— Я просто хотел, чтобы мне заплатили, — повторил трактирщик, явно идя на попятную.

— Не волнуйся, я тебе за все заплачу, — заверил его я, — а теперь притащи нам сюда пару бутылок приличного вина и по куску хорошего жареного мяса.

Обещание оплатить все причиненные убытки, да еще и последовавший дорогой заказ окончательно умиротворили трактирщика, и он удалился в свои закрома.

— А это вам, — купите себе по пластинке льда, чтобы не вскочили шишки на лбу, — я великодушно швырнул серебряный ларг очумелым от столкновения подручным хозяина.

Один из них ловко ухватил его на лету лопатообразной ладонью и захлопнул ее, как ловушку, а второй двумя руками вцепился в его сжатый кулак. Таким манером, они и пропутешествовали в свою подсобку, намереваясь, видимо, сразу же поделить полученные деньги.

Инцидент был исчерпан. Как благовоспитанные тье, мы с худощавым представились друг другу, приподняв шляпы и слегка раскланявшись.

— Может нам все–таки лучше уйти?

— Я заглянул сюда промочить горло, — мой тон был нарочито груб и небрежен, — намерен это сделать, несмотря ни на что, и буду счастлив, если вы составите мне компанию.

Пострадавшего от вора дворянина звали t`Альт, и он был примерно моего возраста. Его руки немного подрагивали от пережитого волнения, а лицо долго не могло приобрести нормальный оттенок. Мы еще посидели за столом, но немного. Вино было выпито, а вот дорогая закуска отчего–то не лезла в горло. И разговор не клеился.

В воздухе что–то витало. Несмотря на мирное завершение скандала, в трактире висела напряженная тишина. Присутствующие кидали в нашу сторону настороженные взгляды, а хозяин куда–то надолго исчез. Его подручных тоже не было видно.

— Лучше пойдем отсюда, — не выдержал, наконец, t`Альт, и я не стал этому противиться.

Пропавший было трактирщик, однако, появился сразу же после требовательного стука о пол ножнами моего меча. Лицо его не выражало больше никаких эмоций, но шельмоватые круглые глаза оживились при виде нескольких серебряных ларгов, положенных мной в его протянутую руку.

— Этого достаточно?

— Да, досточтимый тье, — все же хорошие манеры к нему возвращались.

— Вы слишком много ему дали, — с некоторым сожалением произнес мой спутник, когда мы вышли за пределы этого вертепа, — но я готов расплатиться с вами немедленно. Мне лишь нужно заглянуть к себе домой. Проводите меня?

— Я думаю это не к спеху, — небрежно заметил я, — позвольте пригласить вас посидеть в хорошей ресторации за бутылочкой–другой вина по случаю нашего знакомства.

— Нет, нет, нет, — t`Альт замахал на меня руками, — это я вас приглашаю, с меня причитается – вы спасли меня от долговой ямы. Мой отец очень суров и, если он узнает, что я попал в долговую тюрьму, то лишит меня содержания. А гвардейским офицерам, в отличие от армейских, как известно денег за службу не платят.

На мой удивленный взгляд он обернулся и махнул в сторону трактира:

— Это ведь императорский трактир, разве вы не заметили? Вон, смотрите два маленьких императорских герба по углам надписи «Трактир».

Мое удивление касалось, прежде всего, причастности t`Альта к гвардии, он был одет в обычное облачение дворянина. Тем не менее, я пошел по протоптанному пути.

— Он принадлежит самому императору? – я пригляделся и увидел эти эмблемы.

— Не совсем. Я смотрю вы в столице недавно?

— Да, — и я заученно процитировал своему собеседнику легенду о прибытии из глухой провинции, куда не доходит почти никакой информации о делах, творящихся в центре империи.

Это было моей спасительной лазейкой. Свое незнание многих вещей и событий, в которых свободно ориентировался любой столичный житель, я мог объяснить своим провинциальным происхождением.

— Из далекой Навакрии, — скорбно закончил я жалобную песнь о забытой даже богом глухомани, при этом, машинально чуть не добавив: «где в лесах живет очень много диких обезьян», на манер известной бразильской тетушки.

— Трактир непосредственно императору не принадлежит, но все доходы от продажи спиртного идут в государственную казну на содержание императорского двора, — обстоятельно пояснил t`Альт, — а, подаваемые в них вина, поступают из погребов императорского дворца.

Сейчас я мог изучить его внешность пообстоятельней. Вблизи он казался совсем юным, на лице проступала печать мальчишества, и лишь лихие стрелки черных усов придавали ему мужественности. Левый рукав камзола украшал герб с изображением неведомого мне зверя с головой, из–за густой гривы и плоского широкого носа, похожей на львиную, но с коровьими рогами над ушами. Не разновидность дракона, но род достаточно древний.

— Я вначале тоже не заметил этих гербов, — продолжал мой спутник, — они знают, что порядочные тье избегают императорских трактиров, поэтому специально делают эти эмблемы почти незаметными.

— Почему избегают?

— Именно потому, что обслуга в них наглая, а цены выше, чем в обычных трактирах. И запросто можно угодить под имперский трибунат, нарушив что–то по мелочам. Скажем, не расплатившись вовремя по счету.

— Под трибунат?

— Это ускоренный суд по мелким очевидным преступлениям против государственных установлений. И один мой приятель недавно получил четырнадцать дней Долговой ямы.

— У него не нашлось денег заплатить по ресторанному счету?

— На тот момент нет. Он забыл свой кошелек дома, и его схватила стража. Деньги были внесены еще до захода Дневного светила, однако имперский трибунатор уже успел вынести свой приговор.

— И он отсидел весь срок?

— Да, несмотря на то, что его родственники просили заменить вынесенное наказание на штраф. Он там чуть не умер и с тех пор обходит императорские трактиры стороной. А тех, у кого нет денег, чтобы расплатиться по долгам, сажают в Общую Долговую яму, до тех пор, пока деньги не будут внесены. Говорят, должники поедают там друг дружку, так как их совсем не кормят.

— Какой ужас! – я был искренне потрясен такой жестокостью.

— Законы в империи строги, — вздохнул t`Альт, — но еще хуже приходится тем, кого заподозрят в неблагонадежности к императору.

— Их тоже судят?

— Не всегда. Могут просто…

Здесь он споткнулся на фразе, не окончив ее, и вытаращил глаза на противоположную сторону улицы.

— Кажется, я пропал, — прошептали его губы, а в глазах появилась тоска обреченного.

— Что случилось? – встревожился я.

— Видите тех трех тье, которые на нас смотрят?

Но я уже и сам заметил, что трое молодцов в дворянском облачении вдруг прекратили свою неспешную прогулку и поспешили к нам.

— Кто они? – спросил я.

— Это братья t`Монфорты. Мой род состоит с их родом в кровной вражде и сейчас мне придется с ними драться.

— На дуэли?

— Дуэлью это не назовешь. Скорее, смертельная схватка, но отчасти по дуэльным правилам. Однако их трое, я не смогу долго противостоять трем мечам и меня ждет смерть.

— Вы должны сразиться сразу с тремя?

— Да. Это и есть отступление от правил, допустимое при родовой вражде. Здесь действуют законы кровной мести. Братья t`Монфорты специально и ходят втроем, чтобы убить врага наверняка.

— Я вам помогу – нас будет уже двое! – предложил я, задетый коварством братьев.

— Поможете? — t`Альт воззрился на меня в страшном удивлении, — но тогда ваш род будет в состоянии кровной вражды с их родом.

— Родом больше, родом меньше, — как можно небрежнее пробормотал я, будто имел уже сотню кровных врагов.

Удивление t`Альта смешалось с восхищением и признательностью. Видно здесь не было принято вступать в чужие разборки, рискуя собственной шкурой, да еще и вступая на вечную тропу войны с чужим родом.

Тем временем братья были уже рядом. Змеиные улыбочки просто приклеились к их лицам, а глаза сверкали мрачным торжеством. Волосы у них выбивались из–под шляп длинными рыжими прядями. Руки их лежали на рукоятях мечей, и я тоже рванул свой меч из ножен.

— Не здесь! — t`Альт в ужасе схватился за мою руку.