Великие поэты древности так прочувствованно и проникновенно повествовали о битвах богов и героев, что не остается сомнений — они хорошо знали, как происходят сражения. Так, психологически очень точными выглядят описания видений в битве. В Махабхарате их множество. «Кауравы все, которые стояли рядом со мною, желая посмотреть на битву (поединок. — Е. У.), были охвачены великим горем при виде падения моего. И вот, когда я лежал поверженный, я увидел восьмерых? брахманов, блеском подобных солнцу или огню. Они стояли, окружив меня со всех сторон на поле битвы и поддерживая меня руками своими. И бережно поддерживаемый теми брахманами, я не касался земли. Ибо благодаря брахманам, которые как друзья (поддерживали меня), я держался в воздухе. И будто парящего спящим в воздухе, они окропляли меня каплями воды. И поддерживая меня так, о царь, те брахманы все затем сказали не раз: «Не бойся! Благополучие да будет с тобою!»» (11, 356). Изумительные по силе эмоций и по мудрости мысли вещи можно прочесть в раджпутской литературе.
Часто повторяется мысль: когда враги убивают близкого уцелевшему воину человека, победа ему уже не важна. Те, кто храбр, но и умеет сострадать, кто отличается скромностью и благородством, те как раз и гибнут в бою, «а самый низкий спасается». Одна из поэм так описывает битву, в которой участвовали воины махараны Пратапа: «Бывали битвы между богами и асурами, Пандавами и Кауравами, между Рамой и Раваной, как же не быть им в наше время. Войско Пратапа — слоны и конница, двигались в таких количествах, как будто это были тучи, готовые пролиться ужасным ливнем, таким, какой бывает в шестом месяце (август-сентябрь, пик муссона. — Е. У.). У воинов на поясе висят мечи и сабли, в руках пики и палицы. С красивым оружием и украшенные гирляндами, они с криками радости начинают свой поход. Отряды героев прощаются с женами; на дороге стоят другие женщины, и они тоже приветствуют героев торжественными и радостными песнями, воспевают их славу. Торжественно и грозно вышло войско на большое поле. Слышен боевой клич, похожий на львиные рыки, гремят литавры и барабаны, слышны трубные звуки раковин. В жилах воинов вскипает героизм… Плотными рядами идет войско; там, где образуются прорехи, встают воины из запасного отряда. Битва была такая, что дрожали и горы, и море. Кони падали раненые. Но на кончике копья Пратапа поселилась сама богиня Кали, и рука его не знала промаха». Богиня Кали, как считается, всегда присутствует на поле боя, где много крови и гибнут люди.
Иноземцы, столкнувшиеся в битве с индийцами, не раз писали о поразившем их «странном» поведении на поле боя, имея в виду как раз неорганизованность процесса сражения, отсутствие сценария боя. Бабур, например, сам предпочитал знать, что будет делать при том или ином повороте дела. Поэтому иноземные завоеватели иногда могли навязать сценарий сражения и поставить индийцев в наименее выгодное положение. Другая имевшая тяжелые последствия особенность индийской армии состояла в том, что воины чувствовали себя уверенно и понимали, что все идет как надо до тех пор, пока могли видеть сидящего на слоне своего военачальника. Но если случалось, что раджа или командующий армией был ранен или случайно каким-то образом исчезал из поля зрения, войско теряло управление и рассеивалось. Поэтому всегда одной из первых задач сражения было — вывести из строя военачальника, и к этому стремились лучшие солдаты с той и другой стороны. Здесь можно усмотреть перенесение идеи поединка на общее сражение. Иногда сражение начиналось и заканчивалось этим символическим поединком: чей предводитель раньше исчезал, тот и проигрывал битву. В классическую эпоху, когда сражения велись по традиционным парадигмам, относительно неспешно и могли состоять из нескольких актов, была возможна перегруппировка сил и назначение нового командира. В условиях бескомпромиссной агрессии мусульманских завоевателей и, позже, англичан, никаких традиций уже не удавалось соблюсти. Приходилось буквально спасаться от резни. Раджпутское войско тоже страдало этой слабостью. Но поскольку войска в строгом смысле слова они не имели, их кавалерийские отряды, рассеявшись, могли вновь собраться и провести операцию-набег, что оказывалось в их случае гораздо более эффективным, чем участие в военных порядках больших армий на поле. Их девизом также могло быть «быстрота, глазомер, натиск».
Вершиной личной отваги в бою считался кавалерийский прием спешивания, так называемый «угара». Считается, что это специфическая раджпутская тактика, свидетельствующая о высоком уровне воинской подготовки. В критический момент битвы кавалеристы спешиваются, и бой с противником продолжается уже на земле. Расчет делался в основном на психологический шок у противника — ведь такое безрассудное поведение во время битвы могло привести к верной гибели. Когда битвы происходили между раджпутами, «угара» с одной стороны вызывала такое же поведение и у другой, и бой принимал форму многочисленных поединков. Иноземцы приходили в замешательство, но в сражение «на равных» не вступали, у них была пехота. Для раджпутов высший смысл «угара» как раз и сосгоял в том, чтобы, во-первых, если так суждено, погибнуть самому, не губя при этом коня, и, во-вторых, не иметь соблазна спастись бегством с поля боя, не выполнив последний долг воина. В одной из поэм подобный эпизод боя описан так. Герой вдруг «увидел своего младшего брата Вирама, который никогда в жизни не ходил по земле пешком, сражающимся с врагами на земле, без коня. Очень взволнованный этим, Рав Хаммир воскликнул: «Почему я остаюсь в седле?» И тоже боролся на земле. Его ноги были разбиты в кровь об острые камни…» (51, 55). Действительно, раджпутскому радже не полагалось ходить по земле пешком — он пользовался паланкином, когда не сидел на коне. Этот Хаммир, Чаухан из Рантхамбхора, в конце битвы сам себе отрубил голову мечом — чтобы не сдаваться врагу. Некоторые авторы пишут, что спешившиеся раджпутские конники связывали полы своих одежд так, что образовывались целые цепи воинов; якобы это повышало эффективность действий. Не могу заставить себя поверить в это, хотя отрицать, что подобные свидетельства в литературе встречаются, не могу. Надо только знать, что обычно так описывали раджпутов персидские всадники, которые очень чванились, считали себя лучшими в мире вояками, презирали всех остальных и критиковали любые действия противника. И кони были не те, и солдаты плохи, и погода неудобная. Надо признать, что они имели основания гордиться собой, и все же… Сам Бабур, хоть и не перс, отличался подобным отношением к своим противникам. Он писал: «Индийский воин знает, как надо умирать, но не знает, как надо воевать».
Вот как описывается одна из битв в «Балладах об Алхе» — правда, нужно иметь в виду, что в балладу явно внесены поздние добавления, потому что упоминаются ружья и пушки, которых на самом деле в это время еще не было. Сначала предводители сторон выезжают каждый перед своим строем и начинают переговариваться, поддевая друг друга. Один кричит: «Мое сердце покрыто волосами», т. е. имеет в виду «Я очень храбрый»! Другой «Если я отвернусь от лица моего врага, то нарушу мою «раджпути»!» И постепенно сгущая накал страстей, доходят до «гневного состояния», так что «белки глаз покраснели, как уголь». Затем вступают в бой лучники как сказано в тексте, «пули, стрелы, дым застилают все вокруг». Никто «не уступает врагу и не оставляет места, где стоит», потому что все истинные раджпуты. «Уже луки ослабели, уже ружья разогрелись, руки лучников стерты в кровь». Подошли ближе друг к другу с пиками и копьями, и начали пускать дротики. И никто не уступал, пока копья не поломались, стрелы не погнулись. Паланкины на спинах слонов, где сидят эти лучники, «утонули в вязкой крови. Тогда каждый воин обнажил свой клинок, и ряд обрушился на ряд — всадники на всадников, пешие воины — на пеших. Бивень к бивню столкнулись слоны. Очень много прекрасных юных воинов пролили свою кровь. На каждом шагу лежали раненые». Погибшие лошади и слоны «как лепешки навоза на крестьянском поле лежали на поле боя». «Кровь текла, как красная река, и тюрбаны были в ней, словно лотосы, словно черепахи — щиты и как змеи — ружья; одежды колыхались в этой реке, как водоросли». И раненые стонали — об отце или сыне, о жене, которая станет скоро вдовой, о старой матери, по которой некому будет совершить погребальные обряды. «Вода была там дороже золота, но негде было взять ее…» (50, 105–106). В решающий момент битвы Удан говорит своим воинам, пришпорив коня перед строем: «Вы не слуги мои, вы братья мне. Моя честь зависит от вашей. Тот, чья нога отступит назад от передней линии, погубит свою карму — семь жизней его имя будет в забвении. Создания на земле имеют много рождений, но редки рождения в качестве человека, используйте этот час — увядший цветок не может соединиться со своим растением вновь. Песнями и легендами будет прославлена эта битва в будущем! Тот, кто умирает дома в своей постели, зря растратил свою «раджпути»!» (50, 78).
