Потом пришли тяжелые времена, и домашние стали требовать, чтобы Вэй И пошел к Ван Лао:

— Не даст денег — уйдешь, только и всего! — говорили они.

Тогда Вэй И отправился в Янчжоу и, миновав северные ворота, увидел лавку, в которой старик продавал лекарства.

— Разрешите узнать вашу фамилию, почтеннейший? — спросил Вэй И.

— Моя фамилия Ван.

— Чжан Лао сказал мне, чтобы я получил у вас десять миллионов, и в доказательство дал мне вот эту шляпу.

— Деньги-то есть, — сказал Ван Лао, — но та ли это шляпа?

— Вы можете померить, — ответил Вэй И. — Разве вы не узнаете ее?

Ван Лао не ответил. В этот момент из-за темного полога вышла девочка и сказала:

— Как-то Чжан Лао проходил здесь и велел мне зашить его шляпу. У меня тогда не было черных ниток, и я зашила ее красными. Я узнаю свое шитье, это и будет доказательством. Да, та самая, — подтвердила она, взяв шляпу.

Получив деньги, Вэй И отправился домой. Теперь он поверил, что Чжан Лао действительно бессмертный святой.

Через некоторое время отец опять вспомнил о дочери и послал сына на южный склон горы. Но Вэй И заблудился в лабиринте гор и рек и совсем потерял направление. Повстречались ему дровосеки, но и они не знали, где находятся владения Чжан Лао. Пришлось огорченному Вэй И ни с чем возвратиться домой. Домашние поняли, что пути у бессмертных и людей различны, не придется им больше свидеться с дочерью.

Пошел Вэй И искать Ван Лао, но и тот уехал.

Прошло еще несколько лет. Как-то Вэй И попал в Янчжоу; прогуливаясь у северных ворот, он вдруг увидел куньлуньского раба, слугу Чжан Лао. Тот подошел к нему и спрашивает:

— Как поживают ваши почтенные родные? Хотя моя госпожа и не может вернуться к родным, но она всегда будто рядом с вами. Что бы у вас в доме ни произошло, она все знает. — Вынув из-за пазухи десять цзиней[117] золота, он передал их Вэй И.

— Госпожа велела мне передать это вам, — сказал он. — Мой господин пьет вино с Ван Лао в этой винной лавке. Вы посидите немножко, я пойду доложу им.

Вэй И присел и стал ждать; вечерело, а куньлуньский раб все еще не выходил. Тогда Вэй И сам пошел в лавку. Там было полно народу, все пили вино, но ни стариков, ни куньлуньского раба нигде не было. Вынул он золото, что дал раб, посмотрел — настоящее! Пораженный Вэй И, вздыхая, побрел домой. Этого золота его родным хватило на несколько лет жизни. Но о Чжан Лао они больше ничего не слыхали.

Среди снов бывают на редкость удивительные. Например, одному снится, что он куда-то пошел, а другой наяву встретит его в этом месте. Или так: один что-нибудь делает, а другой видит это во сне; или вот еще: двое одновременно видят друг друга во сне.

Во времена императрицы Тянь-хоу[118] правитель области Чжао по имени Лю Ю-цзю из-за служебных дел часто лишь к ночи возвращался домой. Как-то раз ли за десять от дома он проезжал мимо буддийского храма; оттуда доносились пение, смех и веселые возгласы. Стены храма были невысокие, в некоторых местах с большими трещинами, так что видно было все, что делалось внутри. Лю наклонился, заглянул внутрь и увидел с десяток молодых женщин, сидевших вокруг стола, уставленного яствами. Среди них была его жена, которая принимала живейшее участие в веселой беседе. Вначале Лю удивился, не понимая, как она попала сюда. Затем подумал, что это совсем не подходящее для нее место и оставлять ее здесь никак нельзя. Он пригляделся еще внимательнее и, когда она перестала говорить и смеяться, окончательно убедился в том, что это его жена. Хотел было зайти в храм, но ворота оказались запертыми, и проникнуть во двор не удалось. Лю схватил черепицу и бросил в пирующих, но попал в большой винный сосуд. Послышался звон разбитой посуды, и видение тут же исчезло. Лю перелез через стену и проник в храм вместе с сопровождавшими его слугами. Они осмотрели и обыскали все вокруг, но нигде не видно было ни души; в храме все было как прежде.

Не переставая удивляться, Лю поспешил домой. Приехал, а жена только что проснулась. Услышала, что приехал Лю, поговорила с ним о всяких пустяках, а затем, смеясь, сказала:

— Мне снилось, что я развлекалась в небольшой женской компании в каком-то храме. Все женщины были мне незнакомы. Только было мы начали пировать, как вдруг какой-то человек бросил через стену черепицу; рюмки, блюда, — все разлетелось, и я проснулась.

Лю в свою очередь рассказал ей то, что он видел.

Вот пример того, когда одному снится, что он куда-то пошел, а другой встретил его в этом месте.

Юань Вэй-чжи[119] из Хэнани в четвертом году «Юань-хэ»[120] был назначен надзирателем на далекой границе. Через десять дней после его отъезда мы с Лэ-тянем[121], моим старшим братом, и Ли Шао-чжи[122] из Лунси устроили прогулку по реке Цюйцзян. Заехали в буддийский монастырь Цыэнь, осмотрели его, заходили в кельи монахов и задержались здесь на некоторое время. Приближался вечер. Мы отправились ночевать к Шао-чжи в квартал Сюйсинли, всю ночь пили вино и веселились. Отставив рюмку, брат сказал:

— Вэй-чжи, должно быть, уже доехал до Лянчжоу, — и тут же написал стихи:

Было это двадцать первого числа. Через десять дней прибыл гонец из Лянчжоу и привез письмо от Вэй-чжи, в конце которого было четверостишие «Мне снилось»:

День и месяц, указанные в письме, совпадали со временем нашей прогулки, когда мой брат написал стихи.

Вот это и есть случай, когда один что-нибудь делает, а другому это снится.

Ду Чжи из Фуфэна и Вэй Сюнь из Цзиньчжао в середине правления «Чжэньюань» ехали вместе из Бо в Цинь и по дороге заночевали на постоялом дворе в Тунгуани.

Ду приснилось, что он попал в храм на горе Хуа. Навстречу ему вышла гадалка, черная, высокая, в синей юбке и белой кофте. Она поклонилась и предложила поворожить ему. Не зная, как от нее отвязаться, Ду согласился. Он спросил, как ее зовут, она назвалась Чжао. Проснувшись, Ду Чжи рассказал об этом Вэю. На следующий день доехали они до храма, а там их встретила гадалка; ее внешность, манеры и одежда были совершенно такими же, как это приснилось Ду.