Позднее англичане никак не могли понять «непоследовательных» индийцев. Например, У. Ирвин пишет, ссылаясь на генерала Лэйка: «Среди многих противоречий характера индийцев есть такое: в то время как они сдают совершенно неприступные крепости без единого выстрела, они не только защищают свои просто окруженные стенами города, но достойно держат осаду даже уже тогда, когда стена проломана. Любопытный обычай: часто случалось так, что гарнизон отражал атаку самым бесстрашным образом и с большими потерями. Но на следующую ночь они совершенно молча вдруг покидали место, которое защищали столь храбро и успешно. Естественно, европейцы удивлялись и хотели узнать причину этого. Причина, видимо, не в том, чтобы отвлечь внимание атакующих от каких-то действительно опасных предприятий защитников. Их уход всегда был сам по себе и каким-то отчаянным. Тогда почему бы не уйти отсюда сразу, или не начать переговоры об условиях сдачи? Похоже, что считается делом чести у них испытать свою силу, и только доказав свою доблесть, они могут отступить» (45, 284). Генерал Лейк видел крепости Мальвы, Южной Индии, Хиндустана, Панджаба, но не брал раджпутских крепостей в Раджпутане, а иначе он бы удивился еще больше.

Раджпутские крепости всегда имели свои символические (реальные тоже) ключи. Символические были золотые или серебряные. Передача ключа — знак подчинения и передачи крепости новому владельцу. У раджпутов эти ключи передавались новому правителю крепости как один из символов его власти, например, при коронации. В войне раджпуты не кладут их к ногам победителя. Они своих ключей предпочитали не сдавать. В случае действительного поражения, они просто распахивали ворота и выходили все в чистое поле на битву «шака», а в крепости происходила великая жертва самосожжения «джаухар». И если после этого у кого-то хватало неблагородства войти туда — это была его кармическая ошибка. Раджпуты сделали все, что могли. Не их вина, что мусульмане не понимали святости той жертвы, которую приносили раджпутские женщины в джаухаре, а мужчины в шака. Это не меняло их решения.

В классический период раджпутской истории сложились те семейно-брачные нормы и бытовые традиции, которые сохраняются в раджпутской этно-кастовой эбщности до сих пор практически в неприкосновенности. Они считаются внешними признаками принадлежности к раджпутской социальной группе, поэтому их очень берегут. Именно они составляли и составляют те особенности кастового режима, которые делают раджпута раджпутом в глазах других представителей кастового общества Индии.

Говоря о раджпутской традиционной социальной организации — делении на Линии, кулы, ветви кул и кланы, мы много говорили об их генеалогической и семейно-родственной сути, проистекающей из того факта, что раджпутские кулы произошли, судя по всему, из отдельных родственных племен завоевателей, ассимилированных местным населением. Сейчас самая удобная возможность показать, почему эта архаическая структура не только сохранилась у раджпутов, но и оказывает сильное влияние, вызывает подражания себе у тех групп нераджпутского населения, которые втянуты в орбиту раджпутской жизни. Я думаю, что причина состоит в том, что традиционная организация раджпутов действует именно в сфере брачных взаимоотношений — как ее регулятор, — через систему гипергамных экзогамных статусных групп.

Исследователи часто пишут, что четыре раджпутские Линии — Солнечная, Лунная, Огненная и Змеиная — якобы суть гипергамные общности, иерархически расположенные в указанном порядке. Я считаю, что раджпутские линии являются не функциональными, а всего лишь престижными генеалогическими категориями. Они ни в какой мере не определяют брачные взаимоотношения и даже не могут реально на них влиять. Раджпутские Линии вообще нейтральны к эндогамии и экзогамии. Никто и никогда при заключении браков не думает о Линиях как определителе в структуре контактов. Реальный уровень эндогамии у раджпутов, по моим наблюдениям, отсутствует вообще, если они не принадлежат к самой высшей статусной категории типа Миан. Реальный максимальный уровень экзогамии — раджпутская кула.

Раджпутские кулы и кланы структурируют раджпутскую этно-кастовую эбщность как брачное поле. Принадлежность человека к той или иной куле определяет характер его взаимоотношений с соплеменниками в семейно-брачных и ритуальных связях, потому что кула — максимальная экзогамная группа раджпутской общности. Брачные связи организуются в этой системе координат, а не так, как принято в касте, и у раджпутов нет экзогамных кастовых подразделений, их замещают кланы и кулы. Каждая отдельная кула в ряду других кул имеет более или менее общепризнанное место. Строгой иерархии раджпутских кул нет, но есть группы примерно равных по престижу кул; по моим наблюдениям, престиж этот определяется историческими заслугами предков и именно он имеет значение в брачных контактах. Поэтому в раджпутском традиционном обществе очень сильна потребность в ведении подробных и точных генеалогий — а иначе как же можно без ошибок устроить брачные союзы людей?! Дело слишком ответственное, чтобы полагаться на рассказы стариков, и у раджпутов всегда были в большом почете генеалоги — бхаты с их документами.

Некоторые исследователи даже называют структуру раджпутского общества «генеалогической».

На уровне повседневных межличностных взаимоотношений внутри раджпутской общности реальное значение имеют кланы и семьи. Кланы — это уже практически прослеживаемое в каждом звене родство по отцовской линии. Раджпутский клан — очень влиятельная семейно-родственная группа, которая имеет и большое экономическое значение. В классическую эпоху раджпутские кланы владели на правах совместной собственности земельными поместьями, а в тех случаях, когда мы говорим о раджпутских княжествах, раджах и правящих кланах, мы отмечаем, что непосредственное управление находится в руках главы старшего клана старшей ветви завоевавшей эту власть кулы. Принадлежность человека к тому или иному клану определяет его место в социальной иерархии, в ряду всех других кланов, входящих в локальную раджпутскую группу, что проявляется в семейных, ритуальных и бытовых обстоятельствах.

Мы уже неоднократно говорили, что извне, со стороны представителей других каст, раджпуты рассматриваются как касты кшатрийского уровня. Раджпутская группа в каждой отдельной деревне состоит по крайней мере из одного раджпутского клана или семьи, но чаще — из нескольких. Именно эта локальная группа выступает во взаимоотношениях с инокастовыми соседями как местное подразделение раджпутской касты. Именно в этой среде, в межкастовых отношениях проявляются стереотипы кастового режима.

В индийском кастовом обществе среди всех правил межкастового общения едва ли не основные — те, которые регулируют брачные контакты. Брачный союз — это высшая форма межличностного общения, и если она разрешена для двух групп, то разрешено между ними и все остальное. С тем, с кем можно вступать в брак, можно есть общую пищу, пить воду, курить, общаться без предосторожностей и т. п.

Священный долг высококастового индуиста выдать дочь замуж, причем обязательно за человека из соответствующей касты, желательно до достижения ею половой зрелости, воспитанною в строжайших правилах морали, с приданым, и однажды и навсегда. Только в таком случае высококастовый индуист совершит угодное богам «дарение дочери» зятю. Следование этим правилам повышает престиж касты и отдельной семьи. Повторное замужество вдов и разведенных в таких кастах — невозможная вещь.

В раджпутской этно-кастовой общности брачные взаимоотношения менее регламентированы; они в меньшей степени соотносятся с кастовой идеологией и ее обязательной эндогамией. У раджпутов они основаны на традиционном для них принципе гипергамии, т. е. брака «наверх» по социальной лестнице для женщин. Этот обычай предки раджпутов явно принесли со своей исторической родины.