Березки давно уже сомкнулись за ушедшей Настей, а подпоручик все стоял и смотрел ей вслед. Потом горько усмехнулся, поднял лежащих под сосной чирков, отыскал дремавшего поодаль за кустами Перфильича и сказал ему;

— Держи, старик, добычу. Поднесли нам с тобой но чирку на брата.

— Выходит, без ружья охотиться способнее, — сказал Перфнльнч, многозначительно подмигивая, и уже про себя закончил: — А ты, ваше благородие, видать, парень на промах!

Каждый день подпоручик искал встречи с Настей. По безуспешно. Только раз встретилась она ему на улице, но и то, еще издали завидев его, тут же свернула с дороги и зашла в первый попавшийся дом.

Тогда, стыдясь самого себя, подпоручик велел денщику, придурковатому Ерошке, проследить за Настой–охотницей. Ерошка с рвением выполнял приказ и ежедневно докладывал подпоручику.

Сведения, сообщаемые им, были однообразны. В слободке ни с кем Настя не встречалась. Каждый день, рано утром, уходила в лес. Возвращалась поздно вечером. Если с добычей, то относила ее в дом управляющего на господскую кухню.

Но вот третьего дня Настя вернулась из лесу в полдень. И вскорости снова ушла в лес. И на другой день ходила в лес два раза. И сегодня ушла вот уже второй раз..

За всем этим крылась какая‑то тайна.

И еще была одна, притом немаловажная причина, чтобы не уезжать подпоручику из завода, не выполнив поручения его высокопревосходительства.

Послужной список подпоручика Дубравина был запятнан весьма нелестною записью, которая, подобно глухой стене, преграждала ему путь к продвижению по службе.

Не обладая характером стоическим, подпоручик не раз сетовал на себя, что, уступив благородному порыву души, ввязался не в свое дело. Поступок, сам по себе не столь уж значительный, повлек за собой весьма тяжелые последствия.

Не раз с прискорбием возвращался подпоручик мыслями к дождливой весне 186… года.

Чудесное было время! Только что отгремела музыка па выпускном балу горного института. На новеньких погонах сверкнула первая звездочка. Подпоручик закончил курс с отличием и был полон самых радужных надежд.

И вдруг…

Все началось с этого нелепого пари.

Кутили у знакомой актрисы. Кому‑то не хватило дамы. Дубравин сказал в шутку, что пойдет в пансион мадам Дюраль (там жили ученицы балетной студии) и пригласит одну из воспитанниц. Его поймали на слове. Состоялось пари.

Уже стоя на тротуаре и кутаясь в плащ под проливным дождем, он понял всю бесперспективность своей затеи. Но отступать было поздно. И подпоручик, уповая лишь на счастливый случай, двинулся вперед с отвагой и беспечностью истинного искателя приключений.

По–впднмому, и случай также искал его.

Не прошел он и двух кварталов, как из темной арки проходного двора выбежала девушка. Обгоняя, она едва не столкнулась с ним. Впереди на углу горел фонарь, и в тусклом его свете подпоручику виден был высокий и тонкий ее силуэт. Пробежав несколько шагов, девушка остановилась, вгляделась в спешившего за ней Дубравина и схватила его за руку.

— Господин офицер! — она была очень взволнована. — Умоляю вас, помогите! Проводите меня, я живу недалеко… Идемте же скорее, я вам все объясню.

Подпоручик успел рассмотреть, что она очень недурна собою. И понял также, что перед ним не ночная камелия. Вот, казалось, и встретился тот самый случай.

— Як вашим услугам, мадемуазель! — Он учтиво поклонился и взял ее под руку.

— Скорее, идемте скорее! — торопила она его.

— Да, да, немедленно, — сказал подпоручик, — но ведь нам не в эту сторону.

— Ну, как же не в эту? Вот сюда! — возразила она, еще не поняв его.

— По вы, право, ошибаетесь, — убеждал подпоручик, крепко удерживая ее за руку. — Вы идете со мной. Нас ждут мои друзья. Весьма славное общество.

— Пустите!

Но он крепко держал ее.

— Как вам не стыдно! Я доверилась, просила помощи, а вы… — И вдруг, оборвав речь, прижалась к нему, стараясь закрыть лицо бортом его плаща.

Сзади них кто‑то грузно топал сапогами. Дубравин оглянулся через плечо. Рослый жандарм, придерживая рукой ножны шашки, бежал к ним разбрызгивая лужи.

Жандарм грубо, схватил девушку за плечо.

— Спасибо, ваше благородие.

И тогда лишь Дубравин понял, что невольно совершил подлейший поступок.

— Ты пьян, скотина! — крикнул он и ударил жандарма по руке.

— Господин офицер! — Жандарм, тяжело дыша, пригнулся к уху подпоручика: — По политическому делу!

В подогретой винными парами голове подпоручика лихорадочно метались мысли: схватить жандарма и держать, пока она не скроется?., попытаться обмануть жандарма, назвавшись агентом третьего отделения?., убить жандарма?

И опять решение подсказал его величество случай.

Из‑за угла выкатилась пролетка, порожняя, без седока.

Подпоручик, увлекая за собой девушку, кинулся наперерез и схватил лошадь под уздцы:

— Садитесь!

Потом вскочил вслед за нею в пролетку и крикнул кучеру:

— Гони!

— Стой! — заорал жандарм.

— Гони! — И подпоручик в пылу азарта ткнул кучера в загорбок.

— Не уйдешь! — жандарм ухватил Дубравина за полу плаща.

— Ты на офицера руку поднял!

Подпоручик мертвою хваткой вцепился в жандарма и понес околесицу, изображая вконец опьяневшего, что но так уж трудно было ему представить. И не отпускал жандарма, пока девушка не скрылась за углом.

— Ответите за все, господин офицер! — пригрозил жандарм и приказал пзвозчику отвезти их в ближайшую часть.

А там, в довершение всего, подпоручик уподобился страусу, прячущему голову в песок, оставляя на виду более заметные части тела, и назвался чужим именем.

Что было потом и чем вся эта история закончилась, явствовало из записи в «формулярном списке о службе и достоинстве инженер–подпоручика Дубравина».

В графе 7–й, вопрошающей: «В штрафах по суду или без суда, также под следствием был ли, когда, за что именно и чем дело кончено» — значилось:

«Приказом но Корпусу Горных инженеров от 10 июля 186… года за № 18 объявлено, что подпоручик Дубравин по произведенному над ним Военному суду и собственному сознанию оказался виновным в проступках, учиненных в нетрезвом виде, в нанесении побоев жандармскому унтер–офицеру и в скрытии своей настоящей фамилии.

По рассмотрении этого дела в Горном Аудиториато Господин Министр финансов входил по оному с всеподданнейшим к Государю Императору докладом, и Его Императорское Величество в 1–й день Июля сего года, конфирмовав мнение Горного Аудиториата, высочайше повелеть соизволил: Подпоручика Дубравина за неблагопристойные поступки выдержать в каземате шесть месяцев и отправить потом с тем же чином на службу в Нерчинские заводы. Сверх того, взыскать с него денежный штраф на удовлетворение обиженных им лиц и на покрытие разъездных по делу сему расходов. Удержанное же у него половинное жалованье ему не возвращать и время бытности под следствием и судом в действительную службу не зачислять. Вменить в обязанность местному Начальству не представлять его к производству в следующий чип прежде четырех лет, и то лишь за особые заслуги при отличном поведении. О чем и занести в формулярный список».

Запись сию подпоручик помннл наизусть и никогда но упускал из вида, что к производству в следующий чип может быть представлен только за особые заслуги.

За три года, проведенные в Нерчинских заводах, подпоручик Дубравнн проявил себя как отменно прилежный к службе офицер и дельный, знающий инженер. Ему поручались и разведка руд, и постройка судов, и спуск их на воду. Под его наблюдением были построены новые цехи на Забайкальском чугунолитейном и железоделательном заводе.

А после того как он, состоя в должности помощника управляющего заводом, закупил годовой запас провианта со значительной выгодою против установленных сметою цен, за ним утвердилась репутация чиновника особо честного и заботливого к интересу казны.

За эту операцию получил он именную благодарность от генерал–губернатора, и, когда понадобился опытный инженер для ревизии хозяйствования на заводе титулярного советника Тирста, выбор его высокопревосходительства пал на подпоручика Дубравина.