Еще недавно Зиночку смутили бы такие интимные подробности, а сейчас она подумала только о том, что слишком утомительно иметь столь информированных коллег.

Светлана посмотрела на часы: до звонка было еще минут десять.

– Остается заметить, что хоть Олег и не святой и время от времени возникают слухи, возможно, и не всегда оправданные, о его романах…

Зиночку даже удивило, что информированность коллег, оказывается, могла давать сбои.

– …кафедра практически единодушно на его стороне. Мужчины из мужской солидарности, а женщины… – Светлана запнулась. – Ну, тут сложнее. Женщины из чисто женской стервозности не могут простить мадам, что, заполучив такого мужа, она этого не ценит. Ни одна нормальная женщина простить такого самомнения другой женщине, естественно, не может. А потому все наши дамы считают, что она просто с жиру бесится.

– Снисходительность коллег, наверное, упрощает жизнь, но даже плохим женам не нравится, когда их мужья заводят романы на стороне, – тихо сказала Зина.

– Что касается его романов… – Светлана усмехнулась. – О том, что половина женщин института… ну, может быть, чуть меньше половины, – она все-таки постаралась проявить объективность, – считает нашего Олега неотразимым, всем известно и вряд ли относится к делу. И о том, что студентки массово по Олегу Сергеевичу сохнут – это тоже всем известно и в общем-то особого интереса не представляет, поскольку и сам Олег до сих пор никогда ими не интересовался…

На данное высказывание, которое Зиночка расценила как небольшую провокацию, она решила никак не реагировать.

– Остаются романы, которые никому или почти никому не известны. Слухи возникают в основном именно о них. – Светлана встала, собираясь пойти помыть чашку, однако, не сделав и двух шагов, обернулась к Зине:

– В прошлом году после торжественного заседания кафедры по случаю Восьмого марта мы отправились к Инне Иннокентьевне, она живет тут рядом. Там в узком кругу мы душевно отметили Международный женский день, и Аркаша… Надо сказать, ему всегда не давали покоя лавры первого любовника, которыми Олега увенчало общественное мнение. Так вот, Аркаша поведал нам, что слухи об Олежкиных победах, конечно же, сильно преувеличены. Правда, потом, проявив благородство по отношению к другу, он признал, что даже если они и преувеличенны, их вполне можно считать компенсацией за те случаи, которые не стали достоянием общественности. – Заметив, как помрачнело Зинино лицо, Светлана сочла своим долгом ее успокоить: – Поскольку Логинов сам человек грешный, он искренне считает, что и остальные имеют как минимум греховные помыслы. Между прочим, когда ты только появилась на кафедре…

Зине так и не суждено было узнать, что же такое произошло, когда она только появилась на кафедре, потому что дверь резко распахнулась и, легка на помине, с громким приветствием «Здравствуйте, девочки!» в преподавательскую вплыла Инна Иннокентьевна.

Погода для второй половины сентября была на удивление теплой. По молчаливому согласию они не торопились расстаться и, миновав ее дом, дошли до дома его родителей. Зиночка усмехнулась про себя, подумав, что родители Олега, наверное, недоумевают, чему обязаны его участившимися визитами. И вот, вместо того, чтобы повернуть назад, Олег предложил вдруг зайти выпить кофейку. Зиночка была совершенно ошарашена, а он поторопился объяснить, что родители разлетелись по командировкам, обязав его присматривать за квартирой и поливать цветы.

Олег, правда, тогда умолчал, что изначально от него требовалось всего лишь снять цветы, стоявшие высоко, и расставить компактно где-нибудь пониже, а уж поливала бы их, как всегда, соседка. Но он не смог преодолеть искушения получить в свое распоряжение пустую квартиру. А старушке сказал, что не знает, как снять растения, не повредив их, что на самом деле звучало вполне правдоподобно. Чтобы успокоить расстроенную женщину, Олег торжественно пообещал сам позаботиться о цветах. В этом он честно признался Зиночке, но значительно позже.

Зиночка считала этот визит просто неприличным и совершенно неприемлемым, однако в конце концов под натиском доводов Олега и, идя на поводу собственных желаний, она сдалась. В лифте они стояли поодаль друг от друга, а когда вышли на шестом этаже, Зиночка позавидовала выдержке Олега. Он без суеты достал ключ и открыл квартиру, а она чувствовала себя жутко неуютно, ей все время казалось, что кто-нибудь может выйти из соседней квартиры или просто увидеть их в дверной глазок. Та же старушка-соседка. Хотя, казалось бы, какое ей дело до соседей его родителей?

Пропустив Зиночку вперед, Олег вошел следом. Когда, повесив обе куртки на вешалку, он обернулся к ней, она все еще стояла на пороге, будто раздумывая, стоит ли входить. Чувствовала она себя страшно неловко. Собравшись с силами, Зиночка начала снимать туфли.

– Брось, – остановил ее Олег, – на улице сухо, да и вряд ли тебе будет удобно в маминых тапочках. – Он перевел скептический взгляд с ее изящных маленьких туфелек на тапочки по крайней мере на два размера больше.

Зиночка вымученно улыбнулась и, нервно обхватив себя руками за плечи, пошла вслед за Олегом на кухню.

Он шутил, как обычно, но было ясно, что ему это не так уж легко дается. Оба понимали, что переступили ту границу, которая позволяла им делать вид, что они все еще остаются преподавателем и студенткой.

Олег налил воду в чайник и поставил его на огонь. Затем взялся было за лейку, но решительно отставил ее и подошел к Зиночке, стоявшей у окна. Положив руки ей на плечи, он повернул ее к себе.

Зина подняла на Олега глаза и заметила, что его взгляд был исполнен нежности и грусти.

– Что же мне делать с тобой, Зиночка? – Он удивленно вглядывался в ее лицо. – Ты очень красивая, но до сих пор подобное обстоятельство никогда не могло повлиять на мое отношение к студентке.

– Ну, я не совсем твоя студентка.

– Не совсем. – В грустной улыбке чуть-чуть приподнялся правый уголок губ, и Олег попросил каким-то безнадежным голосом: – Только ты не влюбляйся в меня, Зиночка. Пожалуйста.

– Не волнуйся, не влюблюсь… – почти прошептала она.

Зина смотрела на Олега своими огромными карими глазами, которые говорили яснее всяких слов, что она уже совершила такую глупость.

Какое-то время Олег не отводил от нее задумчивого взгляда, а когда заговорил, голос у него был немного охрипший:

– С моей стороны было очень нехорошо заманивать тебя сюда, но я ничего не мог с собой поделать. – Он легко коснулся ее лба губами, но то, что он затем сказал, противоречило этому целомудренному поцелую. – Я так тебя хочу, Зиночка.

Зиночка знала, что произойдет дальше, знала, что поступает неправильно, но тоже ничего не могла с собой поделать.

– Я точно не должен этого делать, – простонал Олег, лихорадочно целуя ее волнистые русые волосы. – Сейчас я ничего не могу тебе предложить. И не знаю, смогу ли когда-нибудь.

– Я знаю. – Эти два слова дались Зиночке с трудом.

– Ты не создана для того, чтобы быть любовницей… – Голос Олега перешел в хриплый шепот, но он все еще медлил.

Зиночка прикрыла глаза, одновременно стараясь унять дрожь, и тогда Олег притянул ее к себе и поцеловал, а начав, уже не мог остановиться. Его руки лихорадочно блуждали по ее спине, спустились ниже, затем прижали ее бедра к своим, и Зиночка задохнулась, ощутив всю силу его желания. Он целовал и целовал ее, не отрывая своих губ от ее и не давая ей перевести дыхание. Одной рукой Олег по-прежнему прижимал Зиночку к себе, а другой сжал ее грудь. И тут же отпустил, но только для того, чтобы расстегнуть блузку, и вот уже его рука проникла под кружево лифчика.

Именно в этот момент раздался пронзительный звук. Они замерли в объятиях друг друга, но через секунду поняли, что просто закипел чайник. Тяжело дыша, Олег отпустил Зиночку и отошел, чтобы выключить газ. Когда он снова к ней повернулся, то увидел, что она судорожно сжимает ворот блузки, не делая, однако, попытки застегнуться.