И такая скаредность на фоне того, что ее хозяин только что установил в одной из нижних ванных комнат небольшой витраж стоимостью пятнадцать тысяч долларов. А у бедной Мэнди удержания из ее платежной ведомости были больше, чем законные налоговые вычеты.

Мне нравилось слушать о несчастьях бедной девушки — тем более что я делаю это по телефонной линии, за которую плачу сама.

Кроме того, мне тоже необходимо было выговориться. Я бы умерла, если бы не рассказала кому-нибудь о тысячедолларовых нарядах, которые доставил в наш дом персональный агент по закупкам. Я не могла поверить своим глазам, когда какой-то фургон остановился у наших дверей и двое мужчин суетливо и быстро вкатили стойки с моделями одежды от-кутюр для Джуди. Прекрасно одетая продавщица, на которой был костюм, стоивший, вероятно, больше, чем я заработаю за год, вместе с ней переходила от платья к платью, записывая то, что она выбрала, в маленькую записную книжку ручкой «Монблан» (кто знал, что такая ручка может стоить пятьсот долларов?). Неудивительно, что Джуди не часто ездила по магазинам — магазины сами приезжали к ней!

К этому моменту я провела так много времени в этом доме, что мой мир сузился, и такие маленькие события приобрели значимость. У меня не было перспективы. Я всегда была на посту, и мои рабочие дни были бесконечны. Я знала, что половина вины по крайней мере лежит на мне, и от этого только еще больше злилась. Я ругала сама себя за то, что никогда не упоминала о контракте и никогда не обсуждала, сколько часов я буду работать или каковы будут мои обязанности.

Я усвоила, что для меня не существует понятия «после работы». Никаких запланированных ужинов с друзьями или походов в кино вечером. Разве нет закона о труде, где говорится, что в течение восьмичасового рабочего дня ты имеешь право на два пятнадцатиминутных перерыва и один час для обеда? Полагаю, что это не касается нянь. А каковы правила для 16-часового дня? Ты получаешь четыре пятнадцатиминутных паузы и двухчасовой перерыв на ленч?

Мэнди и я считали, что нам необходимо завершить нашу печальную партию вдвоем и расширить наш мир, поэтому мы записали наших малышей в центр «Джимбори»[74] в Санта-Монике. Это было более привлекательно, чем прогулки в соседнем парке. В «Джимбори» собирали детей приблизительно одного возраста для совместных игр, пения и общения. И при этом родители — и няни тоже — могли общаться.

Мы с Мэнди ошеломленно слушали, как одна мамочка, смеясь, рассказывала своим подругам, что ее няни должны были пройти тест на «уродливость».

— Я иду в офис Боба, чтобы отобрать кандидаток для первого собеседования, — хихикала она. — Чем толще и безобразнее, тем лучше. Знаете ли, лучше перестраховаться.

Тогда я этого не понимала. Зато теперь понимаю. Робин Уильямс закончил тем, что развелся с женой и женился на няне. А Стивен Сигал назвал свою дочь в честь няни, у которой позже родился от него ребенок. Может быть, в рассказе супруги, страдающей подобной паранойей, был смысл.

— Сьюзи, — сказала Мэнди, одним глазом глядя на Элли, кувыркавшуюся поблизости, — ты никогда не поверишь в это, я наконец встретила Мэла Гибсона собственной персоной!

Я усмехнулась. Мэл был для Мэнди — то же самое, что Том Круз для меня.

— А я оказалась такой недотепой, что сама не могу поверить в это! — застонала она.

— О нет. Что случилось?

— Ну, я заглянула в список приглашенных на празднование очередной годовщины Голдбергов, который лежал на письменном столе миссис Голдберг. С информацией о том, кто есть кто. Я имею в виду, что в нем были все — от Долли Партон[75] до Куинси Джонс[76], а прямо посередине был Мэл Гибсон. О небо, подумала я, наконец-то я встречусь с ним. Поэтому я добровольно вызвалась встречать гостей у дверей вместо привратника. Знаешь, таким образом я надеялась пожать ему руку или что-нибудь в этом роде.

— Ну и как, пожала?

— Итак, я пришла туда. И стою у дверей, приветствую Ширли Маклейн, Келли Ли Брок, Дона Джонса — сама ни жива ни мертва. На мне было синее платье, как у тебя. Наконец после того, как я впустила уже, наверное, человек сорок, появился он. Боже мой, он был такой красивый, даже лучше, чем в фильмах.

— Итак, что же ты сделала — попыталась обнять его или что-то еще?

— Нет, нет. Я начала говорить «Здравствуйте, мистер Гибсон», но слова из моего рта не вылетали, только воздух. Неожиданно я задышала, как чистокровный скакун, только что пересекший финишную линию. Я попыталась отвернуться, чтобы он не видел меня в таком состоянии, и повалилась вверх тормашками через стул, приземлившись на спину, дрыгая в воздухе ногами и потеряв при этом одну туфлю.

— О Боже мой! — засмеялась я.

— Знаешь, я чуть не умерла.

— Он помог тебе встать?

— Не совсем. Он хотел сделать это, но краешком глаза я увидела очень раздраженную миссис Голдберг, поэтому я выкарабкалась сама. Интересно, что он подумал — ведь не думаешь же ты, что он видит подобное все время?

— Уверена, что он привык к этому, Мэнди, — сказала я, пытаясь утешить ее. — Не расстраивайся. Ты выставила себя «в лучшем виде», как пораженная звездой идиотка. Слава Богу, ты не причинила беспокойства Мелу. Маргарет — упс, я имела в виду миссис Голдберг — никогда не простила бы тебе этого. Надеюсь, ты не сломала стул, потому что, как тебе известно, тебе бы пришлось заплатить за него!

— О, все плохое случается обычно по моей вине, — сказала Мэнди. — Моей или Грасиэлы.

Грасиэла была их домработница.

— Да, хорошо иметь прислугу, чтобы можно было упрекать ее по мельчайшему поводу, что бы ни случилось, — размышляла я.

Мэнди и я уже много раз обсуждали эту привычку, присущую обоим нашим респектабельным семействам, — обвинять прислугу, особенно когда что-то терялось. Такие мини-драмы приключались практически каждый божий день.

— Ты, наверное, слыхала, что миссис Овитц бранилась вчера из-за детского автомобильного сиденья, — сказала я. — Никто не мог найти его, и она пришла в настоящее бешенство. Глория, Роза и я терпеливо пытались расспросить ее, уверена ли она, что не забыла его в одном из других автомобилей, а она только огрызалась: «Конечно, уверена! Я думаю, садовники забрали его. Эти люди вечно что-то у меня воруют!» Как будто садовникам нужно детское автомобильное сиденье. Естественно, спустя час с четвертью его обнаружили в автомобиле Кармен. Представь себе, в этом, его и назвать-то так можно с трудом, автомобиле. Она брала Аманду с собой в магазин.

— О, не говори мне об этом, — возразила Мэнди. — Грасиэла и я однажды целый час искали одно из платьев Элли. Миссис Голдберг была уверена, что его унесли строительные рабочие, заменявшие окна. «Представьте себе — украсть у ребенка!», — сказала она нам. Как будто этим парням понадобилось стырить маленькое розовое платьице. Как выяснилось, оно лежало в сумке с пеленками в автомобиле.

Мы разразились приступом смеха, какой бывает, когда выпускаешь копившееся неделями напряжение. Мы смеялись даже после занятий в «Джимбори», ведя за собой своих подопечных. Миссия выполнена: дети утомились, няньки прошли терапию.

Однажды днем я случайно услышала, как Джуди произносит мое имя по телефону. Я напрягла слух, насколько могла.

— О да, вам определенно необходима няня, — говорила она, любезно соглашаясь. — Моя — просто спасительница. Я не знаю, что бы я без нее делала. Она — моя правая рука.

Ее правая рука??? Моя правая рука чуть не отвалилась.

— Она делает гораздо больше, чем просто заботится о детях. Однажды она, зная, что мне нужно заказать ленч в «Айви», в то время как я была очень занята, сделала это вместо меня.

Это были самые добрые слова, которые она когда-либо говорила обо мне. Наши, похожие на аттракцион «железная дорога с трамплинами и горками», отношения достигли наивысшего уровня. Если бы я только могла заморозить их в ту же секунду на этом месте. Позже в тот же вечер Джуди сообщила мне, что она разговаривала с Салли Филд. И спросила, не знаю ли я еще одну няню, которую могла бы порекомендовать, — Салли лежала «на сохранении» и должна была через пару месяцев рожать.