ради Майкла Вольфганг Пак пошел против правил.
Я взяла с собой Аманду, и мы поехали. Двери ресторана оказались заперты. Странно. Середина дня. С чего бы? Я прижалась носом к дверному стеклу.
— Что, Сьюзи? — спросила Аманда.
— Не пойму, — ответила я. — Там внутри кто-то ходит. Похоже, у них частная вечеринка или что-то в этом роде.
Я постучала. Никакого ответа. Я постучала сильнее и снова уткнулась в стекло. Ко мне обернулись почему-то оказавшиеся в зале повара — величественные в своих белых одеждах, — увидев меня, они прижали пальцы к губам, будто прося замолчать. «Вот здорово! Что происходит, ради всего святого?»
Меня охватил гнев. Я решила действовать. Сняв туфлю, загрохотала каблуком по двери. Будь что будет! Потом снова прилипла к стеклу. Кажется, там что-то вроде спектакля. Какой-то мужчина сделал мне знак рукой, мол, уходи, не мешай.
«Черт возьми, почему мне не открывают? Мне, няне Майкла Овитца?»
Бах! Бах! Аманда присоединилась к моему штурму. Ну уж теперь-то они от нас не отмахнутся! И тут я увидела Вольфганга Пака — губы плотно сжаты, брови сошлись над переносицей. Ох!
— Что, черт возьми, вы вытворяете? — заорал он на меня через все еще запертую дверь.
— Мистер Пак, мне нужен копченый лосось. Для Майкла Овитца, — ответила я, робко улыбаясь.
Вряд ли он услышал, что я тут промямлила.
— Ради Бога, уходите! Мы снимаем рекламный ролик. Из-за вас мы теряем деньги! Ясно? — прокричал он и тут же скрылся.
К счастью, кто-то из массовки все же приоткрыл дверь и через щель поинтересовался, что мне нужно.
— Лосось! — повторила я.
Мне кивнули в сторону черного хода. Попробуй там! Мы с Амандой устремились к мусорным контейнерам. Там была задняя дверь и отдыхал персонал. Наши старания были вознаграждены. Но какой ценой досталась мне эта копченая рыба!
Я чувствовала себя униженной, тащась с добычей к автомобилю. Аманда плелась следом за мной.
Хуже всего было то, что я так быстро вжилась в эту чисто голливудскую роль: «Разве вы не знаете, с кем имеете дело?» Никогда в жизни я еще не была так оскорблена! Что со мной происходит?
Я пришла к одному умозаключению. Если я так быстро приобрела характерное для Голливуда чванство, то с таким же успехом могу нахвататься и чего-то культурного, благо обстановка, в которой я пребываю сутками напролет, прямо-таки взывает к тому, чтобы я обогатила свой мозг знаниями по искусству. У меня голова шла кругом от линий и завитков, я смотрела и так и этак, пытаясь ухватить сюжеты изображенного на полотне абстракциониста. Но тщетно. Все непонятно! Майкл держал кучу искусствоведческих книг на столе в гостиной. Иногда я листала их в надежде что-нибудь усвоить. Однажды в каталоге мне попалась репродукция картины, что висела у нас в гостиной. Нет! Не может быть! Вот эта самая белиберда — неужели она может стоить миллионы долларов?
На следующее утро бригадиру строителей понадобилось позвонить. (Эти рабочие постоянно что-то доделывали, переделывали… Как орегонские мужья по выходным! Правда, Майкл не ограничивался выходными.) Карл был всего на несколько лет старше меня, разговорчивый и веселый. Его подъемная лебедка помогала ему оплачивать учебу в колледже.
— Коллекция картин впечатляет, — заметил он, входя в комнату после телефонного разговора и озираясь. — Ого! Пикассо. Копия?
— Подлинник, — уверенно вступила я в разговор: предмет был только что вызубрен. Жестом я пригласила Карла приблизиться. — Смотри, видишь это пятно? — Я с воодушевлением неофита ткнула пальцем в бесценный холст.
УААА! УААА! УААА! Ой! Пронзительные звуки тревоги прорезали воздух. Как вой автомобильной сигнализации среди ночи. Только в сто раз громче. Я зажала ладонями уши. Слушать это было невозможно. Из кухни примчалась Кармен, причитая и в отчаянии заламывая руки:
— Мисс Су-зита, вы должны позвонить мистеру Овитцу.
«Он меня убьет! Но это лучше, чем слушать нестерпимый вой». Я бросилась звонить. Не попадая в цифры, я лихорадочно набрала номер.
«О Боже! Ответят там когда-нибудь?»
— Креативное Артистическое Агентство, — наконец отозвалась секретарша в приемной.
— Мне нужна Сара! — прокричала я. Сигнализация орала громче, но, кажется, меня поняли.
— Сьюзи? Я плохо слышу тебя, — невозмутимо ответила Сара. Еще бы! Я сама себя едва слышала. — Это сигнализация картины Пикассо? — спросила спокойно Сара.
— Да! — крикнула я.
— О, извини, но Майкла нет, — ответила она без запинки, с натренированной интонацией человека, столкнувшегося с привычной проблемой. — Просто подожди, пока позвонят из охранной компании. В любом случае через пятнадцать минут это закончится.
