— Это смешно. И непозволительно. Долг отца в отношении дочери требует, чтобы…

— Ну-ну, Ричард! Сколько у тебя дочерей?

— Э? Да ни одной, но все же…

— Вот и не рассуждай о том, чего не ведаешь. Неважно, что должен был сделать Джинкс, важно то, что Гретхен покинула «Иссохшие кости» еще тогда, когда мы сидели за ланчем. Прикинув время полета, ты вполне убедишься, что она уже была у Восточных ворот города, когда мы покидали Правительственный Комплекс… Вот она и появилась в «Раффлзе» буквально за секунду до нас. И это оказалось очень-очень кстати, так как без нее нам была бы крышка. Я так полагаю.

— Она, что же, тоже полезла в драку?

— Нет, она потащила тебя в номер, дав мне возможность прикрыть отступление. И все, что ей понадобилось здесь — так это чтобы ты отшлепал ее по попке. Пути Господни неисповедимы, дорогой. Для каждого мазохиста Он создает своего садиста, не так ли? А браки, как известно, совершаются на небесах!

— Промой-ка хорошенько мылом свой ротик! Я вовсе не садист!

— Согласна, милый. Я могу исказить отдельные детали, но отнюдь не всю картину. Гретхен сделала предложение мне, прося твоей руки.

— О Господи! Это еще как?

— Все правильно. Она об этом все время думала, расставшись с нами, и во всем призналась Ингрид. Та просила меня помочь дочери войти в нашу с тобой семью, а не создавать нечто отдельное. И меня эта просьба нисколько не удивила: я же знаю, насколько велико твое обаяние!

— Боже мой! И что же ты ей сказала?

— Сказала, что одобряю, но, поскольку ты болен, надо подождать. Теперь ты и сам можешь ей ответить, тем более что она находится тут же, на берегу бассейна.

— Я возвращаюсь в свою палату. Мне нехорошо, — сказал я, покосившись на крапчатую от солнца и листвы воду бассейна. — Не вижу никакой Гретхен.

— Прямо напротив и правее. Видишь, сидят рядышком блондинка и брюнетка. Гретхен — блондинка.

— Вот уж не рассчитывал, что она может оказаться брюнеткой, — буркнул я, вглядываясь.

И тут брюнетка помахала нам рукой. Поняв, что это Ксия, я махнул в ответ.

— Давай присоединимся к ним, Ричард. Оставь трость и вещи на скамейке — здесь их никто не тронет.

Хэйзел скинула сандалии и положила сумку поверх моей палки.

— А душ? — спросил Я.

— Ты вполне чист, — ответила она. — Минерва выкупала тебя сегодня днем. Нырнем? Или войдем потихоньку?

Мы нырнули одновременно. Хэйзел скользила под водой, как тюлень. Я оставлял за собой впадину, в какой могла разместиться целая семья. Мы вынырнули прямо перед Ксией и Гретхен, заключивших меня в радостные объятия.

Мне говорили, что на Терциусе простуд не бывает, равно как и других инфекций носоглотки, как, впрочем, и тех болезней, которые именуются «венерическими» и передаются через интимные контакты. Ну что же — на то он и Терциус!

Губы Ксии источали пряный аромат, от Гретхен веяло свежестью, как от маленькой девочки, хотя по виду ее уже так не назовешь. Я получил возможность сравнить эти благоухания: стоило чуть упустить одно, как тут же властно охватывало другое. Снова и снова.

Наконец им надоело меня теребить, и мы вчетвером вошли в мелководную бухточку, заняли места за плавучим столиком, и Хэйзел заказала чаю «с калориями», то есть с маленькими пирожками, сандвичами, сладкими плодами, напоминавшими грейпфруты без косточек.

Я с ходу ринулся в атаку.

— Гретхен, когда я впервые увидел вас менее недели назад, вы, насколько мне помнится, еще не достигли тринадцати лет. Как же вам удалось за это время прибавить в росте пять сантиметров, в весе пять кило, а в возрасте — не менее пяти лет? Отвечайте, как на исповеди, ибо любое сказанное вами слово контролируется Тийной и может быть использовано против вас в другое время и при других обстоятельствах.

— Кто здесь упомянул мое имя всуе? Привет, Гретхен! Добро пожаловать домой.

— Привет, Тийна! Вернуться — это так великолепно!

Я приобнял Ксию.

— Вы тоже изменились. Помолодели на пять лет. И тоже должны объяснить это!

— Насчет меня — никаких загадок. Я же изучала молекулярную биологию и смогла здесь устроиться на работу в клинику.

Они достигли в этой области невероятных успехов. Я работаю в клинике Говарда над экспериментальной темой «Джордж». Каждую свободную минуту я провожу в этом бассейне. Ричард, я научилась плавать! Ведь среди моих земляков лунни этого никто не умел! А солнце, а свежий воздух! В Конгвилле я сидела взаперти под искусственным светом, дыша консервированным воздухом и торгуясь со всякими идиотами по поводу бумажного хлама, — она глубоко вдохнула (что резко обрисовало ее бюст) и выдохнула воздух. — Я же здесь заново родилась! И неудивительно, что стала выглядеть моложе.

— Олл райт, ваши объяснения приняты. Но как же насчет Гретхен?

— Бабушка Хэйзел, он что, дразнится, что ли? Совсем как Лазарус.

— Дразнится, дразнится, любушка. Расскажи ему, чем ты занималась и почему так подросла.

— Ладно. В то утро, когда мы сюда прибыли, я спросила у бабушки Хэйзел совета…

— Не обязательно называть меня «бабушкой», дорогуша!

— Но ведь Кэс и Пол вас так называют, а я на два поколения моложе! Они требуют, чтобы я называла их «дядями»!

— Я покажу этим «дядям»! Нечего тебе знаться с Кастором и Поллуксом, Гретхен, они могут плохо повлиять на тебя.

— Олл райт. Но, по-моему, они добры и прекрасны. Хотя и задиры. Мистер Ричард…

— Не надо называть меня «мистером».

— Хорошо, сэр. Так вот, Хэйзел была очень занята — ведь вы ужасно болели — и передала меня Морин, а та попросила Дийти поучить меня «галакте», истории, основам теории шестикоординатного пространства — времени и описанным в литературе парадоксам. Концептуальная метафизика…

— Притормозите, Гретхен! Вы меня уморите!

— Потерпи, Ричард, — посоветовала Хэйзел.

— Главное, — продолжила Гретхен, — заключается в том, что Терциус и Луна (я имею в виду нашу Луну, а не здешнюю) находятся на разных временных осях, под прямым углом друг к другу.

И если бы вы были здоровы, я осталась бы здесь с вами. Эта планета еще почти не освоена, и иммиграция приветствуется. Но оставалась проблема папы и мамы — они же могли подумать, что я погибла! Поэтому Кас и Пол доставили меня обратно на Луну (на нашу Луну, а не ту, что находится на здешней временной оси), а Дийти поехала со мной. И мы прибыли в «Иссохшие кости» вечером пятого июля, меньше чем через час после моего отбытия оттуда на «блошке» Сайласа Торна. Все были потрясены. Здорово вышло, что Дийти поехала со мной, иначе я не сумела бы уверить родителей в том, что произошло. Впрочем, наши скафандры убедили папу больше, чем любые слова. Вы видели, какими здесь пользуются скафандрами?

— Гретхен, все, что я здесь видел, — это госпитальная палата, «падающая труба» и этот бассейн. Я даже не знаю, где тут почта!

— М-мм. Да, пожалуй. И все же должна сказать, что здешние скафандры на две тысячи лет опередили лунные. Это и неудивительно, хотя папочка был поражен. Ну так вот, Дийти поработала там, и мне разрешили остаться на Терциусе с условием возвращения домой каждые год-два (если подвернется оказия!). Дийти обещала с этим помочь, а мама помогла уговорить папочку. Да что говорить — каждый хотел бы эмигрировать с Луны на планету вроде Терциуса, если бы смог! За исключением лишь тех, кто не может расстаться с низким притяжением. Да, кстати, сэр, как вы находите свою новую ногу?

— Я только-только приступаю к ее освоению. Но две ноги в любом случае в восемьсот девяносто семь раз лучше, чем одна!

— Я понимаю это так: она вам нравится. Ну вот… значит, я и вернулась сюда и записалась в Корпус Времени.

— Погодите-ка! Я уже слышал это название. Рабби Эзра сообщил, что тоже вступил в этот «Корпус». Та озорница с красно-рыжими волосами заявила, что командует им. А теперь и вы туда записались. И это в тринадцать лет? Или в нынешнем вашем возрасте? Я что-то запутался.