– Оборотень… – запинаясь, прошептала шлюха.

– Вот именно. – Зверь оскалил большие зубы. – Не побрезгуешь обслужить в четвероногом виде? Не бойся, не покусаю.

– Заходи, чего там… – предложила она, быстро поборов растерянность, – Не впервой. Ваш брат ничем не хуже этих скотов, хоть они на задних лапах ходят.

В душной комнатушке Тата совсем успокоилась и даже принялась ворчать, что клиент весь мокрый, нашел время купаться, потом простыню сушить придется. Впрочем, языком она молотила не со зла, а по дурной привычке. Обтерев оборотня почти чистым полотенцем, шлюха стянула свою прозрачную одежку, забралась на топчан и долго ворочала мясистыми прелестями. Нетерпеливо дождавшись, когда она наконец устроится поудобнее, гиенокот прыгнул на толстушку и потратил немалую часть силы, отобранной у недавних жертв.

Через час он был изрядно вымотан, однако вполне доволен ночным приключением. Сильно захотелось спать, но идиотские условности человеческого мира требовали встать и бежать прочь. Печально поскулив, оборотень ткнул носом девкино бедро и прорычал:

– Развяжи малый кошель… Возьми себе серебро… Завяжи и повесь на меня.

– Какой щедрый котик, – льстиво замурлыкала шлюха. – Заходил бы почаще.

– Я не из вашего города, – соврал оборотень. – Но если еще раз окажусь в этих краях – обязательно.

Вампиры уже вылакали всю кровь, не успевшую свернуться, и незаметно покинули место расправы. Теперь в переулке пировал вурдалак – тварь, практически лишенная разума, пожиратель падали.

Если вампиры были дикими гуманоидами, умеющими ненадолго трансформироваться в волчий облик, то вурдалаки остались животными, хотя иногда оборачивались обезьянами. Сейчас вурдалак средних габаритов обгладывал полицейскую мертвечину, пребывая в естественном, четвероногом состоянии.

Увидев оборотня, трупоед угрожающе зарычал, хотя гиенокот был крупнее и явно сильнее. Тем не менее тупая тварь топорщила шерсть, скалила клыки и вполне могла даже затеять драку, но тут в переулке появились люди с факелами. Гиенокот успел юркнуть в щель, по которой прополз на соседнюю улицу, а вурдалак замешкался.

– Вампир сожрал двух людей! – заорал кто-то.

– Не вампир, а вурдалак, – откликнулся другой голос. – И не людей, а полицейских.

– Я бы сам этих скотов поубивал. Совсем обнаглели, всю выручку отбирают…

– Пока нужно убить вурдалака. Щелкнула тетива, просвистела стрела, завизжал раненый вурдалак. Оборотень затявкал, подсказывая дорогу, и вскоре мохнатый трупоед вылез из узкого прохода. Повелительно прорычав короткую команду, оборотень побежал вдоль темной улицы, и вурдалак послушно последовал за ним, оставляя на мостовой пунктир кровавых капель.

Несколько поворотов, перебежка через пустую площадь, маневры в лабиринте дворов старого города. Поплутав по этим не слишком людным местам, гиенокот привел мохнатого пожирателя падали к ограде университета.

К чугунной решетке через неравные промежутки были приклепаны сплетенные из надраенных медных прутьев побрякушки. Шутник строитель загнал новому ректору этот металлолом под видом амулетов, якобы защищающих от злых чар. В действительности жалкие пародии на магическую символику никакой угрозы не представляли – разве что, отвалившись, упадут на голову случайному прохожему.

Оказавшись в этом месте, вурдалак оглянулся с недовольным выражением свирепой морды. В тот же миг гиенокот бросился ему на спину, умело перекусив нужные артерии. При этом оборотень поранился о черенок стрелы, засевшей в ляжке вурдалака, однако неприятность не относилась к серьезным, потому как раны на оборотнях заживают быстро.

Новая смерть прибавила сил, поэтому гиенокот, припустив резвым галопом, вскоре вернулся в рощу, где оставил одежду. Стряхнув висевшие на шее кошельки, он мысленно произнес простенькое заклинание, в результате чего тело снова сделалось человеческим. Тарх натянул мундир, рассовал по карманам позвякивающие мешочки с добычей и зашагал в сторону крепости. Разумеется, по дороге он не забыл заглянуть в корчму, где отоварился бутылкой дешевой ягодной настойки.

Начальник караула принялся грозно ворчать, но бутылка оказалась безотказным пропуском. Офицеры в казарме еще не спали – резались в карты.

– Как баба? – осведомился Аксель.

– Шлюха и вдобавок слишком жирная, – честно сказал Тарх. – Как-нибудь и вас свожу.

С утра объявили тревогу, и полк, едва успев принять пищу, получил приказ выдвигаться навстречу условному противнику. Крепость наполнилась суетой, беготней и прочими проявлениями легендарной армейской бестолковости.

Первыми покинули гарнизонные стены оба пехотных батальона. Этим было проще – натянуть кирасы, опоясаться тесаками и – шагом марш. Потом поскакали к воротам эскадроны – уланский и гусарский, прошагала сотня лучников. Подразделения, наполовину состоявшие из резервистов, сильно растянулись и едва волочили ноги.

Кое-как собрав своих горе-вояк, Тарх повел нестройную орду к складу тяжелого вооружения. Личный состав ему достался немногочисленный – пять сержантов срочной службы, а также полдюжины ездовых и три десятка мастеровых, призванных из запаса. Ворота склада были уже —открыты, и солнечные блики играли на осадных машинах, метавших на двести шагов снаряд весом в лошадь. Однако эти реликты прошлого века не имели отношения к Тарху– поручик расписался в получении четырех станковых арбалетов, предназначенных для стрельбы по воздушным целям.

Орудия выглядели не лучшим образом. Неизвестно, когда и насколько грамотно их смазали, прежде чем поставить на долгое хранение. Во всяком случае, теперь к промасленным доскам станин и рычагов прилипла толстая корка засохшей пыли.

– Дерьмо допотопное, – проворчал Тарх. – Развалятся при первом же залпе.

Начальник склада, толстый капитан средних лет, лениво проворчал:

– Никто и не потребует, чтобы ты стрелял. А вообще-то тетивы лопнуть не должны, добротно сплетены.

Ездовые уже запрягали коней, а расчеты устраивались на лафетах. Кадровые сержанты заранее стонали:

– Только не сломайте чего-нибудь.

Веселенький парнишка-койсар, призванный на учебную войну из тележной мануфактуры, огрызнулся, ощерившись:

– Не боись, сопля, мы тут все – мастера. Ежели чего сломаем, то сами же починим.

– Особливо ежели тебе чего-нибудь сломаем, – ласково добавил немолодой кузнец. – Например, голову.

– Или целку, – бросил на бегу Тарх.

За спиной грохнул шквал смачного мужицкого хохота.

Станковый арбалет этого типа заряжался четверкой стрел полуторасаженной длины и когда-то считался чудом техники, но древняя конструкция давно превратилась в старье, которым оснащались запасные части третьего сорта. Новейшие модели, стоявшие на вооружении кадровой армии, выпускали залпом сразу дюжину стрел. К тому же, насколько слышал Тарх, в арсеналах Койсара имелись немалые запасы заколдованных наконечников, самостоятельно находящих цель, да и летевших дальше обычных.

Батарея уже совсем готова была начать движение, когда прискакал вестовой командира полка и закричал, делая большие глаза:

– Да вы чего, так вас перетак, еще не на марше?! Вам давно положено позицию занять! Да за такое под трибунал!

– Хоть сейчас, – охотно согласился Тарх, уставший от армейского беспорядка. – Веди нас на гауптвахту. Все лучше, чем по такой жаре в поле дурака валять.

Личный состав батареи с готовностью заржал. Запасные понимали, что срок их службы заканчивается завтра после обеда, так что никакой трибунал судить гражданских людей не станет. Особо бесшабашные даже поспрыгивали с повозок и уже снимали ремни, не положенные арестантам. Ошалев, вестовой сбавил тон и уже почти мирно попросил арбалетчиков не мешкать.

– По телегам! – гаркнул поручик. – Батарея, марш! Повозки, скрипя засохшей смазкой, потянулись к воротам.

Путь им выпал не близкий, но и не слишком далекий. Разогнавшись, упряжки начали потихоньку догонять пылившую впереди пешую колонну.