Шум одеяла, сопровождаемый болезненным стоном, объявил ей, что девушка проснулась.

– Доброе утро, – пробормотала Роуз, потирая зеленые глаза.

– На самом деле, уже почти полдень, – ответила Ронни, мгновенно оторвавшись от работы и повернувшись к блондинке лицом. – Даже не знаю, что тебе предложить на такой поздний завтрак, если хочешь, я могу пойти заказать что-нибудь из китайской еды.

– Ооо, звучит замечательно. – Глаза Роуз загорелись, как будто она только что получила самый большой рождественский подарок в мире. – Я хотела еще раз поблагодарить тебя за то, что тогда накормила меня в больнице.

– Тебе действительно надо так мало для счастья, да?

Девушка чуть наклонила голову в сторону, задумавшись.

– Нет, это не совсем так. Возможно для тебя это ничто, но для меня такая вещь, как еда на заказ была за гранью возможного.

– Как давно ты живешь одна, Роуз?

– О, – девушка покраснела. – Не думаю, что тебе это интересно.

– Мне интересно. – Ронни пододвинула свой стул ближе и подперла ногами край кровати. – Давай, устроим небольшую постельную вечеринку.

– Я не знаю…

– Давай, солнышко, – начала уговаривать Ронни, как вдруг понала, что использовала ласкательное имя, но слово уже слетело с губ. Она отодвинулась и взглянула на окно. – На улице холодно. Я закажу еду, а ты мне все расскажешь о Роуз Грейсон.

– Да рассказывать-то и нечего. В моей жизни нет ничего интересного.

– Позволь это решать мне, – заявила Ронни, ее глаза умоляли девушку открыться ей.

Роуз задумчиво смотрела на одеяло, взвешивая все за и против. Здесь она чувствовала себя такой защищенной. Что если она скажет что-то такое, что расстроит ее новую подругу и она изменит свое мнение о ней? Но… в этих синих глазах, смотрящих на нее, она еще не видела ни капли осуждения. Может быть, стоит рассказать, правда, упустив некоторые детали…

– Ну, как я уже сказала, рассказывать-то и нечего. Мне было почти два года, когда родители погибли в автомобильной аварии. После этого я жила с бабушкой, пока она не заболела. – Роуз пожала плечами. – Потом я жила в разных местах, а когда совсем стала взрослой, начала сама заботиться о себе. Вот и все.

– Сколько тебе было лет, когда бабушка заболела?

– Десять.

– Она была твоей единственной родственницей?

– Да.

– Знаешь, это больше похоже интервью, чем на беседу, – сказала Ронни и получила от девушки виноватую улыбку. – Расскажи мне всю историю. Расскажи мне о своем детстве, самое любимое воспоминание.

– Самое любимое воспоминание, да? – Роуз на мгновение задумалась. – Хорошо, но сначала ты закажи еду, которую обещала мне.

– Договорились, – ответила Вероника.

Спустя несколько минут еда была заказана, и настало время Роуз рассказать свою историю.

– Хорошо, мне было шесть или семь лет. Моя бабушка пришла ко мне рано утром и сказала мне, что мы сейчас с ней кое-куда поедим, что это будеть нечто особенное. Она упаковала наш ланч, и мы сели в автобус. Ехали мы долго, пару раз пересаживались, прежде чем добрались до места. – Глаза Роуз заблестели при воспоминании, ее мысли были далеко отсюда. – Мы приехали в зоопарк. В настоящий зоопарк. Там было так много животных… тигры, медведи, тюлени… это было невероятно. Мы провели в зоопарке весь день, а ланч съели возле клетки с медвежатами. – Роуз наклонилась и потерла щиколотку. – Бабушка сказала мне, чтобы я их не кормила, но когда она отвернулась, я бросила в клетку свой сэндвич.

– У тебя был действительно хороший день, – сказала Ронни.

– О, он был просто замечательный. Самый идеальный, было не слишком жарко и не ветрено. Бабушка не пожалела десяти центов и купила небольшой пакетик корма для коз. – Роуз откинулась на подушку и улыбнулась, глядя в потолок. – Я заснула на обратном пути, поэтому не помню, обратную дорогу, но я помню, какой я была счастливой в тот день, идя домой от автобусной остановки.

– Похоже, она очень сильно любила тебя.

– Да, – ответила Роуз. – Бабушка всегда что-нибудь придумывала, чтобы нам было весело. После трудного дня, вечером мы всегда играли в Монополию или карты или во что-то еще. – Перед ее глазами все поплыло, и она моргнула, прогоняя непрощенную от воспоминаний боль.

– А мои бабушки постоянно ругались друг с другом, – сказала Ронни, надеясь, что ее рассказ о своем детстве поможет Роуз избавиться от печальных мыслей. – Обе были типичными «теща» и «свекровь», в полном смысле этих слов. Картрайт всегда считала, что моя мать была не достаточно хороша для их семьи, а Митчелл тоже самое думала о моем папе. Ты бы видела их на праздниках.

– У вас на праздники всегда собиралось много людей?

– Да, и всегда здесь… Ну, пока этот дом полностью не стал принадлежать мне. Сейчас вся семья собирается в доме Сьюзен или у одного из кузенов. Но тогда, в семейном кругу нас, как правило, собиралось человек тридцать или сорок.

– Ничего себе, наверное, было похоже на хаос. – Роуз нажала кнопку дистанционного пульта, включив подогрев кровати, в надежде, что это поможет облегчить неуклонно растущую боль в ногах.

– Хаос, именно так все и было. Обе семьи были просто напичканы традициями, и, конечно же, традиции Картрайт совершенно не совпадали с традициями Митчелл. Когда все собирались, не проходило и десяти минут, чтобы не начиналась драка.

– Драка?

– О, не в смысле физического контакта… как правило. – Ронни ухмыльнулась. – Рождество обычно начиналось со спора, что мы будем есть за праздничным ужином и как будем украшать дерево.

– Ты шутишь.

– Нет, Богом клянусь. – Ронни клятвенно подняла правую руку. – Мамина семья ждала Сочельник, чтобы водрузить на вершину елки звезду, но Картрайт всегда ставили ее заранее.

– Немного глупо, из-за этого так расстраиваться и портить друг другу настроение, особенно в день, когда все вокруг должны быть счастливы, – сказала Роуз, понимая, что, возможно, семья Ронни не была столь совершенна, как она думала раньше о ней.

– Ну, может быть, это потому, что они видели друг друга практически каждый день. Все они работали на Картрайт Корпорейшн в той или иной области.

– Ты думаешь, это все из-за их близости.

– Иногда они были слишком близко, – ответила Ронни. – Наша жизнь была похожа на мыльную оперу. Мы всегда все знали, что происходит в жизни каждого из нас. Никакого права на личную жизнь.

– Вот уж никогда бы не подумала, что это может быть так трудно. Просто не имея семьи, я не видела, обратную ее сторону, когда ты окружена столькими людьми, – призналась Роуз.

– А я никогда не задумывалась о том, как это одиноко быть одним единственным ребенком в семье. – Две женщины посмотрели друг на друга, прошлые взгляды и мысли смешались, рождая и открывая им новую истину.

– Когда я училась в Дартмуте, – начала Ронни. – Я полюбила обретенную вдали от дома свободу. Научилась не закрываться и не отвечать на неодобрительные взгляды. Было так замечательно и удивительно, что ни перед кем не надо было отчитываться или беспокоиться за свой образ.

– Бьюсь об заклад, ты были одной из тех, кто в последний момент хватается за учебники и уж тем более думает о хороших отметках, – отважилась предположить девушка.

– Вообще-то я окончила с отличием и была даже членом Почетного общества, но я никогда не пропускала ни одной хорошей вечеринки, – призналась Вероника. – Я ходила туда больше для новых знакомств и контактов, чем за всем остальным, но, определенно, скажу я тебе, там было жарко. Неприятности не обошли меня стороной. Однажды на свалке мы с подругами из женского общества купили машину, которую полностью обчистили воры, и в середине ночи тайком подкатили ее к дому декана, она была точной копией его. А его автомобиль мы отбуксировали и припаркавали кварталом дальше. Видила бы ты его выражение лица, когда утром он вышел из дома и увидел этот бесполезный кусок металла.