Государственный секретарь Мадлен Олбрайт однажды пояснила пассивно-агрессивную природу ЦРУ.

— У них синдром избитого ребенка, — заявила она.

По некоторым оценкам, более сорока процентов всей деятельности ЦРУ приходится на территорию самих США, что, в принципе, запрещено по закону. В декабре 1974 года Ричарда Хелмса, тогдашнего посла в Иране, который позже стал директором ЦРУ, отозвали с Ближнего Востока, чтобы он объяснил Джеральду Форду, какой кошмар их ждет, если пресса или общественность пронюхает о реальных масштабах операций компании. Форду рассказали, что руководство Робертом Кеннеди попытками убийства Кастро было лишь верхушкой очень большого айсберга. Этот айсберг уходил под воду на километры — неисследованный, темный и безмолвный.

К концу января 1981 года я начал верить, что мы делали правое дело, по крайней мере более чем на пятьдесят процентов. Более чем на пятьдесят процентов мы делали добро. Более чем на пятьдесят процентов это было добро, а не вред.

Я также был влюблен в одного человека, который отвечал мне взаимностью.

В конце января 1981 года мне уже стало казаться, что у нас с Кэтрин Шеридан может все получиться. Я все еще не приглашал ее на свидание. Я с ней разговаривал всего раза три-четыре, и то о пустяках.

В феврале 1981 года мы начали изучать некоторые основы работы. Толкование фотографий, агентурная работа, протокол опроса, анализ военных технологий и текущих экономических тенденций, связь с профильными комитетами конгресса, быт полевого пункта в любой точке мира. Резиденты в Стамбуле, Танжере, Кабуле, Вене, Варшаве, Лондоне, Париже — их жизнь, имена, работа и биографии. Мы обсуждали реальность того, чем мы занимались, и причины того, чем мы занимались. Мы обсуждали колебания в курсах валют, намеренное преуменьшение валового национального продукта, дестабилизацию политической ситуации с помощью постепенного распространения пропагандистских материалов. Мы говорили о том, что кока-кола распахнула двери компании. Позже за ней последуют «Макдоналдс» и KFC.[9]

В последнюю неделю февраля я вызвался для полевой работы. Полевой офис, который я выбрал, страдал от недостатка сотрудников. Мне исполнился двадцать один год, и я горел желанием исследовать мир, который Лоуренс Мэттьюз и Дон Карвало продали мне.

Я три раза присутствовал на встрече, когда Кэтрин Шеридан рассказывала о событиях в Южной Америке, и каждый раз убеждался, что она была тем человеком, который должен поехать туда со мной.

Четвертого марта я заговорил с ней.

Мы ушли со встречи вместе, почти столкнулись у двери, и я спросил, куда она направляется.

Кэтрин нахмурилась.

— Мне надо встретиться кое с кем, — холодно ответила она. — А что?

— Хотел спросить тебя кое о чем. Нет, не спросить. Я хотел поговорить с тобой о том, что мы обсуждали.

Она улыбнулась и покачала головой.

— Что тут говорить? Там есть оппозиция. Мы поддерживаем повстанцев, оплачиваем их обучение и военную поддержку. Мне кажется это логичным — отрезать южноамериканский коммунизм от Мексики.

Я беззаботно улыбнулся. У меня в руках было несколько книг, и я почувствовал, что они вот-вот выскользнут, так вспотели ладони.

— В принципе, да, — сказал я неспешно. Я пытался забыть, что задерживаю ее, что она спешит на встречу с кем-то, возможно, со своим парнем.

— В принципе? Ты о чем? — спросила она.

Я покачал головой.

— Ты занята, — ответил я. — Ты идешь на встречу с кем-то.

— Это не очень важная встреча, — сказала она.

Я переложил книги в другую руку.

— Мне нужно кое-что сделать, — сказал я. — Мне просто интересно, будет ли у тебя время поговорить об этом. Я долго ждал возможности обсудить…

Она внезапно рассмеялась.

— Я тоже. Господи, ну да! Конечно, я хотела бы поговорить об этом. Позже. Что ты делаешь позже?

— Занят до завтрашнего вечера, — соврал я. — Увидимся на следующей встрече. Выберем время, которое подходит нам обоим.

Я улыбнулся, но не очень тепло. Нацепил на лицо выражение профессиональной заинтересованности. Словно меня интересовало только ее мнение, не более того.

Она, казалось, удивилась, потом улыбнулась. Блестящие глаза, темные длинные волосы собраны в хвост, деревянная заколка придерживает их с одной стороны, легкая улыбка на губах — она казалась заинтересованной тем, что я недоговариваю. Кэтрин Шеридан была чем-то похожа на героиню Сибилл Шеперд из фильма Питера Богдановича «Последний киносеанс». Но Кэтрин была брюнеткой, у нее были более правильные и резкие черты лица. Когда она улыбалась мне, я ощущал себя в раю.

Она кивком согласилась пообщаться на следующий день, развернулась и пошла прочь. Я тоже.

— Джон? — вдруг позвала она.

Это меня удивило, поскольку я не ожидал, что Кэтрин помнит мое имя.

Я обернулся.

Она открыла рот, желая что-то сказать. У нее на лице снова появилось это забавное смущенное выражение. Потом она покачала головой и засмеялась.

— Все хорошо, — сказала она. — Ничего.

Я пожал плечами. Про себя я улыбнулся. Я гадал, играет ли она, как и я, в кошки-мышки.

Я вернулся в квартиру и просидел большую часть ночи, придумывая, что скажу Кэтрин Шеридан. На следующий день, несмотря на долгие часы размышлений, я обнаружил, что все, что я хотел бы сказать, не имеет значения.

Позвонил Ласситер. На часах было почти пять вечера. Миллер коротко ответил на все его вопросы, положил трубку и собрал все файлы, заметки, прочие бумаги.

Рос встал со стула и направился к двери. Миллер последовал за ним.

Один лестничный пролет, потом прямо до конца коридора. Ласситер стоял возле своего кабинета, уперев руки в бока, и ждал их. Своим видом он напоминал Бредли, ответственного редактора «Вашингтон пост».

— Ради всего святого… — начал он. — Я не знаю, что с вами происходит, парни. Боже, кто-то может решить, что мы тут просто развлекаемся.

Рос и Миллер вошли в кабинет. Ласситер последовал за ними и закрыл дверь.

Миллер начал говорить, но Ласситер поднял руку, прерывая его.

— Начните сначала, — скомандовал он. — С того момента, когда нашли Шеридан. Я получил ваш отчет, но, черт, вы не умеете писать отчеты.

— Вырезка из газеты, — сказал Миллер. — Вы видели, да?

Ласситер махнул рукой.

— Это ничего не значит…

— Не значило, пока мы не обнаружили, что номер социального страхования Кэтрин Шеридан записан на человека, чье имя обозначает название гряды в Южной Америке.

Ласситер покачал головой.

— Расскажите мне, что у вас есть. Расскажите, что это, по-вашему?

— Серийный убийца, — ответил Миллер. — Без сомнений. Шеридан не существует. По крайней мере как Кэтрин Шеридан. Мы копнули глубже и выяснили, что подобные проблемы возникают со всеми жертвами. У нас имеется газетная вырезка, мы обнаружили это двойное указание на Южную Америку, а также у нас есть девушка из одного бедняцкого района.

— Ее фамилия Джойс, верно? — спросил Ласситер.

— Да, Джойс. Номер, оставленный в пиццерии, соответствует номеру дела на ее погибшего парня Дэррила Кинга. Мы вернулись в дом Шеридан и нашли несколько фотографий под ковром. На них Шеридан и какой-то парень. Мы отвезли их Наташе Джойс, и она подтвердила, что он приезжал с Шеридан, чтобы поговорить с Кингом за несколько недель до его гибели в две тысячи первом году.

— И куда вы двигаетесь дальше?

— Мы выяснили, что его арестовал офицер Майкл Маккалоу. Кажется, Кинг был информатором и его застрелили во время облавы. Одному Богу известно, что он там делал. И у нас есть еще сама Шеридан. Некоторые моменты плохо вяжутся друг с другом. Нам нужно выяснить, откуда она ежемесячно получала деньги, что это за «Объединенный траст».