Мокрые щетки банника тем временем прочищали жерла орудий на правом борту. В удушливом зловонном дыму слышались мощные удары, словно какой-то великан колол дрова. Сквозь эту мутную завесу порохового дыма доносились истошные крики на нескольких языках.

Орудийные расчеты фрегата уже забивали в пушки новые заряды, когда этот адский шум прорезал звонкий голос Уайэтта:

— Рулевой! Право руля!

— Боже Всевышний! — заорал один из корнуоллцев. — Почему бы нам его не прикончить? Еще два бортовых залпа — и мы все разбогатеем.

— Нет! Смотри, смотри вон туда! — Один из цыган указывал тощим коричневым пальцем в прореху, открывшуюся в дымовой стене.

В разрыве этой завесы был виден большой генуэзский галеас, спешащий на веслах на помощь подбитому галиону. Не было никаких сомнений: если бы его капитан захотел, он мог бы догнать «Морского купца», взять на абордаж и подавить его сопротивление. Уайэтту оставалось лишь время для бортового залпа с дальней дистанции, разворота и ухода на самой высокой скорости под защиту других кораблей.

Жестокое разочарование звучало в громких проклятиях команды Уайэтта, когда фрегат пустился наутек. Матросы видели, как у испанского галиона закачалась, словно пьяный танцор, мачта с треугольным парусом и с треском рухнула за борт.

Артиллерия Питера Хоптона со всей неизбежностью Должна была причинить ужасно большие потери среди пехотинцев, набившихся почти до отказа на шкафут галиона; сквозь его пробоины по выкрашенным в желтую краску бортам побежали ручейки крови и кое-где, похоже, вспыхнул пожар. Тем не менее враг кое-как отошел под защиту галеаса.

Благодаря Бога за то, что «генуэзец» не стал его преследовать, Уайэтт направил фрегат в строй своей эскадры, теперь готовящейся к атаке на большое скопление вражеских кораблей, ползущих с черепашьей скоростью — два узла в час — в направлении остроконечно выступающей морской косы Пройл-Пойнт.

Несмотря на ряд умоляющих сигналов, поднятых Дрейком на «Мести», лорд Хоуард продолжал идти вперед, больше не атакуя испанцев. Для Верховного адмирала значило многое получить подкрепление, поскольку он еще не собрал воедино и половины имеющихся у него сил, тогда как герцог Медина-Сидония имел очень опасное преимущество в кораблях и орудиях. Позже ходили слухи, что Золотой адмирал рвал и метал как безумный, когда вынужден был тем самым отказаться от богатой добычи, коей вполне могли стать оказавшиеся в бедственном положении корабли «Санта-Анна»и «Гран-Грин». Тем не менее Плимут и оставшиеся там из-за нехватки команд корабли пребывали в безопасности.

Было далеко за полдень, когда английский флот прекратил свое продвижение к берегу и объединился с эскадрами сэра Джона Хоукинса и Мартина Фробишера. Вскоре команды английских кораблей явились свидетелями успеха тактики Дрейка — тактики отрезания нескольких вражеских судов и расстрела их с борта всеми имеющимися в его распоряжении кораблями. Подтверждение тому явилось в форме десятков трупов — то ужасно обезображенных, то кажущихся целыми, — плавающих у побережья среди лошадиных туш и проломленных пинасс. Видимо, канониры эскадры Дрейка произвели гораздо больше беспорядка в стане противника, чем подозревали разочарованные англичане.

Команде «Морского купца» пришлось претерпеть насмешки от команды маленького барка «Элизабет Дрейк», когда он не спеша догнал этот шестидесятитонный корабль, подчиняясь сигналу выдвинуться вперед.

— Ну что, убедились, что испанские каштаны слишком горячие, а? — подтрунивал капитан Томас Сили, как если бы сыпал соль на душевные раны расстроенных матросов фрегата. — Чего ты не сцепился с ним, Уайэтт? Боялся, что тебя покропят папистской святой водичкой?

Пока два судна оставались в пределах слышимости человеческой речи, издевательские насмешки упорно продолжались, но потом крупный барк «Богоматерь» подошел к ним так близко, что тени от топов мачт легли на большой грот фрегата.

— Эй, не поделитесь с нами зернистым порохом? — прокричал его капитан в сложенные рупором ладони. — Нам пришлось выйти с малым запасом.

С этой же просьбой к ним обратился и «Нонпарель» Уильяма Феннера — того самого, что служил капитаном на флагмане Дрейка во время его похода на Санто-Доминго и Картахену. Таким запросам насчет амуниции предстояло звучать все чаще на протяжении уже начавшегося затяжного боя на параллельных курсах.

Тихая скорость испанской армады, несомненно, имела свои недостатки, и все же из-за той же самой медлительности англичанам было трудно атаковать, потому что каким-то чудом испанцам удавалось сохранять свой прежний порядок в форме подковы. Более того, герцог Meдина-Сидония укрепил свой арьергард с высокими каракками из Лиссабона небольшими, удобными в управлении галионами, предназначенными Менендесом для конвоирования караванов с сокровищами из Америки на родину: эти корабли назывались галибразос. Суда этого класса были известны также под названием «Индийский страж»и могли очень удачно соперничать с низкобортными и скоростными детищами строительного искусства сэра Джона Хоукинса.

Команда «Морского купца» поглощала торопливо состряпанную еду, запивая ее кружками горького пива, когда в тылу у того обширного скопления белых парусов и красных крестов прозвучал взрыв такой мощной силы, что затрепетали паруса фрегата. Все подбежали к поручню — и как раз вовремя, чтобы увидеть, как огромный грибообразный столб дыма взметнулся над галионом, в котором некоторые узнали «Сан-Сальвадор».

Словно волки, учуявшие раненого лося, ближайшие английские корабли изменили свой курс и поплыли в сторону галиона, ибо, должно быть, действительно окрашенный в желтую и зеленую краски «Сан-Сальвадор» получил очень серьезное повреждение, судя по тому, что две верхних палубы высокой кормы снесло и они дрейфовали в его кильватере, а языки пламени рвались в вечернее небо.

К сожалению, ветер оказался таким слабым, что «Месть», «Елизавета Бонавентур»и два лондонских высокобортных корабля с поспешающим вслед за ними галионом «Коффин» не успели сойтись к подбитому судну до того, как эти проклятые неаполитанские галеасы смогли прийти к нему на выручку. Флагманский корабль Медины-Сидонии — тысячетонный «Сан-Мартин» — оказался поблизости и, довольно тяжело развернувшись, тоже направился к пылающему судну для оказания срочной помощи.

И снова Дрейк и его бывалые капитаны кипели от злости, завидев сигнал к возвращению, ползущий вверх на сигнальную рею «Королевского ковчега», так что оставалось лишь свернуть в сторону и смотреть, как команда «Сан-Сальвадора» тушит пожар и начинает починку. Став совсем неуправляемым из-за полного разрушения рулевого устройства и взятый поэтому на буксир, «Сан-Сальвадор» вскоре скрылся в темной массе других кораблей испанской армады.

Во второй раз эскадре короля Филиппа не повезло, когда в первые часы вечера парусник «Нуэстра Сеньора де ла Роза» каким-то образом столкнулся с двумя галионами Бискайской эскадры и так запутался снастями в оснастке бискайцев, что, прежде чем корабли расцепились, дон Педро дель Вальдес — один из трех контр-адмиралов Медины-Сидонии, потерял сначала свои фок-реи, а затем и бушприт. И едва пострадавшее судно взялось за устранение этих поломок, как английские наблюдатели на разных судах закричали стоявшим на палубе, что «Роза» потеряла фок-мачту — она рухнула за борт. Над фальшбортом виднелся только обломок ее основания.

Услышав это, сэр Френсис Дрейк облизал потрескавшиеся от солнца губы.

— Клянусь славой Бога, — тихонько прошипел он, — этот будет мой, и никто мне не запретит. — Он произнес свою клятву едва слышно, чтоб не могли подслушать ни его флаг-капитан Джоунас Боденхэм, ни его боцман.

Неохотно корабли королевы снова вернулись в свою флотилию, идущую теперь в четыре ряда кильватерного строя. Этот порядок, по мысли лорда Хоуарда, обеспечивал наибольшую приспособляемость и легкость сосредоточения.

Хьюберт Коффин и его кузен с крепко стиснутыми от разочарования челюстями вглядывались в густеющую темноту и видели, как покалеченную «Розу» взяли на буксирный трос, но лица их оживились, когда почти сразу же буксир этот лопнул и галион-великан стал мало-помалу отставать за кормой испанской флотилии. Когда «Роза» стала стрелять из пушек, чтобы привлечь внимание к своей беде, сигнальные флажки на «Сан-Мартине» поползли вверх, вниз и снова вверх — и вот галионы «Сан-Франциско»и «Сан-Кристобаль» вместе со своими пинассами остались позади, чтобы обеспечить защиту парализованному судну до подхода обязательных итальянских галеасов, способных взять его на буксир.