Посмотрев на тучи, обложившие все небо, на размытый диск заходящего солнца, Ваньиру решила, что у нее есть немного времени перед тем, как отправиться домой. Она решила немного посидеть, чтобы дать передохнуть своему отяжелевшему телу и попытаться понять, были эти приступы боли лишь ложной тревогой или чем-то более серьезным.

С ней уже случались подобные преждевременные схватки. Когда она носила Ханну, это произошло за месяц до положенного срока. Тогда Ваньиру всего лишь отдохнула несколько дней, схватки прекратились, и Ханна осталась в утробе матери до тех пор, пока Властитель Света не призвал ее к появлению в этот мир. В этот раз все идет точно так же, пыталась успокоить себя Ваньиру, присаживаясь передохнуть на бревно.

Но, сидя на бревне и ожидая, пока утихнут схватки, в то время как воздух становился все более влажным и прохладным, а тучи сгущались и темнели на глазах, женщина все больше тревожилась, осознавая, что схватки не только не прекращаются, но усиливаются, а промежутки между ними становятся все короче.

Решив, что лучше бы ей, не мешкая, отправиться в обратный путь, Ваньиру поднялась и направилась к реке.

И тут она замерла.

Сквозь деревья продиралось что-то большое и темное, издавая звуки, одновременно знакомые и пугающие: грохот, ворчание, треск сдираемой с деревьев коры.

Слон!

Она напряженно всматривалась и вслушивалась. Сколько же там животных? Одинокий это зверь или целое стадо? Самки с детенышами или молодые холостяки? Охваченная внезапным ужасом, Ваньиру смотрела, как раскачиваются верхушки деревьев над гигантским животным, прокладывающим себе путь через чащу. Она знала, что перед началом дождей слоны имели обыкновение покидать бамбуковые рощи и в поисках пропитания перебираться на более пологие склоны, где лес был не таким густым. Но никогда раньше ей не приходилось видеть слонов так далеко от гор.

Ваньиру попыталась определить направление ветра. Если в стаде есть детеныши, или если это старый, озлобленный самец, то, стоит слонам учуять ее запах, ей придется несладко.

Ваньиру беспомощно оглянулась вокруг. Со всех сторон она слышала медленную, тяжелую поступь, бурчание в животах, с помощью которого слоны переговаривались друг с другом, треск сучьев и сдираемой коры. Она оказалась в самом центре слоновьего стада — большого стада!

Женщина оглянулась через плечо туда, где начинался склон горы, заросший деревьями. Никакие звуки оттуда не доносились. Она решила осторожно пробраться назад, прочь от стада, затем обогнуть его и уже тогда повернуть в направлении дома.

Она успела совсем немного пройти в глубь леса, когда мощный спазм сотряс ее тело и заставил ее остановиться. Ваньиру согнулась пополам, заглушив едва не вырвавшийся стон. Она оглянулась: слоны были все ближе; между деревьев уже проблескивали их белые бивни.

Объятая нарастающим ужасом, Ваньиру ускорила шаг, двигаясь настолько быстро и бесшумно в глубь чащи, насколько позволяло ей раздавшееся тело. Она останавливалась лишь тогда, когда нестерпимая боль охватывала ее, и постоянно оглядывалась, пытаясь оценить расстояние между собой и слонами.

Стоит только самке — предводительнице стада учуять человеческий запах…

Ваньиру продвигалась сквозь сгущающиеся сумерки со всей скоростью, на которую только была способна. Несмотря на то что дневной свет неумолимо таял, она все еще не осмеливалась попытаться обогнуть стадо и направиться к дому.

Внезапно Ваньиру запнулась о ползучий стебель, упала. И от боли вскрикнула.

Оставшись лежать на земле, женщина напряженно вслушивалась. Слоны переговаривались между собой в густой чаще, их низкое урчание раздавалось со всех сторон. Она замерла на жесткой и сырой земле.

Охваченной паникой Ваньиру казалось, что стадо движется с черепашьей скоростью, топчется на месте, обдирая деревья, их уши со свистом рассекают воздух, исполинские ноги крушат все, что попадается на пути. Тьма накрыла лес; дневные мелодии сменились зловещими ночными звуками. Женщина до смерти боялась ночной темноты, и теперь эта темнота собиралась поглотить ее.

«Хуже может быть только в том случае, — думала Ваньиру, пережидая, пока слоны не пройдут мимо и не скроются в густой чаще, — если сейчас пойдет дождь».

И дождь пошел именно в тот момент, когда она собиралась с силами, чтобы двинуться в сторону дома.

Это был всего лишь мелкий дождичек, но Ваньиру практически ничего не видела на расстоянии нескольких футов — сквозь пелену дождя просматривались лишь устрашающие очертания деревьев и исполинские заросли кустарника. Она с трудом дотащилась до каштана, чтобы укрыться от дождя под его кроной, и тут ее вновь пронзила чудовищная боль. Ваньиру вскрикнула и упала на колени.

На этот раз схватки длились дольше, и она почувствовала, как раздвинулись кости таза.

Ребенок готовился к появлению на свет.

«Нет! — Паника охватила ее. — Только не здесь, где дикие лесные звери отберут его у меня!»

Ваньиру попыталась подняться, судорожно цепляясь за ствол дерева, разодрав в кровь руки. Когда ей наконец удалось встать, она попыталась унять боль, чтобы уйти прочь отсюда.

Забыв о слонах, листьях лантаны в брошенной ею корзине, комендантском часе, введенном белым человеком, Ваньиру оттолкнулась от дерева и сделала несколько неуверенных шагов под дождь. Схватившись за живот, она побрела вслепую под дождем. Сбитая с толку, охваченная нестерпимой болью она и не подозревала, что идет совсем не в ту сторону.

Ваньиру не имела представления о том, как долго блуждает. Ей казалось, прошла уже вечность с тех пор, как ночь накрыла лес; что нескончаемый дождь лил сплошным потоком уже много часов. Ее канга — кусок яркой ткани, закрученный вокруг головы в тюрбан, — вымокла насквозь и неприятно холодила выбритый череп, прилипшая к ногам юбка мешала идти. Но Ваньиру упорно брела сквозь дождь и тьму, тщетно пытаясь отыскать дорогу домой, перебиралась через валуны и упавшие деревья, продиралась сквозь деревья, которые все теснее смыкались вокруг нее.

Она знала, куда забрела. Ваньиру карабкалась теперь по склонам гор, которые белый человек называл Абердеры. Для них эта горная гряда была национальным парком, но для Ваньиру это был Ньяндаруа, Сухой хребет, лес предков. Совершенно одинокая, беззащитная, собирающаяся вот-вот родить, женщина очутилась на территории, где полновластно хозяйничал мертвый буйвол и черный леопард.

Очередные схватки были такими сильными, что она рухнула на землю и долго лежала в грязи, омываемая ледяным дождем; в тело впивались камни и сухие сучья.

Руки и ноги Ваньиру онемели; она не чувствовала ни боли, ни теплых струек крови, сочащейся из ран. Она уже не ощущала ни сырости, ни пронизывающего холода, ни голодных спазмов. Все ее внимание было сконцентрировано на животе, где ребенок рвался наружу. Но она не давала ему выйти; загоняла свою боль и мучения внутрь своего тела, сквозь черный лес в страшную ночь. Собравшись с силами, она сумела встать на ноги.

«Господи, — молилась она в отчаянии, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь из грязи и бросаясь вперед, в леденящую пустоту. — Властитель Света, помоги мне!»

Измученная женщина упрямо брела вперед. Рыдания сотрясали ее тело, мокрые ветки били по лицу и царапали руки, босые ноги скользили по размокшей лесной почве. Дождь, не переставая, лил сплошной стеной, проникая, казалось, под кожу до самых костей. Ваньиру с тоской подумала о своей теплой, сухой хижине, постели из козьих шкур, похлебке, булькающей на огне, матери Дэвида, терпеливо колдующей над очередным целебным отваром.

Загрохотал гром, земля содрогнулась. Ваньиру услышала топот вспугнутых слонов. Она не могла определить, в каком направлении от нее они теперь находились, было это то же самое стадо, уходила она прочь от них или, наоборот, приближалась. Ледяной ветер пронизывал ее насквозь через промокшую одежду. Болезненные схватки становились все более мучительными.

Она упрямо брела вперед, в непроглядную ночь.