— Мне это не нравится, — холодно сказала она. — Я сделала то, чего не должна была делать. Теперь ты вызываешь меня во внерабочее время. Что мне делать, Роберт? Мне отметиться в журнале, а потом придумать какое-нибудь объяснение, почему я нахожусь здесь посреди ночи? Или ничего не говорить, просто написать отчет и дождаться, пока кто-нибудь сложит два и два и поинтересуется, что я здесь делала? Я встретила Уркарта и сказала, что кое-что забыла. Убедительно звучит, да? Да, я забыла в офисе что-то настолько важное, что вернулась за этим посреди ночи. И, пока была здесь, я подумала: а почему бы между делом не провести вскрытие?
Миллер молчал.
— Где ты нашел машину?
— В бедняцком районе.
— В том, где жила та негритянка?
— Да.
— Тогда они связаны.
— По всей видимости.
— А этот анонимный звонок? Он же не был анонимным, верно?
Миллер кивнул.
— Это был он?
— Да.
— Получается, что тебя сняли с дела, федералы забрали его себе, но ты не собираешься докладывать им об этом трупе.
— Верно.
— И где же в этой истории мое место?
— Ты скажешь, что ничего не знала, — ответил Миллер. — Сделаешь дело и скажешь, что была не в курсе.
— Но я знаю…
— Это не значит, что ты обязана это говорить.
— Так вот как ты действуешь? — спросила она.
В ее вопросе чувствовалось подозрение, которое ударило Миллера в самое сердце: «Ты спустил Брендона Томаса с лестницы и убил его? Ты убил человека, а потом заявил, что это был несчастный случай?»
— Нет, — возразил Миллер.
— Но именно об этом ты меня просишь!
Миллер опустил глаза. Он чувствовал груз ответственности. Он вспомнил обещание, данное Наташе Джойс. Ощущение потери и крушения стольких надежд захлестнуло его, словно пунами. Миллер чувствовал себя больным, одиноким, уставшим человеком. Вопрос заключался в том, имело ли значение хоть что-то. Он хотел знать, какое право имел Джон Роби разрушить его жизнь и разбросать ее кусочки.
— Чего ты хочешь от меня? — спросила Мэрилин. — Ты хочешь, чтобы я нарушила закон? Чтобы я нарушила протокол? Ты хочешь, чтобы я провела вскрытие и не включила это в отчет?
— Я хочу знать, кто он, Мэрилин, вот и все. Я хочу знать, кто этот парень. Я знаю, как он умер. Я знаю, что с ним произошло. Я знаю, что кто-то обвязал вокруг его шеи ленту и запер его в багажнике машины, а потом сжег машину дотла.
— У него вокруг шеи была обвязана лента?
— Если верить Грегу Рейду, да.
— О боже, нет!
— Да. В бардачке была обнаружена целая коллекция разных лент.
— Тогда кто это? — спросила она.
Миллер покачал головой.
— Я не знаю кто. Мне надо выяснить это, и ты единственный человек, которому я могу доверять.
— Доверять? Так в этом все дело? Ты считаешь, что кто-то охотится за тобой?
Он не ответил.
— О боже! — прошептала она. — Это начинает меня пугать!
Миллер взял Мэрилин за руку и посмотрел ей в глаза. Какое-то мгновение ему казалось, что она не хочет смотреть на него.
— Ты можешь сделать это? — спросил он. — Ты можешь узнать, есть ли у него имя?
— Куда поместили тело?
— Сказали, что в четвертую лабораторию.
Они направились к лаборатории. Мэрилин велела Миллеру держаться возле стены и подальше от дверей. Обожженные останки жертвы лежали на столе. Хэммингз включила верхний свет и набор ламп слева от стола. Достав из ящика стола пару латексных перчаток, она замерла перед почерневшим телом.
— Определенно мужчина, — чуть слышно сказала она, но Миллер услышал. — По всей видимости, около пятидесяти лет, возможно, за пятьдесят. Приблизительный рост — метр восемьдесят сантиметров. Заметны синяки, а также полосы сантиметровой ширины на запястьях и лодыжках. Видимо, был крепко связан чем-то, что оставило следы, как от пластика. Не исключено, что использована нейлоновая веревка или пластиковые наручники.
Миллер подошел ближе и увидел, как Хэммингз взяла с руки трупа образец кожи, который поместила в стеклянный приемник. Она подвергла его анализу ДНК. Пока приборы обрабатывали результаты, она подготовила скальпель.
— Будет немного больно, — тихо сказала она, ввела лезвие в подошвенную дугу и соскребла образец запекшейся крови. Потом перенесла его со скальпеля на крохотную тарелочку и прикрыла ее.
— Две аллели, — сообщила Мэрилин, определив тип крови. Она так сосредоточилась на работе, что Миллеру почудилось, что она забыла о его существовании. — Каждая аллель идет от определенного родителя. В данном случае одна аллель была доминирующей А, а другая О.
Миллер отвернулся. Он ощущал почти физическое напряжение, словно на него со всех сторон давила тень, источник которой невозможно было определить. Он попятился и опустился на стул, боясь упасть. Наклонившись вперед, он уперся локтями в колени и сложил ладони перед собой.
— Я не знаю, зачем сюда пришел, — сказал он.
Мэрилин повернулась и посмотрела на него.
— Я не смогу снять отпечатки пальцев, — сказала она. — Его руки слишком сильно обгорели. Тут мало материала, с которым я могу работать, Роберт.
Миллеру хотелось встать, оставить в покое обгоревшие останки неизвестного человека и исчезнуть. Либо вернуться в прошлое и не принять вызов к дому Шеридан одиннадцатого ноября. Он хотел, чтобы это стало чужой проблемой, не его, но это было не так, и теперь это стало также проблемой Мэрилин Хэммингз, и Грега Рейда, и даже, в определенном смысле, Эла Роса, поскольку если один напарник идет ко дну, то другой тонет вместе с ним.
Машина запикала. CODIS[18] выдала нулевой результат. Вообще ничего.
— Значит, мы никак не можем выяснить, кто это такой? — спросил Миллер, уже зная ответ на свой вопрос.
— Ты знал это еще до того, как набрал мой номер, — ответила она. — Ты знал, что это будет тупик.
Миллер промолчал.
— Почему? — спросила она.
Миллер посмотрел на Мэрилин.
— Боже, Мэрилин, я не знаю! Из-за того, что случилось раньше. Потому что ты, казалось, понимала мои чувства, когда меня хотели распять за то, что произошло с Томасом и той проституткой.
Хэммингз промолчала. Она стянула перчатки и швырнула их в бак для мусора. Потом подошла и села рядом. Она взяла Миллера за руку и, когда он повернулся, взглянула ему в глаза. Миллеру стало неловко. Он знал, какой сейчас последует вопрос.
— Она была просто проституткой?
Миллер закрыл глаза.
— Ответь на вопрос, Роберт. Она была просто проституткой или было что-то еще?
— Она была просто проституткой, — ответил Миллер.
— Ты когда-нибудь…
— Что? Спал ли я с ней? Трахал ли я ее?
— Не злись. Ты попал в ту историю не из-за меня. Не надо срывать злость…
— Извини, — перебил ее Миллер. — Мне очень жаль. Вся эта история злит меня. Ты права. Дело не в тебе. Черт, я схожу с ума!
Он отпустил ладонь Мэрилин и встал. Сделав несколько шагов, он повернулся к ней.
— Не знаю, почему я впутал тебя, — признался он.
Мэрилин улыбнулась.
— Я уже взрослая девочка, — сказала она. — Если надо, я могу сказать «нет».
— Тогда почему ты согласилась? Почему не отказалась и не осталась в стороне от всего этого? Это опасно. Происходит что-то, из-за чего умирают люди. По всей видимости, тот, кто стоит за этим, не собирается останавливаться.
Она пожала плечами.
— Что ты хочешь, чтобы я ответила? Что я сделала это ради тебя? Что меня интересовало не само дело, а ты? Что я думала, что это дело позволит нам больше времени проводить вместе? Если ты думаешь так, то ошибаешься, Роберт. Дело не только в тебе.
— Я этого не говорил…
— Позволь мне закончить, хорошо?
Миллер кивнул.
— Дело не только в тебе. Дело в том, что я с трудом понимаю. Я знаю об этой истории немного. Ты думаешь, что я не сочувствую тебе? Что я не испытываю сострадания к человеку, попавшему в беду? Я такой же человек, как и все. Ты пришел ко мне и попросил помощи. Я увидела человека, которого перемололи жернова отдела внутренних расследований и газетных статей. Человека, который пытался выполнять свою работу хорошо, а его смешали с дерьмом из-за какого-то сутенера и шлюхи. Поэтому я решила, что ему надо помочь. Я решила, что ты человек, который пытается сделать мир лучше, и моральная поддержка тебе не помешает. Вот и все. Не более того. Если хочешь притягивать к себе неприятности, притягивай. Возможно, что-то в людях вроде меня заставляет нас помогать таким людям, как ты. Возможно, мне кажется, что у тебя такие неприятности, что, если не помочь, ты погибнешь.
