— Ну, — сказал инспектор Митчелл, заходя в маленький, скромно обставленный кабинет в полицейском участке, — теперь поползут слухи.

Африканец констебль оторвался от пишущей машинки и ухмыльнулся.

Митчелл покачал головой и повесил шляпу на вешалку.

— Ничто так не заставляет людей чесать языками, как самоубийство в высшем обществе.

Когда он садился за свой стол, чтобы выпить чаю и съесть тост, вбежал еще один констебль.

— Бвана, идемте скорее!

Вздохнув и мысленно спросив себя, за каким чертом ему понадобилось покидать спокойное и тихое графство Чешир и эмигрировать в Кению, инспектор Митчелл последовал за констеблем во двор участка. Туда отогнали машину лорда Тривертона. Двери и багажник были открыты, а двое констеблей производили осмотр.

Обойдя машину сзади, он застыл на месте, глядя в багажник.

— Боже праведный! Это еще кто?

Констебль третьей степени Камау доложил:

— Мы пока не знаем, сэр. При нем, похоже, нет никаких документов, но мы тщательно его не обыскивали. Я хотел, чтобы вы взглянули, прежде чем мы передвинем тело.

— Я так полагаю, он мертв?

— И мне кажется, уже давно.

— Приведите сюда фотографа.

Митчелл посмотрел на тело в багажнике и почувствовал, что ему расхотелось завтракать. На жертве были только штаны и белая шелковая рубашка. Руки и босые ноги были связаны веревками, в голове зияла пулевая рана.

— Вы говорите, казнили? — спросил суперинтендант отделения расследования преступлений Найроби Льюис. Он только что прибыл в Найэри, сразу же после звонка инспектора Митчелла, и сейчас в его сопровождении шел к участку.

— Очень похоже на то, — сказал Митчелл. — Связали, как козла, которого собираются принести в жертву. Стреляли один раз, прямо в голову.

— Вы представляете, кто это такой?

— Понятия не имею. Мы опросили местных по округе. Похоже, он иностранец. Никто не заявлял о пропавших людях.

Они подошли к машине и заглянули в пустой багажник. Везде были следы крови.

— Полагаю, его заставили забраться сюда, — сказала Митчелл. — Затем связали и застрелили. Граф решил избавиться от необходимости самолично засовывать тело в багажник.

Суперинтендант Льюис, низкорослый круглый мужчина с густыми усами, носивший очки, коснулся рукой подбородка и задумался. Его подключили к делу Тривертона, потому что теперь в нем фигурировало еще и убийство.

— Фотографии еще не готовы?

— Пока нет, суперинтендант. Но я велел своим людям поторопиться с проявкой.

Льюис обошел машину с левой стороны и заглянул внутрь. Прямо напротив него, на водительской двери виднелось небольшое пятно крови, расположенное примерно на уровне головы сидящего за рулем графа.

— Говорите, мотор работал?

— Да, суперинтендант. Лично мне все это видится следующим образом. Лорд Тривертон заставил мужчину залезть в багажник, застрелил его, затем решил отъехать подальше, чтобы выбросить тело там, где до него могли бы добраться дикие животные, или же чтобы его закопать. Но на дороге в Киганджо его одолело чувство вины, и он остановился и выстрелил себе в висок.

— Патологоанатом уже прибыл?

— Сейчас он на полпути из Найроби.

Суперинтендант Льюис осмотрел салон, отметив несколько разбросанных здесь вещей — пару мужских перчаток, старый журнал и свернутое одеяло, — и затем устремил взгляд своих маленьких внимательных глаз на пассажирское сиденье. На нем остались следы высохшей грязи. Чуть отойдя, он посмотрел вниз, на пол машины, и разглядел на коврике два грязных отпечатка, которые могли быть следами ботинок.

— Семье известно об этом повороте в деле? — спросил он у Митчелла.

— Нет еще. Я сообщил им о смерти графа сегодня утром. Не хотел бы говорить им что-либо еще, прежде чем вы составите собственное впечатление о ситуации.

Суперинтендант посмотрел на инспектора поверх оправы очков и сказал:

— Если вы не против, я бы хотел сам сообщить им эти новости.

В полицейском участке двое мужчин склонились над только что проявленными фотографиями. Суперинтендант Льюис внимательно рассматривал снимки Тривертона, его голову, профиль, то, как он прислонился к двери, небольшую круглую рану с ожогами от пороха на левом виске. Была и фотография пистолета, зажатого в его руке, покоящейся на сиденье. На этом снимке также виднелись следы грязи на пассажирском сиденье. И грязь эта казалась довольно свежей.

Они сидели за столиком, уставившись в чашки с остывшим чаем, когда вошла Роуз и взволнованно произнесла:

— Его там нет!

Джеймс поднялся и помог ей сесть, в то время как Мона налила свежего чая и протянула матери чашку с дымящимся напитком. Но Роуз и не собиралась пить.

— Карло нет в оранжерее! — сказала она. — Но где же он тогда?

Тим Хопкинс встал и подошел к окну. Перед ним простирались заброшенные кофейные поля. Со стороны реки вместо привычного звука работающих комбайнов доносилась только поминальная песня из деревни кикую. Народ скорбил о графе.

Его самого это не касалось.

— Но куда Карло мог пойти? — спросила Мона, усаживаясь рядом с матерью и накрывая ее руку своей.

Роуз покачала головой, стараясь отогнать навертывающиеся на глаза слезы.

— Может, он заволновался от того, что ты не пришла утром? — предположил Джеймс. — Может, он сейчас на вокзале?

Тим подал голос:

— Кто-то идет. А, это снова полицейский инспектор. На этот раз привел с собой еще одну ищейку.

— Грейс! — Роуз встала из-за стола, крепко сжав руку золовки. — Я не хочу с ними говорить. Пожалуйста, не пускай их ко мне!

— Не беспокойся, Роуз, — безжизненным тоном ответила Грейс. Ее лицо было бледным. К своему чаю она даже не притронулась. — Мы с Джеймсом обо всем позаботимся.

Но суперинтендант Льюис изъявил настойчивое желание задать леди Роуз несколько вопросов. Первым делом он поинтересовался, откуда у нее на лице синяк.

Она сложила руки на коленях и, избегая его взгляда, ответила:

— Я упала.

— Вы упали?

— Вчера вечером. Споткнулась об угол ковра и ударилась о туалетный столик.

— Вы знаете, когда ваш муж покинул дом вчера ночью?

— Нет. Я спала.

— Вы не знаете, что заставило его покинуть дом посреди ночи?

— Суперинтендант, — вмешался Джеймс. — Неужели в этом есть такая острая необходимость? Леди Роуз испытала сильное потрясение. На ваши вопросы могу ответить и я. Прошлой ночью я тоже был в доме.

Он вскинул свои кустистые брови.

— Вы тоже? Тогда вы можете оказаться полезным. — Он достал из кармана небольшой блокнот, перевернул листок и спросил у Джеймса: — Вы с графом были близкими друзьями, так?

— Мы знали друг друга много лет.

— Лорд Тривертон был левшой или правшой?

— Он был правшой. Скажите, к чему это все? И почему делом занимается отдел уголовных расследований?

— Потому, сэр Джеймс, что в деле за последнее время открылись новые обстоятельства.

— Что за обстоятельства?

Полицейский потянулся в нагрудный карман и извлек из него фотографию.

— Похоже, также было совершено убийство.

Льюис внимательно следил за их реакцией, когда рассказывал про тело в багажнике и о своей теории, что Валентин застрелил человека и хотел избавиться от тела, когда его тоже убили.

— Мы пытаемся опознать жертву. Возможно, вы его знаете?

Они склонились над пугающим изображением. Мона тут же отвернулась, прижав ладонь к губам. Тим помянул Господа, а Грейс и Джеймс только смотрели, не произнося ни слова.

Но когда Роуз наклонилась поближе и увидела в багажнике тело Карло, связанного по рукам и ногам, с пулевой раной в голове, то вдруг закричала:

— Валентин, ты чудовище! — и повалилась на пол без сознания.

— Необычная реакция, — сказал суперинтендант Льюис, когда они вернулись обратно в участок. — Вы так не думаете?

Митчелл отхлебнул чай, вперив взгляд в голую стену участка.